– Да, мам, сейчас иду.
– Марина, если вам чтото понадобится, будите меня, не раздумывая.
Наша с Жаном спальня вторая дверь по коридору. Стучите, я выйду.
– Спасибо вам большое, Одетт. Я и так вас посреди ночи подняла. Мне
страшно неудобно.
– Даже не думайте об этом. Постарайтесь заснуть, – советует мне она, – и
гоните этого оболтуса, если будет вам мешать.
– Хорошо, – впервые улыбаюсь я после пережитого кошмара.
Когда за матерью захлопывается дверь, Седрик пересаживается ко мне на
кровать и целует меня в висок.
– Мама права, я пойду.
– Нет, не уходи, – я цепляюсь за его рукав как утопающий за спасательный
круг, – Я боюсь оставаться одна.
Он обнимает меня за плечи.
– Давай залезай под одеяло. Согреешься и заснешь.
Я укрываюсь и отхлебываю травяной чай. Целебная жидкость спускается
вниз, постепенно размораживая скукожившиеся внутренности.
– Я была на вечеринке с Лораном. Это мужчина, с которым я год назад
познакомилась по Интернету, – накопившаяся информация плещет из меня
неудержимым потоком, – Точнее я думала, что познакомилась с ним. Но
все это время со мной общался ктото другой…
Седрик слушает мои откровения, отвернувшись к окну. За все время моего
сумбурного повествования он не произносит ни слова.
– Вот, видишь, – подхожу к завершающему аккорду я, – Ты со мной
нянчишься, а я…
Я жду, что он поднимется и выйдет из комнаты, но вместо этого Седрик
аккуратно берет опустевшую чашку из моих пальцев, ставит ее на стол, и
только потом оборачивается ко мне. Его лицо совершенно спокойно.
– Тебе совершенно не за что себя винить. Мне тоже есть, что тебе
рассказать. Я только не знаю, с чего начать.
После обильных душевных излияний я чувствую себя опустошенной и до
смерти уставшей.
– Не сейчас. Давай ты мне расскажешь завтра, – сонно бубню я, зарываясь
в подушку.
Он наклоняется и касается губами моего лба.
– Ты права. Мы поговорим об этом завтра. Спокойной ночи.
Он собирается уйти, но я опять цепкой лапкой хватаю его руку. Мне
страшно снова оказаться в темноте одной. Пусть это ни лес, и за мной не
гонится армия маньяков и деревьев, но мне все равно кажется, что стоит
мне закрыть глаза, как я тут же снова перенесусь в это проклятое место.
– Не уходи!
Седрик послушно скидывает туфли и забирается на кровать рядом со мной,
предварительно потушив свет. Я прижимаюсь к его теплому боку. Он
гладит мои волосы, плечи. Усталость уходит на второй план. Во мне
неожиданно просыпается инстинкт продолжения рода. Психологи считают, что близость смерти стимулирует и его. Не разбираясь, что именно
побуждает меня к этому шагу, испытанный страх, благодарность или еще
чтото, я нахожу в темноте губы Седрика.
– Марина, не надо, ты не знаешь всего, – шепчет он между поцелуями.
Всего не знает никто. Даже Господь Бог, если уж он позволяет такому
количеству маньяков шляться по миру безнаказанным. Я игнорирую слабые