Двериндариум. Мертвое

Неужели скоро придется покинуть тихий магазинчик, в котором мне было так уютно? Пожалуй… На то, что платит мне достопочтенная госпожа Фитцильям, я не переживу предстоящую зиму. А еще этот поиск… может, надо забыть прошлое? И перестать разыскивать Ржавчину?

Нет… я передернула плечами. Я буду его искать, буду! Я должна его найти. Хотя бы для того, чтобы убедиться – он жив.

Над дверью книжного магазинчика приветливо звякнул колокольчик, когда я вошла. Изнутри потянуло сыростью и тонким запахом плесени, госпожа Фитцильям экономила на дровах. А о новых искровых печках, которые можно заказать у промышленников, и вовсе мечтать не приходится.

– Госпожа Эмма, я вернулась! – крикнула я, повернув голову к узкой винтовой лесенке на второй этаж. Там располагались две тесные комнатушки – моя и хозяйки дома.

– Я как раз заканчиваю приготовление к утреннему чаю, милая, – донесся из-за темных полок и стеллажей голос госпожи Фитцильям. – Поторопись, пока нет посетителей.

Я промолчала, что о наплыве покупателей нам можно только мечтать. Над Лурденом набухали противные осенние тучки, а это значит, что и наших редких визитеров мы можем не дождаться. В дождь жители этого тихого провинциального городка предпочитали сидеть дома у каминов, а не тащиться через мост в захудалый старинный магазинчик.

Но конечно, я не стала этого говорить. Лишь поправила свой старый свитер, разгладила подол юбки, осмотрела башмаки в поисках налипшей грязи и шагнула за стеллажи. Госпожа Фитцильям при виде меня поставила на круглый столик фарфоровую чашечку и мягко улыбнулась. Эта женщина была олицетворением благородства и изящества, пожалуй, она могла бы поспорить в этом и с самой императрицей Викторией. И совершенно неважно, что платье Эммы Фитцильям давно вышло из моды, а две фарфоровые чашечки – это все, что осталось от прошлого богатства. Хозяйка продолжала следовать традициями и… улыбаться. Я восхищалась этой женщиной. И была ей безмерно благодарна.

– Хороший чай из красивой чашки способен исцелять тело и душу, – произнесла госпожа привычную фразу.

– Похоже, сегодня снова будет дождь, – бодро сказала я, усаживаясь за столик и стараясь держать спину прямо.

– Ах, осень – весьма неприятное время, – изрекла моя собеседница. – Ты ходила за мост?

– Да, взяла свежий хлеб и газету, как вы просили.

Кибитку поиска я упоминать не стала. Даже милой старой госпоже я не рассказывала о себе всей правды. Я не рассказывала о себе никому.

Некоторое время мы пили чай и говорили о погоде и новостях. На мой взгляд, стоило бы обсудить заканчивающиеся дрова, текущую крышу и способы привлечения новых клиентов, но госпожа была слишком хорошо воспитана для таких разговоров. А я давно поняла, что не стоит советовать тогда, когда совета никто не спрашивает.

– Милая Вивьен, пожалуй, я сегодня навещу госпожу Риту. Ты ведь справишься одна?

– Конечно, не волнуйтесь, – кивнула я.

– Тогда – увидимся вечером, дорогая. – Хозяйка магазина чинно поднялась и напомнила: – И прошу, будь осторожна с чашками.

Я снова кивнула. А когда госпожа Фитцильям ушла, ополоснула фарфор под тонкой струей воды в помывальном закутке, обернула каждую чашку мягкой тканью и сложила в коробку. Этот ритуал повторялся каждое утро.

Мой день покатился по привычной колее. Убрать, помыть, переставить, починить, подлатать, встретить редких покупателей, объяснить, показать, убрать…

В обед перекусила хлебом с сыром и, пока магазин был пуст, присела в старое кресло. Рассеяно открыла книгу, но чтение не заладилось. Меня одолевала тревога. Необходимо принять решение и двигаться дальше. Я благодарна этому месту и старой госпоже, но я не могу навечно остаться в этом магазинчике. Моя отработка окончена, и мне пора уезжать. Вот только куда?

Может… в столицу? Слова старого рисовальщика так и звенели в ушах. Рутрием – город больших возможностей, город волшебства и людей, открывших Дверь… все стремятся в Рутрием. Все дороги ведут в Рутрием. Так, может, и мне пора отправиться туда?

Сердце испуганно трепыхнулось, стоило задуматься. И снова перед глазами встало воспоминание. Ржавчина сидит на стуле, перевернув его спинкой вперед. Его темные глаза блестят, словно смола на солнце, а губы мечтательно улыбаются.

«Ты знаешь, куда я отправлюсь, как только мне исполнится семнадцать, малявка? В Рутрием!»

«И что ты будешь там делать?» – хмыкаю я.

«Богатеть, что же еще! – Ржавчина хохочет, как умеет только он – заразительно и лихо. – В столице столько богатеев, что они точно поделятся со мной монетами! И стану я не Ржавчиной, а Золотом, вот увидишь!»

«Дурак, – бурчу я. Мне неприятно думать, что парень уедет в столицу, бросив меня одну. – Нужен ты кому в том Рутриеме! Нищеброд приютский! Там и своих желающих хватает».

«Много ты понимаешь, малявка!» – снова смеется парень и щелкает меня по носу.

И я стучу по его рыжей макушке, дергаю за волосы, вымещая страх и обиду… И словно почувствовав, Ржавчина вдруг обнимает меня.

«Не бузи, мелочь. Я разбогатею и заберу тебя, вот увидишь. Думаешь, я тебя брошу? Глупая».

И я затихаю, осторожно втягивая его запах и тепло…

Звон колокольчика выдернул меня из прошлого, и я едва не вылила на себя горячий чай, который пила из самой обычной глиняной кружки. Фарфоровый ритуал позволялся лишь в присутствии хозяйки.

Выругавшись себе под нос и прикусив язык, надеясь, что посетитель не услышал, я метнулась к двери. Губы сложились в самую доброжелательную улыбку из всего моего арсенала. А когда я увидела гостя, вернее – гостью, к ней добавилось искреннее изумление.

Девушка, стоящая на пороге, точно не была жительницей Лурдена. И вряд ли ее мог вообще заинтересовать этот убогий магазинчик старых потрепанных книг. Она словно только что вышла из самого модного салона того самого Рутриема, о котором я мечтала минуту назад.

Ее лицо прикрывала густая вуаль, волной спускающаяся от круглой меховой шапочки.

С любопытством я осмотрела дорогой дорожный костюм незнакомки. Красивая и совершенно непрактичная светло-зеленая юбка и короткий жакет с меховым воротником и такими же манжетами. Из-под подола виднелись носы дорогих бежевых ботинок. Беж! В осеннюю грязь! Да как можно? От ног мой взгляд метнулся к муфточке из серебристого меха, которую держала девушка. И к ее маленькой круглой сумочке, в которую не поместится и расческа.

Непрактичность – первый признак истинного богатства. Ни один бедняк не наденет на себя такую одежду.

А потом гостья откинула вуаль. И я… отшатнулась.

Она рассмеялась моему изумлению.

– Да, я вот тоже не поверила, когда увидела твой портрет, – голос у девушки оказался чуть тоньше моего. – Это довольно странно – увидеть свое собственное лицо на какой-то поисковой кибитке. Я была уверена, что кто-то ищет меня. Но потом я рассмотрела прическу и край воротника… увидела надпись и имя. И поняла, что где-то в Лурдене живет девушка, изумительно похожая на меня! Ну просто как сестра-близнец! Может, так и есть?

– Вряд ли, – хрипло от потрясения произнесла я. – Мои родители погибли, когда мне едва исполнилось пять. И у меня не было сестер.

Все еще не веря, я рассматривала лицо незнакомки, так изумительно похожее на мое. При детальном рассмотрении сходство слегка рассеивалось, я замечала различия. Иной цвет глаз – светло-зеленый, а не темно-серый, крошечная горбинка на носу, которой у меня нет, родинка над губой. Гостья выглядела старше и была полнее. Ее глаза сверкали озорством, а в моих таилась грусть.

Ну и конечно – волосы. Мои темные волнистые прядки едва достигали плеч, а светлые кудри незнакомки спускались из-под кокетливой шляпки до самой поясницы.

– Это что же, книжный магазин? – она наконец оторвала от меня цепкий взгляд.

– Так и есть, – я тоже очнулась и вспомнила о своих обязанностях. – Это книжный магазин госпожи Фитцильям. У нас небольшой выбор новинок, но есть просто удивительные издания прошлого… хотите посмотреть?

– Занятно, занятно, – пробормотала девушка, проходя к стеллажам. Ее взгляд пренебрежительно скользнул по свиткам и фолиантам, но интереса в глазах не возникло.

Я лихорадочно оглянулась, пытаясь понять, что предложить нежданной богачке.

– Вы проездом в Лурдене?

Она поморщилась, глядя на древние напольные часы в углу. Окошко с кукушкой в них сломалось, да и механизм барахлил, но стекло все еще сияло, а красное дерево радовало изящным узором.

Вот только для заезжей столичной модницы это всего лишь старая рухлядь.

Внезапно стало обидно и захотелось, чтобы незнакомка ушла. Зачем она здесь? Уж точно явилась не за томиком «Благих изречений»!

– Я приехала к тебе, – гостья отвернулась от часов и посмотрела мне в глаза. – У меня к тебе предложение, Вивьен.