Кого ты видишь? Я жертва. Книга вторая

Силуэт вылетает из формации – корчится в агонии, бесы раздирают естество, лязгают пастями, истекают слюною в предвкушении и горят, тянутся к хрупкой фигурке на полу. Растравленных бесов оглушает свирепый львиный рык:

– Я сдержу их. Но ты должна уехать. Запомни! Скрывай глаза. И если кто-то покажется странным – беги! Беги от таких, как я. Обещай, что будешь жить!

Девочка сжалась, но ползла к брату, протягивала к нему руки и рыдала:

– Да, да. Я сделаю, что скажешь. Только живи, – она успела ухватиться за его ноги, как последовал категоричный приказ:

– Нет! Ты остаёшься за нас двоих! – Звук разодранной материи, звон стекла, шум, пробивающийся снизу. Дикий вопль, истеричные крики, силуэты. Гневный рык перебивает грозовую стихию, шторм и демонический хаос. – Твари, вот я! – Открытая аномалия затягивает разъярённых бесов. – Милька! За тебя!

Задыхающаяся девочка с ужасом рассматривает капли крови на руках:

– Марк! Нет! Не оставляй меня!

Фрагменты окровавленной фигуры и трагедии загнанной души. Сумасшедший хохот. И лицо – взмыленное, бледное, знакомое до боли. Близнец. Марк Бриг.

Я выплывал из сырого мрака. А она до сих пор себя казнила:

– Марк умер на моих руках. Перед тобой чудовище. Живое воплощение навязчивой фабулы брата, которая и привела его к инфаркту.

Её последние слова заглушило раскатистым коррозийным хохотом:

– Какой дефолт! Вот и причина, по которой тебе простили безобразный ревностный дебош. «Связь. Корреляция. Синапс»? Всё гораздо проще. Проекция из прошлого. Рецидив посттравматической депрессии. Вот и сорвалась до опиатов…

Пока я боролся с демоном, Камилла продолжала:

– Моя вина не только перед Марком. Я оставила родителей без сына, род без наследника. И пусть я во всём стараюсь угождать им, быть лучшей дочерью, но никакие мои жертвы ради их благополучия не способны компенсировать утрату.

Слёз у неё не было. Только презрение к себе. Я смотрел на неё с печалью: «Вот это геноцид! Уничтожить одного близнеца и добивать другого».

Откликнулся довольный очевидец:

– Классическая тактика бесов – подтасовка фактов, подмена понятий и введение в заблуждение. Выдавать белое за чёрное и наоборот.

«У них не получилось заполучить её физически, через симбионта. Поэтому бесы выбрали тактику скрытого прессинга – давление на совесть через вину. Её ломают. Чёрт! Чувство вины. Вот причина её аномальной виктимизации!» – я стиснул зубы, и демон подтвердил диагноз:

– Сломленный дух – её маяк, маркёр в духовном мире. Боль утраты, скорбь, самоосуждение, вина – опиум для бесов. И пища монстров. В том числе и для тебя.

Мне всё стало ясно – и всплески моей жажды, и стихийная активация способностей, и её роковой магнетизм. И даже факультативный эндопаразитизм[1 - Здесь – согласованные действия демона и симбионта для достижения общей цели.] демона, когда я разбирался с арахнидом. Я ошалело смотрел перед собой: «Ей, элементарно, повезло, что я возглавляю список палачей».

– Повезло?! Какой же ты глупец! Как мы вопили год тому назад на этом самом месте? «Мой Ангел Возмездия, мой катализатор…». Всё как раз наоборот! Ты – её фатальная проблема. Своей агрессией ты обнаружил её перед демоническим сообществом. Она снова начала продуцировать информацию внутренней трагедии. Ты лично запустил процесс детекции. Если бы не твоё непосильное участие, она бы так и жила. Пусть плакала бы по ночам, страдала от мигрени, винила бы во всём себя. Но зато жила. А теперь у нас нет выбора. Мы её хотим, хотим, хотим… – демон начал прессинг. Я уверенно купировал давление ещё в начальной стадии. Теперь я знал причину. Тактика противодействия вырабатывалась автоматически. Но с ненавистью к самому себе расстаться я не мог и слушал уверенный девичий голос:

– Я – причина его смерти. Он всё твердил: «Я жил бы и таким. Но они хотят тебя. Обломятся».

– Марк не сказал, кто они такие?

Камилла впервые вспомнила обо мне и подавилась скептическим смешком:

– Они?! Это бред психически больного! – Зверь поигрывал бровями и глумился, а я только качал головой от беспомощности перед её заблуждением. Она отвернулась к этюднику, взяла кисти и резюмировала. – Я виновата в том, что он сломался. Я должна была поддерживать его. А я послушалась его, уехала в Италию учиться и занималась своей реализацией. В итоге умирая от инфаркта, он ещё и перерезал себе вены. Чтобы его убийца и дальше продолжала благоденствовать.

Она сделала паузу, восстанавливая дыхание. А я забыл о конспирации. В спину девочки уже рычал вампир:

– Ты заблуждаешься. Марк не сумасшедший. Посмотри на меня. Ты – жертва.

Она даже не обратила внимания на неестественный голос за спиной и нервно отмахнулась:

– Я – убийца. И в моей жизни теперь табу – категорический запрет на мистику и на всех, кто к ней причастен. – Не разворачиваясь, она устремилась в чащу. Лика шмыгнула тенью следом. Хищник уловил глухое рыдание и взвыл.

Внеплановый сеанс психоанализа рухнул. Я вспомнил о непрекращающихся боевых действиях. Демон завывал в предвкушении и ждал роскошного банкета:

– Какое невероятное избрание! Ты любишь. Но у тебя нет выбора. Камилла Бриг обречена. Если ты не убьёшь её, то любой одержимый, хотя бы тот похотливый арахнид сделает твою работу с радостью. Так соверши акт милосердия. Пусть девочка умрёт от твоей руки. А у тебя будет достойное основание твоего криминального призвания.

– Я не убью её. У меня есть выбор.

Доводы демона становились категоричнее, требования – императивны:

– Какой выбор? Ты будешь выступать героем криминальной хроники. Один из моих последних симбионтов – Чикатило. Всего пятьдесят шесть официальных жертв. Но ты – моя Миссия! Возьми своё недостающее звено и стань неуловимым. Маньяком. Серийным организованным убийцей… – некрофил кашлял в моём разуме. Потрясённый своей «преемственностью», я сглотнул застрявший ком:

– Нет. Это не моя судьба.

– Тогда эту судьбу наследует она! У вас на двоих один сценарий. Изнасилуй девчонку, и я перейду в неё. А ты окажешься свободным. Ни крови, ни глюков, ни мутаций и демонов в твоей плоти. Да ты же знаешь, как только ты ей засадишь – «Двое станут одна плоть» – ты инфицируешь её. И обещаю, я уйду…

– Нет, мой узник. Ты – исключительно, моё проклятие. И ты умрёшь со мной.

Слух оглушила ржавая пила, на шее сомкнулись костлявые тиски, свет померк. Красным лейтмотивом приказ: «Возьми!». Сознание в плену реалистичных жутких сцен: кровь, надругательство, убийство. Я закрыл глаза и взмолился из последних сил. Сенсоры отказали, состояние частичной депривации. Игнорируя демонический грохот, сосредоточил внимание на примитивной дыхательной гимнастике. На большее был не способен. Ненависть – единственное чувство, что заполняло меня в эти минуты. Но образ обманутого Ангела был сильнее, чем отвращение к себе. Я решительно поднялся и пошёл к соснам.

Обнимая собаку, Камилла сидела на ковре из сосновых иголок. Настороженная Лика напряглась, но послушно отошла в сторону. Хищник встал напротив девочки. Я должен был выполнить свою миссию, хотя психологический дебрифинг уже был бесполезен. Словами последствия такой травмы не излечить.

Сломленный дух – результат подавленного иммунного ответа на демоническую агрессию. Самоосуждение – демонический вирулентный патоген[2 - Здесь – инфекционный ядовитый агент – негативные установки, убеждения, энергетическое влияние, имеющие природу демонической агрессии, способные вызвать повреждения на всех уровнях и гибель человека.]. Своими неконтролируемыми вспышками агрессии я только подорвал её сопротивляемость. Вина – как токсичный вирус инфицировала все три уровня. Тонкие тела – дух и душа, уже были серьёзно дестабилизированы и находились в пятидесятипроцентной летальной стадии вирулентности. Мигрень лишь отражала начало деструктивного процесса тела физического. Прогнозы были предельно очевидны. Дальше следовали аномалии в кровеносных сосудах головного мозга и по всему организму. И как следствие, артериальная гипертония, сердечно-сосудистые заболевания, ишемический инсульт или инфаркт миокарда с летальным исходом. Разве я мог с этим смириться? Я должен был заставить её жить. Любой ценой.

– Хорошо. Относительно Марка и твоего нелепого участия в этой трагедии я понял. Но вот с сиквелом этой милой истории не разберусь. Теперь ты выбрала путь самоистязания и «просветления», отказывая себе в счастье? – Мой хриплый баритон звучал резче, чем следовало бы, но меня разоблачили сразу:

– О, психоаналитик? Пришёл сделать контрольный выстрел? – Камилла развернулась ко мне спиной, чтобы хоть как-то скрыть глубоко личные переживания. – Я живу не для себя. А для родителей и Марка.

– Он просил жить дальше? Так живи за вас двоих! Марк был харизматичным, ярким? Живи такой. Радуйся жизни так, как радовался он. А ты не живёшь, а существуешь. Холодная фригидная рептилия. Тлеешь. А должна гореть. Радоваться и любить. А не вот это всё! – в сердцах я сплюнул. Всё ещё борясь с рыданиями и равнодушная ко мне, она безжизненно прошелестела:

– Я люблю родителей. Забочусь о друзьях. Мне большего не надо.

– Одиночество – это проклятие. Ты должна быть полноценна. Есть достойные.

Камилла ожила и подавилась удивлением:

– Мужчины?! О, прошу тебя. Или тебе не даёт покоя та, моя «орава»?

Я только стиснул зубы, душа ревнивую натуру:

– Я не о них. Я об одном. Нет, не брак по расчёту, не родительский сценарий – бежать от прошлого, скрыть твои следы, удачно выдав тебя замуж. А твой единственный, который сделает тебя счастливой. – Прощаясь с ней, я боролся с внутренней истерикой, пока не выдохнул. – Твоя вторая половина.

– Вторая половина?! Ох. Ну уж точно нет! – Камилла дёрнулась, как от огня и категорично покачала головой. Я искренне не понял её паники. – Не имею права. Я разрушена. Кого же я осчастливлю таким приобретением?