Лоран.
Мы выгружаемся. Я перекидываю через плечо пляжную сумку, он вешает
на плечо полотенце. Стоит нам спуститься к морю, как я начинаю
подозревать неладное. Допустим, что вон та тетенька забыла купальник, и
этот волосатый дяденька плавки, но не могла же всех посетителей пляжа
скосить поголовная амнезия. А король то голый! И если бы только король.
Я дергаю Лорана за рукав.
– Они все голые!
– Это естественно. Это ведь нудисткий пляж, – спокойно заявляет
оригинал.
– А там дальше, куда мы идем, нормальный? – надеюсь я.
– Дальше вот там под цветным флагом нудистский для геев. Но мы так
далеко не пойдем. Бросим кости гденибудь здесь.
– Среди голых? – ошарашенно моргаю я, не решаясь поверить в подобный
поворот событий.
– Марина, cherie, ты меня удивляешь. Ты что никогда не была на
нудистском пляже? Так же удобнее загорать. Твои белые следы от
купальника мне, честно говоря, както не очень.
Лоран расстелает свое полотенце в метре от двух обнаженных дам с густой
растительностью в районе междуножья. Я ощущаю себя непрогрессивной
Фросей Бурлаковой.
– Так и будешь стоять? – торопит меня нелюбитель белых полосок на
теле.
Он уже успел сбросить все лишнее, навязанное цивилизацией, и красуется в
чем мать родила. Надо заметить, что стесняться своего тела и всего иже с
ним у Лорана причины нет. Но так открыто всем демонстрировать свои
богатства на мой взгляд тоже не стоило бы. Хотя, честно говоря, никто на
него особо и не смотрит. Семья голяков, мама, папа и сын, увлеченно
играют в мяч у самой воды. Остальные натюристы вытянулись селедками
на своих покрывалах и переворачиваются время от времени с одной
стороны на другую, чтобы запекаться равномерно. Я стягиваю через голову
платье и остаюсь в купальнике. У меня рука не поднимается снять даже
лифчик. И не потому, что мне нечем похвастаться (вокруг навалом реально
некрасивых обвислостей), а потому что руссо туристо всетаки облико
морале! Однако, капиталиста Лорана это облико раздражает.
– Верх хотя бы сними, не будь дикаркой, – требует он, вытянувшись на
спине, – В Европе никто не загорает в лифчике.
– Латвия тоже в Европе, – оттягиваю непрятный момент я.
– Сразу видно, что недавно. Давай я тебе застежку расстегну.
Отпираться дальше некуда. Я позволяю снять с себя верх от купальника, но
сразу закрываюсь руками и падаю на живот.
– Так о чем ты хотела поговорить? – вспоминает Лоран, лениво
поглаживая мою спину.
Мне не нравятся эти прилюдные прикосновения. Я чувствую себя неуютно, массовое сборище голых напоминает мне конечную сцену фильма
«Парфюмер».
– Я вчера опять получила записку, – я вытаскиваю из кармана сумки
смятый листок, – Вот.
Лоран прищурившись читает короткий текст.
– Ерунда какаято, – выдает он, – Не «vient», а «viens». Может, иностранец пишет?
– Я не знаю никаких иностранцев.