Так поют сентябри

Ну что значит, жалко, работа есть работа. Начальству виднее в конце-то концов. Мало ли, может, человек плохой. Да не может, а плохой, если на него упасть велели.

Все, кончилась моя смена, можно домой. А что, не век же висеть, вот и пересменка подоспела, теперь другая сосулька повисит. Не бойтесь, она тоже на вас не упадет.

А я к Димке пойду.

Мы с ним сегодня в кино.

А я сосулька.

Есть писатели, поэты, президенты – а я сосулька.

Да, сегодня я упаду.

В полдень.

Так что вы отойдите.

Нет, за меня не бойтесь, я снова вырасту, я же сосулька.

А?

А на кого я упаду, я вам не скажу.

Сама не знаю.

Да и спасти его вы не сможете.

Просто.

Потому что.

Где это видано, чтобы читатель повлиял на то, что в книжке.

Полдень.

Срываюсь с карни…

…ну, вот и я.

Уже не сосулька.

Иду в душ, укладываю волосы, вот я и готова.

Звоню Димке.

Не отвечает.

Снова набираю.

Длинные гудки.

Нет ответа.

Начинаю волноваться, может, случилось чего…

Приход света

Были те, кто застал второй приход света, потом воодушевлённо рассказывали следующим поколениям – но им никто не верил. То есть, может и верили те, кто родились сразу после второго прихода света – но не второе, не третье и уж никак не десятое поколение. О втором приходе света рассказывали долгими вечерами, передавали из уст в уста – но уже не как правду, а сначала как красивую легенду, а потом как сказку для малышей.

Второй приход был намного короче первого – вернее сказать, он был настолько коротким, что вообще непонятно, был он или нет. То ли дело первый приход – когда свет появлялся каждый вечер – так говорят легенды. Но в первый приход уж совсем никто не верит, ни стар, ни млад, так давно это было и так неправда.

Нет, конечно, за алтарем по-прежнему ухаживали, чистили его крылышками, лапками, стряхивали пыль и налетевшие листья. Но что снова придет свет – уже никто не верил.

Было время, когда в народе появились адепты больших – они уверяли, что когда приходят большие и бескрылые, приходит свет, что большие как-то делают свет. Над адептами смеялись – правда что, кто такую ересь вообще придумал, вон сколько раз большие приходят, а свет так и не загорается.

Этого всего мы не знали – и про алтарь, и про адептов, и про свет – потому что родились на следующее лето, когда зима замела все воспоминания о свете и алтаре, и большие перестали приходить в заброшенный дом.

Так кричат сентябри

Я родился в январе. Мои родители купили январь на распродаже, потому что надо было где-то жить. Конечно, это был не самый лучший дом, поэтому через пару лет мы продали январь и обзавелись роскошным августом, обставленным по последнему слову моды. В апреле я поехал к морю – апрель мне достался потрепанный, на распродаже, но это все было ничего, ведь у меня был свой собственный апрель. Там же у моря в июне я увидел свою будущую жену – июнь на ней был легкий, не по сезону, но это делало её еще более трогательной и беззащитной. Мы обвенчались в октябре – маленьком, неказистом, где всего-то был один священник, который объявил нас мужем и женой. Тем же вечером мы купили бутылку молодого марта, и распили его под сенью ноября, закусывая изысканным жареным июлем. В апреле мы переехали в май – ну да, опять же в апреле, кроме моего старенького апреля нам ездить было не на чем. Май оказался необычайно уютным, в три этажа, в мансарде мы устроили уютную спальню, а на втором этаже детскую для двух сыновей. Вокруг нашего мая раскинулся необъятный декабрь, насколько хватало глаз. Тогда же я устроился на свою первую настоящую работу – февралем. Я очень гордился этой работой, хотя мне говорили, что лучше, например… здесь месяцы заканчиваются. Поэтому я уже не скажу, какие профессии лучше. И кем были наши сыновья, я тоже уже не скажу. Эх, не надо было нам есть июль и пить март, и посидеть можно было в чистом поле, а не под ноябрем, тогда бы у нас еще были месяцы. А так месяцев не оста…

Что? Да, я знаю, что еще есть сентябрь. Только его уже нет. Потому что когда мы переехали в май, нам сказали:

– Вы осторожнее, в декабре вокруг мая водятся сентябри.

– И… и что?

– Как бы они вас не сожрали.

Я не поверил:

– Я работаю февралем, как сентябри могут меня сожрать?

Мне ответили:

– А вы свои даты жизни не смотрели?

Я ненавижу себя за то, что посмотрел даты жизни, – январь такого-то, сентябрь такого-то, а какого – неизвестно, у нас же здесь про месяцы, а не про года.

По вечерам мы все сидим в гостиной нашего уютного мая, слушаем шорохи декабря за окнами, пьем чай и читаем сказки. И я всякий раз вздрагиваю, когда слышу снаружи неведомые звуки – так кричат сентябри. Я никогда не видел их вживую, только пару раз находил их перья на капоте апреля. Сентябри приходят по ночам, когда мы закрываем ставни – и я знаю, что сентябри ждут меня…

Нештора для неокна

– Не делайте этого…. Прошу вас… не делайте.

Говорю так.

И знаю – сделает.