Только для меня

– Уверена?

– Да.

– Тогда звони отцу или маме, чтобы они за тобой приехали. Одну тебя не отпущу. Вдруг снова грохнешься, а рядом не окажется никого, кто бы смог помочь.

Жалко же её. Мелкая ещё совсем. Как одну оставить? Да и темно уже, и снег не думал заканчиваться. Всё падал и падал сверху, оседая на волосах, лице, одежде, путаясь в длиннющих девчоночьих ресницах и забираясь под воротник.

– Со мной всё хорошо, – ответила тихо. – Я сама справлюсь.

– Давай только без геройства, – недовольно нахмурился Владлен. – И слушайся старших. Сказал звони родителям, значит, звони. Немедленно.

Она поджала губы и, отвернувшись в поисках своих вещей, неожиданно замерла, испуганно распахнув глаза. Проследив за её взглядом, он заметил, что невестка вроде пришла в себя и теперь стояла не просто так, истуканом, а держа в руках непонятные карточки, издалека похожие на фотографии.

– Тоня? – попробовал снова позвать. – Ты очнулась?

Жена брата шокировано посмотрела на него, затем на девчонку, потом опять на карточки и вдруг прижала ладонь ко рту.

– Да что с тобой такое? Ударилась головой вроде она, а странно ведёшь себя ты. Может, всё-таки поможешь девочке вещи собрать?

Так и не добившись никакого вразумительного ответа и убедившись, что его головная боль на этот вечер крепко стоит на своих двоих, кажется, даже не дыша, Баженов приблизился к Антонине и уже хотел было в который раз за последние десять минут попросить её прийти в себя, как она молча протянула ему карточки, на самом деле оказавшимися фотографиями. Их было всего три штуки, но такого содержания, что Тонина странная реакция стала понятна мгновенно. На первом фото – счастливо улыбающаяся девочка лет пяти в нарядном платье, стоящая между двумя взрослыми – миловидной молодой женщиной, на которую очень похожа, и высоким мужчиной с постным лицом на фоне обычной стены, с красивой подписью на обратной стороне "День рождения Сонечки. Вся семья в сборе". На втором девочка уже старше, с большими белыми бантами, школьной форме и букетом гладиолусов в руках, на этот раз стоящая рядом лишь с мужчиной. Сзади подпись тем же почерком "Сонечка и папа. Школьная линейка". Третье фото не такого хорошего качества, как первые два, но мужчину, обнимающего за плечи повзрослевшую, но по-прежнему милую и улыбчивую женщину, разобрать можно легко. Она смотрит на него влюблёнными глазами, он с отсутствующим видом смотрит в камеру, позади них наряженная ёлка, праздничный стол и всё та же девочка за ним в костюме снежинки. Подписи на оборотной стороне нет, но её больше и не требуется. И так всё предельно ясно. И девочка с мужчиной с фото знакомы. Девочка – та самая, что чуть не убилась, поскользнувшись. Мужчина – Тонин отец. Кудрявцев Борис Петрович – подполковник полиции на пенсии. Хороший человек с твёрдым характером и принципами, на которого всегда можно положиться. Примерный семьянин, обожающий своих жену и, как казалось ещё десять минут назад, единственную дочь.

– Владик, скажи, что я одна это вижу! – выдохнула жена брата, взглянув на него таким взглядом, что внутри всё перевернулось. – Это же не папа, правда? Мне показалось, да? Он же просто похож? Он не…

Владлен терпеть не мог ложь. Всегда был прямолинейным. Порой даже чересчур. Только иногда правда была слишком жестока и в данный момент заключалась в том, что мужчиной на фото был именно Борис Петрович, а не кто-то другой. Вероятность простого совпадения почти невозможна, так как его внешность была достаточно специфичной. Чуть выше среднего роста, крепкий, с характерной его профессии выправкой, большими, как у Тони и девчонки, глазами, кривым после перелома ещё во времена бурной молодости носом и шрамом на щеке, оставшимся с тех же времён и отчётливо виднеющимся на одной из фотографий. На снимках он моложе, чем сейчас, но всё же… Всё же это был именно он.

– Влад, ну что ты молчишь?! – всхлипнула невестка.

Он сжал челюсти, не зная, что ответить. Тоня давно стала для него ещё одной младшей сестрой. Всегда весёлая, улыбчивая, энергичная, громкая и смешливая. Отличная подруга, замечательная жена и прекрасная мама. Сейчас она выглядела потерянной маленькой девочкой, чей привычный мир в один миг разрушился до основания.

– Влад… – новый душераздирающий всхлип и в серо-зелёных глазах заблестели слёзы.

Стоило только ему их увидеть, как внутри что-то щёлкнуло. Резко развернувшись к девчонке, застывшей неподалёку, Баженов взглянул на неё уже другими глазами. Теперь перед ним стояла не юная девушка, за самочувствие которой он совсем недавно беспокоился, а бомба замедленного действия. Стоит ей открыть рот и рванёт так, что никому мало не покажется. А в том, что она точно не будет молчать, Владлен был уверен. Даже в молодости наивным не был и сейчас в тридцать семь тем более видел мир таким, каким он был, без прикрас. Понимал прекрасно, что эта встреча не просто случайность, а тщательно поставленное и продуманное до мелочей театральное представление, направленное на то, чтобы… Чтобы что? Встретиться с Тоней? С отцом? Раскрыть его тайну для всех? Получить от этого какую-то выгоду? В конце концов, расчётливость в большей или меньшей степени была свойственна всем и даже таким невинным, на первый взгляд, созданиям, как эта Сонечка, а учитывая количество козырей у неё в рукавах, то ей вовсе не составит особого труда заставить окружающих плясать под свою дудку. Вот только не на тех малышка напала.

Словно услышав его мысли, она было дёрнулась к своим вещам, но послушно замерла на месте, сжавшись в страхе, когда он рявкнул:

– Стоять!

Нагнувшись, поднял с земли выпавший из сумки вместе с фотографиями, упаковкой салфеток и телефоном студенческий билет, открыл его и быстро пробежался глазами по информации на нём. Чистякова София Борисовна. Второй курс педагогического университета. Факультет начального образования. Девятнадцать лет. На фото – всё те же небесно-голубые глазища и губки-бантиком.

– Выкладывай, София, – не отрываясь от разглядывания студенческого, приказал он. – Что тебе нужно?

– Ничего… Мне ничего не нужно.

Владлен поморщился. Помимо лжи ещё и терпеть не мог людей, которые продолжали нагло пи*деть даже после того как их уличили во вранье.

– Будешь врать или продолжать строить из себя бедную и несчастную, то предупреждаю сразу, я тебе не понравлюсь, – перевёл на неё взгляд, который обычно мало кто мог выдержать. – Поэтому лучше по-хорошему говори зачем пришла.

Она, сглотнув, обняла себя за плечи, вперила глаза на свои документы в его руках и отрицательно покачала головой.

– Я не вру. Мне, правда, ничего не нужно.

– Девочка, ты глухая или тупая? В последний раз спрашиваю, зачем ты сюда пришла и устроила этот спектакль?

В ответ молчание, сказавшее ему гораздо больше, чем слова. Подняв раскиданные вещи, Баженов подошёл к ней, сунул их ей в руки и, взяв за локоть, настойчиво потянул в сторону дома брата.

– Ч-ч-что в-вы д-делает-те? – едва успевая шевелить ногами, спросила девчонка дрожащим от страха голосом. – Отп-п-пустите, п-п-пож… – она снова поскользнулась и начала заваливать вперёд, но Владлен дёрнул её на себя и у неё получилось устоять. – Я… Я… Я н-ничег-го не…

Не обращая внимание на её трепыхания и бормотание, кивнул невестке на двери.

– Тоня, открывай.

– Ты… Что… Зачем?

– Поговорим с ней внутри. Один на один.

Глава вторая.

София

Излишнее любопытство редко когда доводит до добра и к её девятнадцати годам это пора было бы уже понять, чтобы потом не попадать в ситуации, в которые изначально попадать не планировала. Теперь же, сидя перед мужчиной вдвое больше её и, наверное, вдвое старше, с убийственным взглядом холодных серых глаз, не обещающих ничего хорошего, трястись от страха и безуспешно сдерживать слёзы было поздно, бесполезно и… Соня сжалась, когда он вдруг резко поднялся с места и навис над ней скалой, отрезая от внешнего мира и загоняя в ловушку, так как бежать отныне ей было некуда. Позади – стена, справа – стол, слева – окно с жалюзи, напротив – он. Очень высокий, очень большой и очень внушительный.

– Ну, ангелок, долго ещё в молчанку играть будешь?

И вроде бы в этих словах не было ничего оскорбительного или угрожающего, а они всё равно придавили её бетонными плитами к полу. Голос у этого мужчины был сам по себе очень низким, а сейчас, когда он злился, вовсе звучал как рычание хищника. Тихий, вкрадчивый, даже спокойный, но до мурашек и паники, ставшей по поперёк горла, пугающий. И сам мужчина её очень пугал. От него веяло силой, властью и уверенностью. Рядом с ним девушка чувствовала себя никчёмной букашкой. Казалось, стоит ему лишь дунуть в её сторону и она тут же распадётся на мелкие частицы. София, открыв после падения глаза и первым делом увидев его, подумала, что склонившийся над ней человек – галлюцинация. Огромный, почти лысый, широкоплечий. В нём всего было будто бы чересчур и в то же время как раз. Массивное лицо с квадратной челюстью, горбинкой на носу и сталью в глазах. Мощная шея, не скрытая шарфом, несмотря на погоду. Большие ладони, которыми он, кажется, успел ощупать её вдоль и поперёк. Соня ещё ни разу в жизни не встречала таких как он. А потом галлюцинация с ней заговорила, обеспокоилась о самочувствии, приказала позвонить родителям, которых у неё не было. Мамы не стало полтора года назад, а папа…

Девушка невольно посмотрела на свою старшую сестру, сидящую на диванчике в нескольких шагах от них и рассматривающую фотографии. Бледная, потерянная, с влажным блеском в глазах. Одна только её поза заставляла чувствовать Чистякову себя виноватой, а неверящие редкие взгляды и подавно рвали душу на части.

– На меня смотри, – резко одёрнул её мужчина.

София, не выдержав и секунды зрительного контакта с ним, опустила глаза в пол.

– Говори.

– Чт-то гов-вор…?

– Кто такая, откуда и, самое главное, какого хрена здесь забыла? Актрису советую выключить сразу. Я тебе не театральный критик и терпеть пи*дёж, заламывание рук и обмороки не стану.

Она непонимающе моргнула и добела сжала пальцы на плечах. Актрису? Какую? И что значит "выключить"? А обмороки здесь при чём? Пусть у неё всё ещё и побаливало тело в некоторых местах после падения, но не до такой степени, чтобы терять сознание.

– Я Соня.

– Я это уже понял. Дальше.

– Я… – нервно сглотнула, не зная, как объяснить. – Мой…

– Кудрявцев Борис Петрович твой родной отец?

Вздрогнув от тона, которым был задан вопрос, девушка молча кивнула.