Дихлофос отреагировал почти мгновенно – минут через пять. Я услышала осторожный вкрадчивый мужской голос, подернутый пеленой заикания.
– Вы Т-таня?
– Да, я Таня, высокая, стройная, длинноволосая, двадцать шесть лет.
– Х-хорошо, – после паузы сказал Мухин. – А т-ты где-нибудь работала?
– Конечно. У Влада и Олега.
– Ну х-хорошо, – отозвался Мухин.
Видимо, имена сутенеров произвели на него благоприятное впечатление.
– Д-давай в три у «Пеликана» на Советской.
– Договорились, – кокетливо сказала я и положила трубку.
Я знала этот круглосуточный супермаркет на углу Советской и Чапаева. По опыту своей работы я знала также, что почему-то именно здесь проститутки и сутенеры забивают обычно свои стрелки.
Ну что ж, пора наводить марафет. Я посмотрела на часы. До встречи оставалось полтора часа. Я перетрясла свой гардероб на предмет самого что ни на есть сексуального прикида и остановилась на…
Накинув на себя короткую кожаную куртку и намалевав губы толстым слоем коричнево-красной помады, я вышла из квартиры. Уже выходя из подъезда, я столкнулась со своей соседкой и поймала ее неодобрительный и в то же время чем-то удовлетворенный взгляд.
Немного подумав, я поняла, в чем дело. Эта старая карга была патологически любопытной и поэтому постоянно пыталась понять, чем таким я занимаюсь, что не хожу в определенное время на работу, живу одна и разъезжаю на тачке. И вот сегодня, видимо, она наконец-то просекла, откуда Татьяна Александровна Иванова имеет все эти радости жизни. Так одеваться, конечно же, могут только шлюхи, подумала эта старая дура.
Несмотря на то что наступил март, весной и не пахло. Природа, словно желая отыграться за мягкую зиму, дразнила людей неожиданным и неуместным для этих дней морозцем.
Я решила не пользоваться общественным транспортом, подъехать к месту встречи на машине, оставить ее неподалеку на стоянке, а уже потом явить свой развратный лик господину Мухину.
Долго мерзнуть мне не пришлось. Дихлофос оказался на редкость пунктуальным малым и притормозил ровно в три часа. Я тут же отметила, что его машина была под стать владельцу. Антисептиком впору было обрабатывать и его автомобиль, общипанные «Жигули», ноль-первая, черт знает какого года выпуска.
Открылась дверца, и передо мной оказался замшелый усатый тип с лицом, измученным работой и пьянством. Однако физиономия его явно просветлела, когда он скользнул профессиональным оценивающим взглядом по моей фигуре.
«Небось, козел, уже подсчитываешь барыши, которые предполагаешь настрогать на мне?» – мысленно предположила я. Фигу тебе…
– Н-ну что, на ра-аботу выйдешь прямо сегодня? – спросил он.
– Да, мне нужны деньги. Где у вас офис-то?
– На Волге. Поехали, отвезу.
Я брезгливо посмотрела на его авто и остро почувствовала, что мне неохота куда-то ехать в его обществе и на этой колымаге. Однако выбора не было, и я открыла дверцу ноль-первой.
В салоне, едва Мухин сел за руль, сразу же установился весьма специфический запах. Принюхавшись, я отдала должное острякам из полиции нравов, которые дали Мухину кликуху Дихлофос.
– А кто т-тебе порекомендовал о-обратиться ко мне? – спросил Дихлофос, постоянно переводя взгляд с лобового стекла на мои колени.
– Юлька Никольская, – простодушно ответила я, закуривая сигарету. – Она, кстати, сегодня придет?
– С к-какой это стати? – удивился Дихлофос. – Она у меня уже больше недели не работает. Как с ее Кириллом трагедия случилась, так я ее и не видел ни разу. А ты что, не знаешь?
– Насчет Кирилла-то? Знаю, – вздохнула я. – Ничего себе был пацан.
– Да отличный парень был, – поддержал меня Мухин, притормаживая машину возле обшарпанной двухэтажки. – Один из первых моих к-клиентов был, до т-того как с Юлькой связался. Я его даже хотел взять к себе на работу.
– Это как? – искренне удивилась я.
Дихлофос осклабился и выключил мотор.
– Приехали, вылезай, – сказал он.
Я открыла дверцу и вышла на улицу. Мухин, оглядевшись по сторонам, вошел в подъезд двухэтажного здания и сделал мне жест рукой, приглашая войти вслед за ним. Уже в подъезде он обернулся и доверительно сообщил мне:
– У н-него это… Член двадцать сантиметров… Это тебе не плюшки на х-халяву трескать.
«Ой!» – чуть было не вырвалось у меня. Учитывая мой богатый сексуальный опыт, я представила себе ЭТО. Нет, конечно, когда это самое у мужика словно у кота, тоже ничего хорошего в смысле ощущений. Но если мужик обладает большим орудием и не отличается большим тактом по отношению к женщине, то ей приходится тяжко.
– Я поэтому и хотел его на работу взять, – улыбаясь, добавил Мухин.
Я удивленно уставилась на него.
– А чо? – осклабился Дихлофос. – Нам иногда приходят заказы и на мужиков. Всякие там не пользующиеся спросом толстухи с отвислыми жопами.
– Старухи, что ли?
– Ну, н-не девочки, конечно. От сорока и выше. Но, – Мухин погрустнел, – не случилось. Не вовремя он скопытился, не вовремя… Ну, вот мы наконец и пришли. – Мухин остановился перед деревянной дверью на втором этаже.
Он открыл дверь ключом, и вскоре мы оказались внутри небогато обставленной однокомнатной квартиры. Дом был старым, квартира, видимо, снята у каких-то хозяев, не отличавшихся особым почтением к гигиене и чистоте. Скорее всего Дихлофос сэкономил и на этом (я вспомнила характеристику, данную ему Клубневым).
На диване сидели три девицы и смотрели телевизор. На экране бесновались уродливые мымры, которые спорили с противными лысыми мужиками о какой-то ерунде, поминутно воздевая руки к потолку и разыгрывая жуткие страсти. Очередная латиноамериканская бодяга.
Увидев новенькую, девицы оглядели меня с головы до ног и сквозь зубы выдавили: «Привет».
– Это Марина, – Мухин показал на эффектную брюнетку с большим бюстом, – это Света, – кивнул он в сторону крашеной блондинки с длинными тонкими ногами, – а это Катя. – На меня посмотрела маленькая страшненькая девочка.
Я прошла к креслу, которое стояло около дивана, и села. Мухин тем временем удалился на кухню, чтобы поставить чайник.
– Как у вас с заказами-то? – развязно спросила я у девиц.
– Если честно, то хреново, – ответила Марина, понизив голос. – Впору на Большую Е…чую выходить. И то больше выйдет на карман.
Я знала, что такое оригинальное название носила в нашем городе улица, которая официально называлась Большой Казачьей. Она пользовалась славой самой развратной улицы города. Все четыре ее квартала облюбовали уличные проститутки, предлагавшие свои услуги проезжающим автолюбителям.
– А чего так? Мне Юлька говорила, что у вас все зашибись, – сказала я, удивленно подняв брови.
– Юлька? – Марина презрительно скривила губы. – Она сама-то, чай, здесь уже не работает.
– Мужики обеднели и пожмотели, – вздохнула Света. – Раньше сверху по сто баксов кидали, а сейчас, после кризиса, из-за червонца готовы удавиться. И вообще все норовят больше на халяву потрахаться. Вон Катька уже целую неделю без работы сидит.