Принеси меня в жертву

Он вернулся за стол, с силой провел ладонями по лицу.

– Никогда больше, – решительно заявил он. – Ни капли на рабочем месте.

– Ты и не пил раньше, – ответила я. – И ничего не терял, как выяснилось. Просто вылетело из головы.

Кирьянов покосился на дверь, лег грудью на стол.

– О сокращении слышала?

Я слышала, но не волновалась на этот счет. Меня это никак не должно было коснуться. Возраст, звание, должность – придраться было не к чему. А вот Кирьянов все чего-то опасался.

– А что, уже известны списки? – спросила я.

– Рано говорить о списках-то, – протянул Вовка. – Разнарядка только-только из главка пришла. Чьи-то головы полетят, конечно, но досконально неизвестно чьи.

– А ты к чему это о сокращении вдруг вспомнил?

– У меня семья, Тань. Лишний раз не хочется начинать все заново. Просто клоню к тому, что голова сейчас забита не только работой. Что, конечно же, неправильно.

Я поняла, о чем он думает. Блатных в нашем отделе было мало, и все они занимали невысокие должности. Скорее, перебивались в ожидании более хлебного местечка. Ну и запись в трудовой не помешает. Плюс стаж. Остальные, с кем я имела честь общаться, добились всего сами. И подполковник Кирьянов, и Гарик Папазян, и даже Мельников, который годами наворачивал вокруг меня круги в надежде на наше совместное светлое будущее.

Попав под сокращение, Кирьянов действительно потерял бы, и много. Но самое главное в его ситуации – это обеспечение стабильной жизни своим девчонкам, которых у него на попечении было аж три: жена и две дочки. В отличие от него у меня не было даже собаки.

– Ты мне вот что скажи, Тань. Как тебе Шумский?

– Да ничего, – пожала я плечами. – Но ты с ним чаще видишься.

– Ничего за ним не замечала?

– Что именно, Вов?

Сплетничать Киря не любил. Но если вдуматься, то работа следователя больше остального напоминает именно сбор сплетен и копание в чужом грязном белье.

– Да заметил я тут одну фигню за ним, – нехотя признался Кирьянов. – Даже не знаю, как реагировать.

– А подробнее?

– Подробнее? Ну вот, смотри. Поручил ему допросить свидетельницу. Женщина в возрасте, музейный работник, интеллигенция до десятого колена. Я с ней на месте происшествия побеседовал, она показалась мне вполне адекватным человеком. Ну и попросил я Шумского уточнить у нее кое-какие моменты. Он ехать к ней не захотел.

– Как это не захотел? – не поняла я. – Объясни-ка. Может, у него была причина?

– Не было у него причины, Тань. Он просто вызвал ее повесткой, а мне объяснил отказ выезжать примерно так: человек более откровенен, если сидит под вывеской «Полиция».

– Ничего себе.

– Слушай дальше, – продолжал Кирьянов. – После допроса свидетельница подошла ко мне и пожаловалась на него. Сказала, что хамил ей, разговаривал свысока и даже угрожал. Ну, я, разумеется, сразу к нему. Мол, ты что себе позволяешь? А он говорит, что ничего такого не было. Но я-то вижу, что врет, мерзавец, а вот та, которую он допрашивал, сказала правду.

Кирьянов был человеком опытным, и я не сомневалась в том, что он сразу отличил вымысел от правды.

Однако сам факт меня неприятно удивил. Получается, Шумский злоупотребил служебным положением? Плохо. Зарвавшихся коллег никто не любит.

– Может быть, свидетельница приняла его манеру общения за грубость? – предположила я. – Может быть, она слишком нежная натура?

– Слишком хорошо воспитана, вот что я тебе скажу. И не похожа на скандалистку. А на глазах слезы были. Ну ладно, замяли мы это дело, но я ему, конечно, напомнил о правилах поведения. К тому же я сам всего не видел, а Шумский так искренне оправдывался, что я предпочел не развивать тему. Решил подождать.

– Дождался?

– Представь себе. На днях он при мне стал звонить в телефонную компанию насчет запроса, и что же ты думаешь?

– Хамил? – догадалась я.

– Я попробую изобразить.

Кирьянов кашлянул и изобразил на лице презрение.

– Мне нужно знать, сколько раз человек звонил по такому-то номеру. Немедленно. Я из полиции. Ты меня не поняла, что ли? Пошла и сделала справку! А потом пусть курьер привезет в отдел. Капитан Шумский, уголовный розыск. Еще остались вопросы?

Я не поверила ушам.

Кирьянов сделал успокаивающий жест.

– Он думал, что я не слышу, что я уже вышел из кабинета, а я стоял в дверях. Он меня не видел. Думаю, это потому, что Вася привык управлять этим миром. Он же раньше тоже опером в угрозыске был, и довольно талантливым. Я связался с его прежним начальником, тот был доволен работой Шумского, но как только я поднял тему о его методах вести допрос, так начальник сразу свернул разговор. Так вот, Иванова, можешь считать меня кем угодно, но предупредить я обязан. По-дружески. Если Шумский был вынужден оставить прошлое место работы именно из-за того, что неоднократно перегибал палку и превышал полномочия, то я не удивлен. Но он пока не знает, на кого нарвался. Я просто возьмусь за его воспитание. Еще раз услышу, как он материт кого-то – сразу…

В дверь постучали.

– Да? – отозвался Кирьянов.

Дверь распахнулась, на пороге стоял Шумский.

Увидев меня, улыбнулся. Я на автомате ответила ему тем же. И успела заметить взгляд, которым Кирьянов скользнул по нам обоим.

Ой, да ладно. Он что, решил, что мы эту ночь провели вместе?…

– Владимир Сергеевич, вы просили.

Он подошел к столу и положил на нее синюю папку.

Киря тотчас взял ее в руки, открыл, перелистал документы.

– Отлично, – обронил он. – Ко мне как раз скоро придут по этому делу. Ты как, опросил соседей?

Шумский кивнул.

– Так точно. И нашел двух очевидцев. Их показания тоже сюда вложил.

– Сами раскололись или ты помог?

Слова Кирьянова прозвучали на полном серьезе.