Сияние алчных глаз

– От кого подстраховывается? – спросила я. – От следователя?

– От грабителей, – усмехнулся Борзой. – В общем, это незаконно. Для Гудкова это подарок судьбы. Я слышал, что в прокуратуре на Караваева завели дело по обвинению в неосторожном убийстве и подали запрос в избирком о снятии его кандидатуры. Пока это неофициальные сведения, но, помяните мое слово, так оно и будет!

– Именно по этому поводу вы спорили с редактором?

– Вы удивительно прозорливы, моя очаровательная фея! – с пьяной галантностью ответил Борзой. – Если мы упустим время и не посеем в душах горожан справедливого сомнения, – песенка Караваева на этих выборах спета! Потом, конечно, все объяснится, но будет поздно…

– А вы уверены, что объяснится? – поинтересовалась я.

Борзой фыркнул:

– Аникин занимался разбойным нападением на «КамАЗ»! Что ему было делать в загородном доме Караваева? Дом стоит на юру, открыт со всех сторон, внутри никаких подвалов, никаких складских помещений. Ток, пропущенный над забором, с напряжением в сто двадцать вольт. Но самое главное не в этом…

Борзой с весьма интригующим видом посмотрел на меня.

– А в чем главное? – спросила я.

Журналист оглянулся, наклонился ко мне и зловещим шепотом сообщил:

– Аникина нашли утром в субботу. Подразумевается, что до караваевского дома он добирался своим ходом. Но дело в том, что еще утром в пятницу Аникин уехал из дома на милицейском «УАЗе». И совсем в противоположном направлении, заметьте! – Он откинулся на спинку стула и торжествующе посмотрел на меня.

– Откуда у вас такие сведения?

– А я за ним следил, – сказал Борзой. – Я еще накануне случайно узнал, что он договорился насчет машины с заместителем начальника оперативной части. Я сразу понял, что наклевывается что-то новенькое! Только мой «Запорожец» сдох в самый неподходящий момент, и мне пришлось прекратить погоню. А они ехали в сторону Южного шоссе…

– Кто они? – уточнила я.

– Аникин и водитель. Вот кто за рулем сидел – я не рассмотрел. Вообще на этой машине Матвеев ездит, я его знаю. Можно будет с ним поговорить, только осторожно, издалека… Он до этого дела, – Борзой щелкнул по горлу, – большой охотник!

– Вы надеетесь разговорить его? – усомнилась я. – А захочет ли он с вами говорить, Дима?

Борзой самодовольно усмехнулся.

– Захочет! – заявил он. – Он же мне каким-то дальним родственником доводится. Не откажется же он с родственником выпить… Вообще, – вдруг задушевно сказал он, – для вас я сущий клад! Ведь я, считай, в городе всех знаю, и меня все знают. Я к любому ключик найду…

– Да? – скептически сказала я. – Может быть, вы и врача знаете, который проводил вскрытие? Может быть, жену Аникина? У него, кстати, есть жена?

– Жена есть, – немного смущенно отозвался Борзой. – Галиной звать. Я ее как раз не очень знаю. Они не местные, Аникины… А сегодня она должна быть на похоронах. Хоронят Леху… Спешат похоронить!

– Может быть, съездим на кладбище? – предложила я. – А потом вы мне дом Караваева покажете…

Борзой задумался. Потом он с сожалением посмотрел на опустевший графинчик и сказал:

– Можно. Только вы примите к сведению, Оленька, что я нуждаюсь теперь в финансовой подпитке… Была надежда, но Николай, гад, зарубил материал!

– Никаких проблем! – заявила я. – Оплачиваю любые издержки. В разумных пределах, конечно.

– Тогда едем! – радостно воскликнул Борзой. – Свожу вас куда нужно, а вечерком, если вы меня профинансируете, с Матвеевым потолкую. Согласны? Ну тогда едем!

– Наверное, есть смысл мне сесть за руль? – сказала я, когда мы вышли из кафе. – Штрафы за вождение в нетрезвом виде мне не хотелось бы оплачивать…

Борзой с недоумением посмотрел на меня.

– А кто в нетрезвом? – удивился он. – Мне знаете сколько нужно, чтобы в нетрезвого дойти? Ерунда, поведу сам! Вы с моей колымагой не справитесь! А насчет штрафов не беспокойтесь – меня здесь каждая собака знает!

Глава 3

Здание городской администрации Приозерска было выстроено еще во времена застоя, и с тех пор в нем многое изменилось. Фасад оставался по-прежнему солидным и строгим – без излишеств. Только алое полотнище над фронтоном сменилось трехцветным стягом. Зато внутри помещения преобразились коренным образом – в кабинетах был сделан евроремонт, скучная старая мебель заменена лучшими образцами из Италии и Финляндии, коридоры приобрели мраморную отделку и были устланы ковровыми дорожками цвета неугасимого пламени, всюду царствовала новейшая оргтехника. На входе дежурила вежливая, но бдительная охрана, которая старательно следила за тем, чтобы на дорожки не ступила нога случайного посетителя.

Этим великолепием резиденция городской власти была обязана неутомимому и энергичному Владимиру Степановичу Гудкову, действующему мэру. Звезда Гудкова взошла лет десять назад, в период всеобщей приватизации. В ту пору он работал заместителем директора местного ликеро-водочного завода. Вместе со своим начальником и близким другом Старицким они превратили государственный заводик в акционерное общество и довольно успешно занялись бизнесом. Чужое благополучие всегда вызывает кривотолки, и через некоторое время по городу поползли слухи о конфликтах, которые возникали между бывшим директором и его замом. Молва приписывала Гудкову даже связь с женой компаньона – Любовью Старицкой. Насколько обоснованны эти слухи, теперь сказать было трудно, но около пяти лет назад Приозерск всколыхнула сенсационная новость – Старицкий бесследно пропал, выехав по делам в Москву. Ни его тела, ни машины так и не обнаружили. В связи с этим за спиной Гудкова поползли самые зловещие предположения. Однако он не побоялся выступить публично и отмести от себя все подозрения. Более того, все руководство предприятием он передал в руки жене исчезнувшего друга. А сам, словно в пику злым языкам, смело ринулся в пучины политической борьбы, углядев на этом поприще более широкие и заманчивые перспективы. Используя свои связи, он включился в борьбу за кресло городского головы и сумел победить с первого раза.

Правда, без кривотолков не обошлось и здесь – шла речь о подкупе, о незарегистрированных финансах, даже о нападении на некоторых граждан. Но все слухи не получили официального подтверждения, а Гудков занял высокий пост, чем посрамил своих недоброжелателей.

Дело о пропаже гражданина Старицкого пылилось в архиве, а новый мэр процветал, умело окружая себя нужными людьми, и не скупился на обещания о скором всеобщем благосостоянии. Обещания он давал талантливо, старательно культивировал в народе представление о себе как о простом, грубоватом, но свойском мужике, и всерьез рассчитывал на второй срок. Помешать ему мог только Караваев, который занимался оптовой торговлей, обладал определенной финансовой независимостью и тоже задумывался о перспективах, которые открывает власть.

Однако, кажется, Караваеву крупно не повезло. С минувшей субботы его предвыборный штаб стоял на ушах. Произошло то, чего никто не ожидал. Чрезмерная забота о личной собственности могла обернуться теперь для Караваева крупными неприятностями.

Гудкову уже было известно, что прокуратура возбудила дело о непредумышленном убийстве, а территориальная избирательная комиссия после некоторых раздумий приняла решение о снятии кандидатуры Караваева. Теперь Гудков ждал ответного хода со стороны конкурента.

И когда секретарша доложила, что делегация от Караваева просится на прием, он нисколько не удивился.

– Впусти! – лаконично распорядился он.

Секретарша вышла из кабинета, а Гудков одернул белоснежные манжеты и постарался придать своему грубоватому, с крупными чертами лицу выражение внимания и сочувствия. Он всегда помнил о своей не слишком привлекательной внешности и старался компенсировать этот недостаток тщательно подобранными костюмами и галстуками. Внешне он выглядел вполне по-европейски. Впрочем, среди местного электората европейский лоск не пользовался особой популярностью, и об этом Владимир Степанович тоже всегда помнил.

Делегация, состоявшая из трех человек, вошла в кабинет. Гудков знал всех троих. Темин, высокий, угловатый брюнет с сердитым лицом, с золотой цепочкой на жилистой шее, был заместителем Караваева по бизнесу. Сопровождали его другие представители Караваева – лысоватый, с хитрыми глазами резонер Волков и очень серьезный, по-интеллигентному выглядящий редактор Подколдин. Как показалось Гудкову, этот последний чувствовал себя наименее уверенно – в глазах его за массивными очками металось беспокойство. Впрочем, возможно, он просто готовился к резкому разговору.

Гудков не хотел преждевременно обострять отношения. Сделав плавный жест рукой, он любезно предложил гостям садиться.

Все трое уселись в ряд, плечом к плечу, как бы подчеркивая свое единство и монолитность. Гудков внимательно оглядел их натянутые лица и нажал на кнопку переговорного устройства.

– Мария Ивановна, – внушительно произнес он. – В ближайшие полчаса меня ни для кого нет! – после этого он приглашающе кивнул и проговорил деловито. – Что привело вас ко мне, господа? Или, если кому-то больше нравится, товарищи…

– Нас привели чрезвычайные обстоятельства! – хрипло выкрикнул Темин, голос его напоминал воронье карканье. – Кое-кому хочется превратить выборы в фарс! Мы заявляем решительный протест!

Гудков внимательно уставился на взволнованного гостя, стараясь не выказывать при этом никаких чувств.

– Кое-кому? – переспросил он ровным голосом. – Давайте не будем говорить загадками. Коль скоро протест вы заявляете мне, то и обвинения в срыве выборов мне остается принять на свой счет, не так ли?

Темин ответил ему злым взглядом и открыл рот, желая что-то сказать, но хитрый Волков опередил его.

– Владимир Степанович! Господа! – разочарованным голосом воскликнул он. – Не будем брать друг друга за грудки! Мы же цивилизованные люди! Пришли мы разобраться в сложившейся ситуации…

– Вот как? – сказал Гудков, скрещивая пальцы над столом. – Что вы имеете в виду под сложившейся ситуацией?

Темин резко махнул рукой и прокаркал:

– Вы отлично знаете, что мы имеем в виду! На каком основании Караваев вычеркнут из списка кандидатов?