Лекс Раут. Наследник огненной крови

Она коротко и тяжело вдохнула, в серых глазах что-то изменилось. Я хотел бы узнать что, но судьба – та еще сволочь, вечно вмешивается в самый неподходящий момент.

В проулке раздался свист и хлопанье тяжелых крыльев, а потом мне на плечо опустилась «сорока». Правда, этот вестник отличался от обычных, деревянных, что рассылают с сообщением рядовые горожане. Сорока Бастиона Ловцов была размером с ястреба, красные глаза из стекла уставились на меня со злостью, а клюв с железным наконечником пребольно ударил в щеку.

– Вот дрянь! – взвыл я, пытаясь сбросить птицу. Но та лишь впилась мне в плечо стальными когтями. Я добавил еще парочку грязных ругательств, но бесполезно. От вестника Бастиона невозможно избавиться, пока послание не будет доставлено адресату.

– Ладно, говори уже, – рявкнул я, стирая с щеки каплю крови. – И быстро!

Железный клюв открылся, и оттуда донесся голос.

– Ловец седьмого круга Лекс Раут обязан явиться в главное управление Кайера для отчета и приступления к непосредственным обязанностям в течение суток после получения сообщения. Задержка более чем на минуту будет считаться попыткой избежать несения службы, и на провинившегося ловца будет наложен аркан пожирания жизни.

– Дерьмо! – обрадовался я. Ну что за гнилые потроха? Я так надеялся, что моя досадная служба в рядах Бастиона благополучно завершилась! Где этот идиот Харт, и почему он не спасает меня от этой нелепицы?

Злость остудила мой жар в паху и заставила убрать руки от притихшей Одри.

– Сообщение передано по назначению, время ловца Раута запущено, – известила птица, щелкнула клювом в опасной близости от моего носа и взлетела, скрипя механическими частями. Я не сдержался и швырнул в «сороку» файер, поджарив птичку.

– Порча имущества Бастиона карается штрафом, – прокаркала эта зараза, загораясь. – Штраф наложен на ловца Лекса Раута.

Я с удовольствием вмазал сапогом по сороке, расплющив вестника о стену.

– Глумление над остатками испорченного имущества Бастиона карается штрафом, – проскрипел железный клюв на головешке. – Штраф наложен на ловца Лекса Раута…

– Заткнись! – я снова ударил сапогом, впечатывая части сороки в грязь.

Одри стояла у стены, глядя на меня расширившимися глазами.

– Что, не нравлюсь я тебе? – взвился я.

– Ты не хочешь являться в Бастион? – тихо спросила она.

– Я не хочу иметь ничего общего с Бастионом, – мрачно, но уже спокойнее протянул я. Потер подбородок и даже расстроился, что там нет привычной щетины. Развернулся и пошел вглубь проулка. – Идем, – бросил Одри через плечо.

– Куда? – она все-таки пошла за мной, и я даже не знал, радоваться ли этому. Одри меня нервировала, возбуждала и злила, так что порой хотелось просто от нее избавиться.

– Облик смени, – не глядя на девчонку, буркнул я. – Если не хочешь, чтобы вся подворотня пялилась на твою задницу. Она фыркнула, но уже в следующий миг рядом вновь стоял мальчишка лет шестнадцати в широких штанах и потасканной куртке.

В молчании мы дошли до неприметной двери, над которой красовалась надпись.

– «Подворотня»? —изумилась Одри, прочитав название.

– Я же тебе сказал, – буркнул я, дергая дверную ручку в виде безобразной головы оскалившейся горгульи.

– Но я думала… – начала девчонка и осеклась. Серые глаза расширились. Обычно это происходит со всеми, кто впервые оказывается в этом заведеньице.

За дверью открывался вид на просторный зал. Каменные столы в виде алтарей, на которых коптят черные свечи и видны кровавые разводы. С потолка свисают ржавые цепи, битые горшки и засохшие черепа. Стены размалеваны живописными картинками из веселой жизни обитателей кладбища. Исполнение, конечно, то еще, плохой из некроманта живописец, зато старания с избытком. Ну и фантазии.

Одри прищурилась, рассматривая ближайшую сценку на штукатурке, и шумно сглотнула, поняв, что там изображено. Заморгала и залилась краской, так что ко мне даже почти вернулось благодушное настроение.

– Они что… – заикаясь, сказала Одри, не в силах отвести взгляд от стены. —Прямо в склепе? Это же…

– Лучше не спрашивай, – хмыкнул я. – И если подойдет хозяин, сделай вид, что не видишь эту мазню. Поверь, он очень любит об этом рассказывать. И очень… подробно. Кстати, вот и он!

К нам уже шагал, улыбаясь во все свои оставшиеся зубы, мой старый знакомый некромант.

– Лекс! – заорал он. – Это ты?

– Нет, мой призрак, – хмыкнул я. – И тебе сырой земли и добрых трупов, Трис!

– Призрак? – Трис на полном серьезе ткнул меня кулаком в плечо. Я в ответ заехал ему в ухо – просто потому, что плечо лишь недавно зажило. Ну и еще я не люблю, когда в меня тыкают кулаками. Некромант довольно расхохотался: – Нет, живой, как я погляжу! А слушок ходил, что тебя давно прикопали! Я даже хотел выведать где!

– Чтобы поднять мой труп? – скривился я.

– Ну, конечно! Чего добру пропадать? – оскалился Трис.

– Придется с этим подождать, – огорчил я. И сам огорчился. Что это меня все хоронят? Никой веры в старину Лекса!

– Подожду, – покладисто протянул Трис. – Тебе как обычно? Горячительного и горячего? А это кто с тобой?

– Родственник, – буркнул я.

– Дальний и нежелательный? – радостно уточнил Трис.

Одри насупилась, и некромант размахнулся, чтобы ткнуть кулаком и пришлого парня. Моя рука взлетела прежде, чем я успел подумать, блокируя удар и отшвыривая некроманта.

– Не стоит, – сказал я, глядя, как Трис удивленно потирает кулак. – Он у меня хилый, еще развалится… А насчет блюд ты не ошибся. Все еще готовишь мясо с кровью, как я люблю?

– А то как же! – К счастью и удивлению, для некроманта Трис обладал незлобливым и миролюбивым характером. – Будет тебе мясо, Лекс! Садитесь туда, к огню поближе.

Хозяин ушел в кухню, а мы уселись недалеко от очага, что напоминал дыру в бездну. Прислужница в черном платье и бордовом корсете, из которого вываливалась пышная грудь, поставила перед нами тарелки и кружки с горячим хеллем.

– Если что, я через час освобожусь, Лекс, – сипло объявила она, склоняясь еще ниже, чтобы вытереть со стола несуществующее пятно.

– Ух ты, – обрадовался я, усиленно пытаясь вспомнить, откуда эта красотка меня знает.

– Ага, – широко улыбнулась она и подмигнула. – Комната та же. Вторая наверху.

Виляя объемным задом, подавальщица отошла к соседнему столику, чтобы принять заказ.

– Комната наверху? – Одри сидела красная, даже иллюзия не помогала. И еще по-демонски злая.

– Она обозналась, – прячась за кружкой с хеллем, объявил я.

– Да что ты?! А мне вот кажется, что нет!

– Ты ревнуешь, детка?

– Я злюсь!