Один день в 93-м

– Да, – ей понравилась реакция Матвея. – Ты кстати, в Москве живешь?

– Д-да…

Аня взглянула на него, чуть усмехнувшись, показывая ему на его промашку.

– Из области, да? – спросила она тоном, говорящим, что с ней можно откровенно на тему жилья.

С улицы Алабяна они свернули в Поселок Художников – Сокол. Матвей был поражен до крайности. В двухстах метрах от Ленинградского проспекта, в Москве, притаился никем незамеченный поселок, чуть не деревня.

Проехав по улице Сурикова, остановились у дома номер 8. Это был трехэтажный коттедж бледно-желтого цвета с зеленой крышей. Небольшой палисадник был окружен самым обыкновенным невысоким деревянным забором, впрочем, как и все окружающие дома. У гаража стояла «БМВ»-«трешка», белоснежная, как будто облитая молоком, но почему-то крылья капота были не докрашены и имели цвет кирпича. Рядом стоял грязный "москвич" и кокетливо-голубая «шестерка». В воздухе витал запах опавшей листвы и никакой другой. На дверях гаража красовались корявые рисунки с подтеками, изображавшие домики и человечков.

Аня взяла с заднего сиденья папку с тесемками и неизменной надписью "Дело №" и вышла из машины.

– А ты машину запирать не будешь? – недоуменно спросил он.

– А тут не воруют, – улыбнулась Аня и повернула деревянную вертушку с другой стороны калитки.

"90-е! Как это не воруют?!" – Изумился Матвей, но обведя взглядом улицу с аккуратными домиками, наводящими скорее на мысль о какой-нибудь деревушке Сент-Мери-Мид из романов Агаты Кристи, чем об улицах Москвы 93-го года, он поверил.

В холе-прихожей на стене была вешалка для ключей, на которой висели куртки и пакеты, но, отнюдь, не ключи. В углу стояло несколько мешков с сахаром, на тумбочке телевизор.

К Матвею с Аней сразу бросилась свора собак, бешено лающих.

– Фу!!! – гаркнула Аня, и собаки замолкли,– виляя хвостами.

Виляющие хвосты принадлежали пяти английским сеттерам, одному колли, одному водолазу, одному сенбернару и одной таксе.

К Матвею подошел английский сеттер, оскаливший зубы и плотоядно помахивающий хвостом. "А вот и обед…", – явно думал сеттер.

Оскал собачки дал Матвею понять, что Конан Дойль не выдумал собаку Баскервилей, а просто списал портрет такого же сеттера.

Аня засмеялась.

– Не бойся! Это Абби. Она просто улыбается, – Аня погладила собаку, и та оскалилась еще сильнее и забила хвостом, как только что пойманная рыба.

– Ладно. Вешай сюда польт и пошли.

Матвей тщетно поискал свободный крючок и повесил свое пальто поверх чьей-то куртки. Вешалка незамедлительно рухнула на пол вместе со всеми навешанными на нее предметами. Матвею сделалось необыкновенно неловко. Он сразу вспомнил бабочек, которых только раздави и будущее бесповоротно меняется.

– Пустяки, не переживай, – сказала Аня, глядя на перепуганного Матвея. – Понавешают все на соплях!

Она увлекла его за собой по коридору.

Почти пробежав через два холла, они оказались у входа на застекленную террасу.

Там на маленьком диванчике с гнутыми ножками рядом с лакированным столом, на котором стоял стакан в изящном подстаканнике с чернильным чаем, сидел пожилой седовласый мужчина в очках. На коленях у него с комфортом расположился ребенок лет шести, который трогал своим крохотным пальчиком ямочку над губой отца и весело что-то щебетал. Отец отвечал ребенку. Но говорили они так тихо, что не было слышно слов. Во все окна врывалось золотое мягкое солнце, заливая террасу светом. В открытое окно тек свежий октябрьский воздух, от которого Матвею захотелось смеяться. За окнами Матвей успел разглядеть усыпанный пестрыми листьями сад и уснувшие уже розы.

– Здрасьте! – Весело воскликнула Аня.

– Добрый день, – поздоровался Матвей.

– Привет, Ань. Добрый день, – мужчина улыбнулся Ане доброжелательно, а Матвею прохладнее, отдавая дань вежливости, но давая понять, что в разговоры вступать не намерен.

– А где все? – спросила Аня.

– В кабинете сидят.

– А, ну не будем мешать, – Аня обернулась к Матвею.

Еще при подходе к нужной им комнате Матвей услышал женский бас, говоривший о какой-то сделке с недвижимостью.

В кабинете наоборот было несколько душно. Французское окно, ведшее в сад, было плотно закрыто, в камине догорал всеми забытый огонь. С двух сторон от окна стояли от потолка до пола книжные шкафы.

Перед окном за длинным столом двое молодых людей с миловидной брюнеткой играли в карты. В массивном глубоком кресле, обитом кожей, утопив ноги в густом ворсе ковра, сидела полная дама в длинном темно-бордовом платье с сигаретой More в руке и говорила что-то о нотариусе молодому плутоватого вида человеку, который примостился между двумя сеттерами на огромном пружинном диване. На стенах висели небольшие гравюры преимущественно с изображением охотничьих собак. Почти все, находящиеся в комнате, курили.

– Здрасьте, Надежда Иосифовна, – обратилась к даме Аня.

– Привет, Анютик! Доброе утро! – она улыбнулась Матвею. Ее уверенная улыбка сразу очаровала Матвея.

– Нелли! – Громко позвала дама.

В комнату вбежала молоденькая девушка.

Принеси, пожалуйста, молодому человеку чая… Или Вам кофе?

– Спасибо, лучше чай.

Аня представила всем Матвея и усадила его за стол, а сама села на диван, согнав оттуда сеттера, и стала объяснять что-то про документы молодому, плутоватому человеку.

«Какой странный дом, – думал Матвей, оглядываясь вокруг. – Сюда, наверное, любой может запросто зайти, попить чаю, погреться у камина и спокойно уйти».

– Так Вас зовут Матвей? – спросила Надежда Иосифовна.

– Да, именно так.

– Любопытное имя. Видимо, Ваши родители религиозные люди?

– Да нет. Я не сказал бы. Просто, моей матери это имя показалось очень мягким и одухотворенным, поэтому она и дала мне его.

– Интересно, Вы сейчас не сталкиваетесь с проблемами религиозного характера с таким именем?– обратилась к нему брюнетка, не спуская глаз с карт.

– Какие проблемы Вы имеете в виду?

– Ну, это, как-там-его… Белое Братство. Знаете, секта тут носится.

– М-м-м, боюсь, что не слышал.., – протянул Матвей. Принесли чай.

«Интересно, какой у чая вкус?» – Подумал Матвей, осторожно делая глоток. Вкус, как ему показалось, был обычным.