Лекс Раут. Чернокнижник

– Поганый городишко.

– И не говори! Так что ты силенки береги, чернокнижник…

Я, наконец, прекратил попытки напиться тухлой водой и отошел. В узком луче света от окошка плясали пылинки, за ним густой тенью лежала тьма. Мой сокамерник сидел в углу, поджав худые ноги с острыми коленками. Это был тщедушный старик в космах грязных, свалявшихся волос, одетый в изодранные лохмотья.

– Хреново выглядишь, – сообщил я. Мор снова захихикал. – Давно ты здесь?

– Вон зарубочки, – кивнул он на испещренную черточками стену. Судя по их количеству – давно.

– Чем чертишь? – мигом заинтересовался я, надеясь «одолжить» у сокамерника сей острый предмет.

– Этим, – он поднял руку с узлами вен. На указательном пальце ноготь был длиннее других, желтый, треснувший посередине и, очевидно, острый. Старик засмеялся. – А ты ножичек ожидал, чернокнижник? Такого добра не водится… Да тебе все равно не пригодилось бы, наверх поведут под конвоем да в кандалах. Ты там особо не выделывайся, может, тогда быстро казнят, – старик осекся и нахмурился. А я с интересом рассмотрел пустые бельма его глаз. Сокамерник был слепым. Он свел кустистые брови, пожевал губами. – Или не казнят? Хм… странно. Не понимаю…

– Слушай, – внезапно заподозрил я. – А почему тебя так странно зовут?

– Догадался-таки, – снова закудахтал он. – Мор я предсказал. Давненько, молодым еще был. А такие вести наш градоначальник ох как не жалует! Да и не поверил он мне…

– И как? – хмыкнул я. – Случился? Мор?

– А то, – довольно растянул беззубый рот сокамерник. – Все как сказал! Много людишек тогда полегло. Жаль, градоначальник уцелел. Он меня и упек сюда, сказал – накликал.

– Идиот, – констатировал я. – Ты прорицатель?

– Слабенький. Вижу редко, ошибаюсь часто. Тебя вот видел, кхе…

– И что там с моей казнью? – равнодушно уточнил, поднявшись и обводя взглядом стены. Предсказания прорицателей – вещь хрупкая, а судьба изменчива. Так что верил я в такие пророчества слабо.

– Так будет, кажись, – засомневался старик.

Я отмахнулся, пытаясь найти выход из каменного мешка. На самом верху удалось рассмотреть крышку люка, и, сумей я сделать воздушный аркан, проблем бы не было. А еще лучше – нарисовать пару рун на каменной стене, чтобы взорвать ее к демонам. Но я уже понял, что это бесполезно, отведи-камень крайне мерзкий минерал, который поглощает любое проявление магии. Поэтому все тюрьмы обязательно обкладывают по периметру этим камушком.

Гадство.

– Идут уже… – прошептал старик и отполз в самый угол, во мрак.

Я закинул голову. Крышка люка откинулась, и вниз упала веревочная лестница.

– Эй, чернокнижник, вылезай!

Я подумал, стоит ли. Но наверху у меня будет хоть какой-то шанс, а здесь – нет. Так что медлить не стал и выбрался наверх. Стоило высунуть голову, в лицо ударил яркий свет лампы, на миг ослепив и вызвав новый приступ головной боли. Меня повалили на пол и ловко нацепили колодки. Дергаться не стал, толку-то? Стражников было шестеро, все как на подбор – хоть гвозди кулаками забивай, к тому же при оружии. Я тоже, вроде, не маленький, но раскидать их вряд ли смогу. Мне бы хоть пятачок пространства без проклятого минерала, чтоб хватило для одного удара силой. А теперь даже запястья не свести – колодка широкая, специально рассчитана на чернокнижников. Поднялся с трудом, ноги тоже закрепили дубовой распоркой. Окинул взглядом и хмыкнул.

– В штаны не наделали, девочки?

Стражники ощетинились клинками, явно ожидали нападения.

– Иди давай, шутник, – меня толкнули в спину, так что я чуть не упал обратно в открытую дыру колодца. Еле удержал равновесие, балансируя на самом краю. Стражники заржали, а я выпрямился и внимательно осмотрел их лица. Запомнил.

– Двигай копытами!

Кто не ходил в колодках, тот не представляет, что это за удовольствие. Незабываемое. У меня такой опыт уже был, к несчастью, так что приноровился быстро. Шажки приходилось делать маленькие, двигая задницей, словно продажная девка. Стражи ржали, отпуская мерзкие шуточки, но я молчал. Пытался запомнить дорогу и постоянно прощупывал силу. Безрезультатно. На лестницах идти стало особенно трудно, каменные ступени довольно высокие, забирался на них, шипя сквозь зубы.

Меня провели в просторное помещение. Стена, украшенная всевозможными орудиями пытки, особой радости не внушала. За широким столом восседал сутулый писчий, обсасывающий кончик пера, у маленького окошка стоял толстяк в мантии ловца. Ну, стало быть, и есть тот самый – жизнью обиженный, темным придавленный. Ну-ну.

– Приковать, – распорядился толстяк. И с мерзкой усмешкой наблюдал, как меня растягивают на цепях возле стены.

Стражники отошли, я уставился в лицо светлого.

– Ну что, чернокнижник, будем признаваться? – заржал он.

– Это в чем?

– Во всем. – Он принялся загибать толстые пальцы: – Непоправимый ущерб городу – это раз. Убийство неповинных людей – это два. Применение запрещенной темной магии – это три… уже этого достаточно для казни!

– С каких это пор темная магия запрещена? – вскинул я бровь.

– С недавних, – любезно пояснил толстяк и без предупреждения вогнал мне кулак в живот. Я согнулся, ну насколько позволяли цепи, и зашипел сквозь зубы.

– А перебивать меня не надо, мразь, – ласково пояснил ловец.

Я отдышался, поднял голову.

– Ты обязан передать меня ловцам Кайера. И вынести официальное постановление…

Зря это сказал, конечно. Град ударов обрушился на мой несчастный живот, парочка досталась челюсти. Ударчик у толстяка был совсем не слабым.

– Нравится бить тех, кто в цепях? – хмыкнул я. – Может, руки освободишь, по-мужски поговорим?

– С мразями типа тебя я разговариваю так, – на этот раз удар в нос. Кость хрустнула. Демоны, а ведь я его и в прошлый раз неправильно срастил! Кажется, моя внешность становится все привлекательнее…

Одно я понял довольно быстро: старик Мор был прав, и разговаривать ловец не желал. Он даже не спросил мое имя, очевидно, в списках я буду значиться безымянным. Толстяк тупо меня избивал, а когда увидел черные руны, вязью покрывающие мою грудь и спину, то стал избивать с особым рвением. Я даже попытался вспомнить, не был ли я в Лаоре раньше, ну мало ли, вдруг напортачил с чужой женой? Хоть не так обидно было бы. А то бьют за чужое удовольствие, а попал в застенки не за прогулку по Изнанке и общение с демоном, а за иллюзорные монеты и хелль с дурманом.

Кто бы мог подумать! Если бы я верил в Богиню Равновесия, то сказал бы, что у нее поганое чувство юмора!

Я зафыркал от смеха, хотя понятно, ничего смешного в ситуации не было, да и челюсть болела дико.

Сила ушла в глубокое подполье, лишь внутри что-то жгло, словно там бурлила лава, и этот жар даже порой заслонял боль. Собственно, после очередной попытки превратить мои внутренности в фарш, я отключился.

* * *

Голоса звучали словно сквозь пуховое одеяло.

– …никаких следов магии.

– Ты в этом уверен? Может, не обнаружили?

– Уверен, Фирд. Не знаю… возможно, лучше уничтожить? От беды подальше.

– Хм. Это просто камень?