несложное имя. Ухожу. Возвращаюсь назад в свою Литву. Завтра же.
Босоножки, вместо того чтобы проявить женскую солидарность и не
мучить и так несчастного человека, глодают мои пальцы с прежним
рвением. Я медленно бреду вдоль дороги. Далеко я таким образом не уйду.
Надо подыскать какойто транспорт. Интересно, здесь проезжают такси?
Ответ на этот вопрос не замедляет появиться в виде затормозившего рядом
светлого фургончика.
– Вам не нужно такси? – высовывается из окна полный лысоватый
мужчина.
– Мне в Мопеллье в «Метрополь». Дорого будет? – заранее
перестраховываюсь я.
Кто его знает, сколько дерут местные извозчики.
– Это далеко, – чешет лысину водила, – Двадцать евро точно.
– На двадцать я согласна.
– Отлично, залезайте.
Я распахиваю дверцу и плюхаюсь на потертое сидение. Это, конечно, не
«Ягуар» и даже не «Мини Купер», зато быстро и надежно. Я гляжу в окно
на мелькающий вдоль дороги лес, утопнув в своих мрачных мыслях.
История с Лораном подошла к своему пусть преждевременному, но
логическому завершению. По большому счету делать мне во Франции
действительно больше нечего. Завтра же попробую подыскать в Интернете
билет. Сомневаюсь, чтобы были прямые рейсы в Ригу из Монпеллье. Да, и
непрямых наверно нет. Неужели придется возвращаться в Париж. На
Ленкин диван в объятия ее жирного котяры. Какой плачевный финал
подававшего надежды романа. Жалость к себе выжимает из глаз слезы.
– Ты рано плачешь, – неожиданно заявляет молчавший до этого времени
шофер.
Мне кажется, что я ослышалась.
– Простите?
– Я говорю – рано плачешь, – подтверждает он.
Я смотрю на него как на умалишенного. Может, он хочет сказать, что я
слишком молода, что все еще впереди, что на моем пути еще встретиться
миллион подобных ублюдков.
– Почему рано? – решаю всетаки внести ясность я.
На одутловатом лице таксиста расцветает детская улыбка.
– Потому что я еще ничего тебе не сделал, а ты уже плачешь. Побереги
слезы, они тебе еще сегодня пригодятся, – приторно сладким голоском
мяукает великовозрастное дитя.
И он этой слащавости ужас, сковавший меня при этих словах, усиливается.
Я деревенею, вжавшись в кресло, осознавая умной половинкой мозга, что
надо дернуть за ручку двери и выскочить, пока не поздно, но, будучи не в
состоянии пошевелиться.
– Ну, вот и слезки высохли, – смеется придурковатый тип, которого я уже
мысленно называю маньяком, – Я же тебя предупреждал, что приду за
тобой.
Недостающие кусочки становятся на свои места и передо мной предстоят
составленный паззлс. Получившаяся картинка внушает панический страх.
– Это вы подсовывали мне эти записки? – дрожащим голосом вопрошаю я.
– А кто же еще! Как только я тебя увидел, сразу понял – тебе нужна моя
помощь. Ты заблудилась, не знаешь, куда идти. Я тебе покажу.