Кого ты видишь? Я жертва. Книга вторая

Я стиснул челюсти: «Очередная демаскировка». Вспыльчивое животное уже каменело. Но буря мгновенно стихла. Я почувствовал её спиной. Безошибочно определив проекцию сердца под лопаткой, она продышала:

– Не гневайся. – Кожные рецепторы обострились. Сердце отбивало стаккато. Она замерла, слушая мой сильный, уверенный пульс. По телу пробегали энергетические волны. А Камилла прижалась губами к шоковой сердечной мышце Луки Гордона и беззвучно выдохнула. – Моё сердечко, больше не пугай меня.

Разворачиваясь к ней, хищник зачарованно потянулся к тёплой кисти, но коварная рептилия тут же отстранилась и предупредительно покачала головой:

– Шш… Но как ты это объяснишь родителям? – Она лукаво приподняла бровки и кивнула в сторону дороги. – А вот и они. Бриги вчера были в кардиологии. А теперь чувствуют себя обманутыми. Думаю, Гордоны с ними солидарны.

– Обманутыми? – До меня ещё смутно доходил смысл её слов, а в духе уже сработал триггер: «Моё». Всё, кнопка запуска активирована, хищник не владел собой. Но леди театрально задумалась и продолжила пытки моего самообладания:

– Кажется, в тот день у тебя был рецидив? А сейчас тебе припишут сердечную недостаточность и, как минимум, поздний инфаркт лёгких. – Возбужденно впитывая её запах и тяжело дыша, её уже гипнотизировал вампир, а Камилла соблазнительно урчала. – Какой блеск в глазах! Эйфория и некритичное поведение. Удушье и дисфория – острый приступ раздражительности. Соберись, Гордон. Иначе тебе сейчас вызовут неотложку. И отправят, если не в кардиологию, то в психдиспансер с чудными ребятами из психбригады – навещать соседа Шульгина.

– Коварная репти… – хищник закусил ладонь. А она невозмутимо продолжала:

– Хотя, было б интересно посмотреть, в чём ты убежишь оттуда? – Под её смешок дискредитированный монстр захлебнулся пеной. Она пятилась к собакам, но контрольным выстрелом послала мне воздушный поцелуй. – Мой грозный Аполлон.

Хихикая, девчонка сиганула. Оскорбленный Доминант выкрикнул ей в спину:

– Знаешь, почему я вернулся? Твоя шокотерапия – идеальная реабилитация для монстра.

– О, да! Такой техникой владею только я. – Камилла пластично поиграла пальчиками в воздухе, но тут же изменилась в лице. – Родители не в духе. Уезжай.

«Уезжай», – слово выстрелило и засело глубоко в подкорке рептильного мозга. Не раскланиваясь с Бригами, хищник задним ходом прокатил бульвар, покинул посёлок и, чтобы не удариться в пьяную вакханалию, выехал на магистраль.

Я не гнал. Телефон отключён. С Гордонами предстоит неприятный разговор. Не обойтись без ментальной коррекции. Одно радует – родителей мобилизовали на дежурство. До объекта моего профессионального фиаско была сотня километров, а значит, достаточно времени на интроспекцию.

– Итак, я опасен, – пока хищник трезво оценивал последствия корреляции, свернул на второстепенную дорогу. Вглубь восемь километров, и показалась заброшенная усадьба, которая уже семнадцать лет стояла законсервированной. По официальной причине строительство было заморожено из-за проблем с коммуникациями. Де-факто – из-за прогрессирующей одержимости её хозяина.

– Да ты просто образец самообладания! Всего семь пробоин в её тонком теле за последних три часа. – Взгляд хищника не отрывался от руин. А зверь пророчески предвосхищал мои тяжёлые решения. – Место, конечно, живописное. Не надо просветления, чтобы понять, зачем ты приехал на это кладбище девелопера.

Издалека на участке в десять гектаров с некогда продуманным дизайном, от которого остались только вековые деревья и заросшие диким шиповником цветники, особняк смотрелся практически готовым: готовая крыша, стены отделаны светлым камнем. Но вблизи становилось ясно, что замок мёртв. Подъездная гравийная дорога заросла непроходимым бурьяном, на деформированном профнастиле ограждения – граффити, повсюду мусор и бутылки. Я оставил машину у столба с провисшим кабелем и пошёл пешком. К «Графским развалинам» замка Луки Гордона.

Внешний облик дома напоминал дворянскую усадьбу девятнадцатого века. Хищник угадывал элементы архитектуры: обилие колонн, пилястры, панорамные арочные окна, балконы-портики. Лучше всех сохранилась балюстрада, которую венчал величественный купол. Я представил здесь Камиллу с этюдником:

– Леди оценила бы изящное решение. – Оригинальным украшением фасада должны были стать установленные в нишах античные статуи. Теперь обломки этих скульптур утопали в траве. Вампир кассировал их первыми. Я вернулся в настоящее и констатировал. – Я не контролирую ни способности, ни эмоции, ни жажду.

Здравый рассудок возразил: «Ты любишь. Это не патология».

– Это тоже «не патология»?! Среди декораций к фильму ужасов трансформированный монстр на голоса разговаривает с демоном? – Я подвёл итог. – Я вампир. Всё моё естество стремится к ней. Увы, не только для обожествления.

– Не усложняй. Это принцип сосуществования под вариантом – хищничество.

Хищник материализовался на крыльце, и в глаза бросилась мерзость запустения и надругательства: фасад с треснутой штукатуркой, кирпичные стены крепостной толщины, биллиардная и винная комната в подвале, подземный гараж, недостроенный чердак с зимним садом, громадные гостевые апартаменты, как для великанов, покрытые плесенью. Я прислушался – замок стонал. Зверь сдался:

– Зачем это жуткое напоминание? – Я поднял взгляд. Фамильный герб на барельефе загаженный воронами, выцвел и облетел. – Какой же ты был пафосный.

– Того Гордона с его претенциозной жизнью давно не существует. Теперь я – хищник в своей проклятой реальности. И чувство, что крепнет во мне, вообще не поддаётся ни анализу, ни дисциплине, ни классификации. Любовь ли это…

– А выдай её замуж! И узнаешь… – зверь точно сымитировал её контральто: «Кстати, Иван скоро приезжает», и началась карательная терапия для вандала:

– Твою мать! – Хищник пробил пустынный холл стенобитным тараном и приземлился в бассейне, заросшем мхом и травами. Облицовка не прошла тест на прочность, и после серии методичных хуков представляла собой груду черепков.

– Благословишь их и будешь сталкером на расстоянии. Через год станешь другом семьи и крёстным. «Седовласый херувим» не рассматривал такой сценарий?

Отведя душу в расчленении бассейной чаши, я погрузился в траур.

– Рассматривал альтернативный. – Скользнув призраком под купол, в гостиную, размером с бальную залу, я оценил этот некогда «роскошный» декаданс и ратифицировал план. – Цитадель вампира. Теперь у тебя будет прямое назначение.

Лирическое отступление закончилось. Пришло время действовать…

Глава 2. Правда – Камилла

Минуя пыльный город с его традиционными пробками и суматохой, автомобиль вырвался на широкую трассу и почувствовал себя в родной стихии. Независимая леди Бриг, не изменяя своему кредо, погрузилась в процесс созерцания проносящегося мимо пейзажа, сопрягая это занятие с самообразованием. Я уже смирился с миниатюрными наушниками в её лакомых ушках. Камилла категорически не хотела чувствовать себя балластом и обременять меня своим обществом. Поэтому самоустранилась, предоставив хищника своему безумию. Мой пёс блаженно спал. Компанию мне составляла только Лика. Мокрый нос уткнулся в плечо в тот момент, когда показались величественные сосны.

– Так вот они – твои «корабельные мачты»? – Камилла избавлялась от наушников и с любопытством рассматривала открывающуюся панораму.

– Тебя ждёт сюрприз. – Я искренне надеялся, что эти палестины южную звезду ошеломят. Мы подъехали к озеру на краю ботанического питомника.

Мои чаяния оправдались – вид был впечатляющим. По синей глади озера плавали опавшие листья – разноцветные венецианские лодки. Пологий правый склон вспыхивал на солнце факелами лиственных саженцев. Левый берег представлял собой резкий контраст. Крутой обрыв с обнажёнными корнями могучих сосен, которые уходили глубоко в тёмную воду. Это великолепие оттеняла седая сопка, гордо красующаяся у горизонта. А небо… Небо завораживало бесконечной лазуритовой высью, отражаясь в безмятежном зеркале воды.

Нас ждала уютная полянка в паре метров от берега. Пока мы объезжали озеро, Камилла притихла. Хищник по привычке пытался сканировать её мысли, но только матерился про себя от полной беспомощности своих пассов. Наконец, спасая меня от нервного перенапряжения, моё чудо заговорило:

– Ты всё-таки, романтик. Здесь так волшебно и тихо.

Пряча дрожь в руках, я выдавил из себя непосредственную усмешку:

– Рад, что не разочаровал. Наслаждайся творчеством.

Мы устраивались на месте, а собаки, распугивая лаем выдр, уже осваивали близлежащий сухостой. Пока одичавшие животные были равнодушны ко всему, кроме плавания, хищник сделал над собой нечеловеческое усилие и оставил своё сокровище наедине с вдохновением, двумя домашними динозаврами, мобильным телефоном, ноутбуком, спутниковой связью и… охраной, незаметно припарковавшейся в багряных зарослях на другом конце озера.

Я гнал к строящемуся объекту загородной недвижимости и иронично вспоминал её огорчения в Камелоте два дня назад.

Критично оценивая этюд с руинами на фоне пламенеющего неба, который она писала на крыше башни в Камелоте, Камилла удручённо вздохнула:

– Фу! Поля, луга, равнины. Сплошная умбра, охра, сиена, сепия, краплак.

– Что-то не так? – Я встал за спиной Камиллы и, не понимая предмета её немалого расстройства, еле сдерживал инстинкты. Раздосадованная фурия потрясла перед моим носом полупустой тубой масляной краски, уточняя исключительно для некомпетентных дилетантов:

– Всё не так! Краплак – кровавый. Ненавижу. – Она с чувством отправила краску в этюдник. В ушах застряло долгим эхом её брезгливое «кровавый». Хищник автоматически перешёл на ночное зрение, сканируя территорию.

– Что случилось? Ты исчерпала свой запас красок?

– Eсли бы! Осень, конечно, прекрасна. Ну, где же хром кобальт, церулеум, индиго, ультрамарин? – юное дарование перебирала целые, почти нетронутые тубы красок, трепетно перечисляя их названия. Но вскоре, словно опомнившись, отстранённо повела плечом. – Хотелось бы чего-то оригинального, живого.

Однако все её невербальные действия не отличались конгруэнтностью, а свидетельствовали об обратном. Камилла опустила голову и ушла в себя, поддевая носком ботинка маленький камушек. Я был уверен, что она скучала по жаркому югу. Её поза не менялась. Осмелившись на дерзость, ревнивый хищник переплёл наши пальцы и требовательно напомнил о себе:

– Так о чём же ты скучаешь? – Я угадал.

Она встретила смущённой улыбкой мой вопросительный взгляд.