– Это еще что такое. Дай сюда.
– Не могу, наручники мешают, – жалобно блею я.
Маньяк с недовольным скрипом расщелкивает мои оковы какимто хитрым
движением, которое я не успеваю уловить. Для этого ему приходится
опустить мешок со своей маньяческой утварью на землю. Он хватает
свободной рукой мою сумку и отбрасывает в сторону. Урвав момент, когда
он наклоняется за мешком, я отпрыгиваю от наставленного на меня дула и
со всей нашедшейся в организме силой шандарахаю упыря по сверкающему
в лунном свете темечку. К моей неимоверной радости он обрушивается на
свой мешок, выпустив из рук оружие. Помянуя многочисленные
телевизионные стрелялки, я первым делом завладеваю пистолетом. Только
тут я вижу предмет, который помог мне так удачно подкосить врага. На
моей ладони железная птичка – подарок мадам Одетт. Кто бы мог
подумать, что маленькая железяка спасет мне жизнь. Хотя о спасении
говорить еще преждевременно. Дубовая черепушка маньяка не сильно
пострадала от моего неумелого удара. Он со стоном переворачивает свою
рыхлую тушу на спину и пытается подняться. Эти неловкие телодвижения
напоминают мне строчку откудато из детства «Жук упал и встать не
может, ждет он, кто ему поможет». Этому жуку я помогать точно не
намерена.
– Не двигайся, избавитель хренов! – рычу я, направляя на него пистолет.
– Ты ничего не поняла, – ноет он капризным голосом малыша, у которого
отобрали игрушку, – Я хочу спасти тебя, избавить..
– Избавить от жизни? Спасибо, не надо.
– От порока через очищение. Там в мешке свечи.
– Засунь их себе знаешь куда? И не шевелись, а то я выстрелю, – я пытаюсь
выглядеть грозной, хотя на самом деле понятия не имею, как обращаться с
этой опасной штуковиной.
К моему несчастью этот гад тоже догадывается об отсутствии у меня
элементарных боевых навыков. Он медленно, но целенаправленно ползет в
мою сторону, передвигаясь бочком как краб.
– Я же сказала, не шевелись! – роль уверенной в себе суперженщины
дается мне все труднее.
Неожиданно мой подопечный краб, проявив непонятно откуда взявшуюся
прыть, вскакивает на ноги и кидается на меня. От испуга я со всей дури
жму на курок. Оглушительный хлопок выстрела откидывает меня назад. Я
ошалело озираюсь, пораженная своей выходкой. Маньяк лежит в траве тихо
как убитый. Дурацкое сравнение. А что если он, правда, убитый?
– Эй, ты? – дребезжащим от страха голосом зову я, – Ты как?
«Уже никак» демонстрирует мне бывший избавитель всем своим
безмолвствующим видом. Я отваживаюсь подойти на пару шагов ближе. В
голове такой сумбур, что ни одна крошечная мысль не удерживается там
больше секунды. В темноте я не вижу, ранен вурдалак или нет. Хотя по
логике, если не ранен, то чего разлегся? Может, это у него тактика такая.
Ждет, пока я приближусь, чтобы схватить за ногу.
– Эх, мосье избавитель, вы живы? – не очень надеясь на ответ, кричу я, –
Я же просила вас не двигаться.
А если он умирает и ему нужна помощь? Тогда возникает вопрос: на
столько ли сильно во мне человеколюбие, чтобы оказать первую помощь
пострадавшему маньяку? По всему выходит, что нет. Я опасливо озираюсь