Ты мой! Счастье вопреки.

Глава 3

– Она пришла к нам в дом под вечер. Представилась невестой Димы. Попросила нас выслушать ее и помочь, – сказала тихо она. – Она говорила так запальчиво, в нужных местах даже пускала слезу. Ей трудно было не поверить. Марина сказала, что у них с Димой любовь. Что они давно уже встречались, даже стали планировать свадьбу. Она говорила и говорила, рассказывая, как им с Димой было хорошо, – устало откинувшись на спинку кресла, Анжелика прикрыла глаза. – Потом она рассказала о тебе. О своей сводной сестре. Которая пыталась отобрать бизнес отца, но ничего не вышло. Она сказала, что ты, увидев ее с Дмитрием, стала ей завидовать, ну и так далее. Марина сказала, что у тебя есть сын, которого ты хочешь выдать за ребенка Димы. А Дима ребенка признал и бросил ее. Ведь он не может оставить своего ребенка, – она глубоко вздохнула и ненадолго замолчала.

А я пыталась осмыслить ее слова. В том, что здесь замешана Маринка, нет ничего удивительного. Я догадывалась, что эта змеюка вцепилась в Дмитрия мертвой хваткой и так просто от него не отстанет.

– Ты должна нас понять. Мы родители, мы переживаем за своего ребенка. Конечно, мы не поверили ей, по крайней мере, не сразу, но насторожились. Ведь в последнее время Дима и правда изменился, стал вести себя по–другому, нам ничего не говорил. Это настораживало, но лезть к нему мы не спешили. Ждали. Чего? Не знаю! – женщина посмотрела на меня. – Однажды поздно вечером нам позвонила гувернантка с того дома, где вы отдыхали. Она много лет работает на нас, семью знает хорошо. Она сообщила нам о том, что сын приехал на остров. И приехал не один, а с женщиной и ребенком. Это подействовало на мужа как красный цвет на быка. Он сорвался из дома с утра и помчался на остров, ну а я следом увязалась, – она глубоко вздохнула. – Сына я очень люблю и доверяю ему. Я знала: если сын что–то делает, он делает это неспроста. И если он возится с вами, то значит он уверен, что ребенок его. Но мой муж… Он сам по себе человек тяжелый, даже жесткий. Он, возможно, постепенно свыкся бы с мыслью, что у него есть взрослый внук и принял бы вас в семью. Если бы ты тогда так яро не отреагировала на просьбу сделать тест и не сбежала. В глазах мужа этой выходкой ты только подтвердила слова Марины, – она печально улыбнулась.

Возможно, это и так, но того, что произошло, уже не исправить, так что слова сейчас бессмысленны. Поэтому на ее заявление я просто промолчала. Она же продолжила:

– Вернувшись домой, муж стал наводить справки о Марине, ну и о тебе тоже. Я не знала, что задумал Михаил. Позже, намного позже, когда уже ничего нельзя было исправить, я все узнала. Поверь мне, если бы я знала, что задумал мой муж, то я бы попыталась остановить его. Я бы предупредила сына, тебя. И этого всего бы не было, – она виновато посмотрела на меня. – Мой муж всегда был помешан на бизнесе. И когда он узнал, что отец Марины –его конкурент, у него возник план. Он хотел женить детей, тем самым объединив бизнес. Я во все подробности не лезла. Кто с кем первый связался, кто решил составить тот треклятый договор… Но я точно знаю, что сын его не подписал! – уверенно закончила она. – Все остальное, что я наговорила тебе… Мне пришлось это сделать! Ты не знаешь, на что был способен мой муж. Он угрожал. Но не мне, а вам! Он грозился испортить тебе с сыном жизнь. В гневе он ужасен! Я не хотела, чтобы вы страдали! Поверь мне!

Что касается ее мужа, то я охотно верю, что он еще тот тиран и на все способен. От чего Михаил Никитович так поступил, мне ясно: бизнес, деньги и власть. С Маринкой все тоже понятно: зависть и, опять же, деньги. Насчет того, абсолютную ли правду сейчас говорит Анжелика Николаевна – у меня есть сомнения. И я никак не могу понять, зачем она вообще мне все это рассказала? Да, от некоторых вопросов я теперь избавилась. И мне даже стало чуть легче. Но на что она надеялась, рассказывая мне это? На прощение? На то, что я дам возможность увидеть внука? Никак не пойму ее мотива!

– С этим все понятно, – сказала я, и задала вслух интересующий меня вопрос:

– Я никак не могу понять одного. Для чего вы мне все это рассказали?

– Я хочу попросить тебя о помощи. Знаю, ты не обязана что–либо делать после всего, что пережила по вине нашей семьи, – сказала она печально, – но…

– Помощи?! – удивилась я.

– Да.

– И какой же? – поинтересовалась я.

Не то, чтобы я собиралась ей хоть в чем–то помогать. Но любопытство, чтоб его! Мне просто стало интересно, что заставило ее проделать такой путь и рассказать мне все это.

– Все дело в Диме, – сказала она.

При этих словах я немного напряглась, что она хочет этим сказать? При чем тут мой сын? Она правда думает, что я вновь втяну во все это сына?

– При чем тут мой сын? – спросила я гневно.

– Нет, я имею в виду Дмитрия! – немного успокаивающе сказала она.

– Дмитрия? – удивилась я.

– Да! – подтвердила она свои слова. – Понимаешь, в той аварии он серьезно пострадал. Врачи сделали все, что от них зависело, но он так и не встал. Я обошла многих врачей, но все твердят, что это отчасти психологическое, – что он будет ходить, но если только сам того захочет, – сказала она. – Но он не хочет!

– Мне жаль, – сказала я искренне, мне правда было жаль его. – Но я–то тут при чем?

– Я прошу тебя, поговори с ним! – выпалила она. – Может, хоть тебя он послушает!

– Извините, но нет! – проговорила я серьезно.

Я не готова, морально не готова, ко встрече с ним. Всего неделю назад я думала, что он мертв, а теперь я должна просто взять и встретиться с ним? Нет уж, увольте! С меня хватило нервотрепки из–за встречи с Анжеликой Николаевной. А что будет со мной, если я встречусь с Дмитрием?! Нет! Я все–таки беременна, мне категорически нельзя волноваться.

– Вероника, пожалуйста! – умоляя, произнесла она.

– Нет! – стояла я на своем.

Я поднялась со своего места, намекая ей, что разговор окончен, и, обойдя стол, направилась к двери.

Анжелика Николаевна тоже поднялась. Она подошла ко мне… и опустилась на колени передо мной!

– Вероника! Я прошу тебя! Я потеряла мужа, а теперь могу потерять еще и сына! Он не хочет жить, несколько раз пытался покончить с жизнью. Смерть сына я не переживу! – плача говорила она. – Я знаю, мы вас серьезно обидели, нам нет прощения! Я не прошу нас простить, я прошу только поговорить с Дмитрием. Дай ему хоть крошечную надежду на жизнь.

Я не знала, что отец Дмитрия скончался и что с Дмитрием все так плохо. И сейчас у меня сердце обливалось кровью от осознания, что Дмитрий не хочет жить таким. Да, это непросто, когда здоровый молодой мужчина в одночасье становится беспомощным. Такое не многие могут пережить, а если еще и стимула нет, то для чего вообще бороться? Я прекрасно понимаю желание Дмитрия покончить с жизнью. Но решение свое менять не буду! Я уже все решила!

Я попросила женщину подняться и, как только она это сделала, сказала:

– Я вас понимаю! И мне жаль, что все так случилось, но я ничем не могу вам помочь.

– Не можешь или не хочешь? – проговорила она безэмоционально.

– Думайте, как хотите, – ответила я, открывая перед ней двери. – До свидания, Анжелика Николаевна, – проговорила я.

– До свидания, Вероника, – произнесла она и покинула кабинет.

Но не успела я захлопнуть дверь, как в нее проскользнула, словно мышь, Мила.

– Что этой старушенции было надо? – спросила она, усаживаясь в кресло. – И учти, лучше выскажись сейчас, чтобы не было повторения недавнего случая! – строго проговорила Мила.

– Мила! – сказала я устало.

– Что опять Мила?! – возмутилась она. – Я же как лучше хочу, о тебе же забочусь!

Я серьезно посмотрела на подругу. Чего мне сейчас меньше всего хотелось – так это разговаривать, но она все же права. Может, Мила посмотрит на эту ситуацию с другой стороны и подскажет, как мне быть в этой ситуации? Скрепя сердце, я все же вкратце пересказала ей наш с Анжеликой Николаевной разговор.

Мила молчала довольно долго, я даже стала немного сомневаться в правильности своего решения пересказать ей нашу беседу.

– Знаешь, я, конечно, твоя подруга и все такое…– начала она задумчиво. – И по идее, я должна сейчас сказать тебе, что ты поступила правильно. Но я не скажу тебе этого, даже не надейся! – серьезно произнесла она. – Да, ты сейчас отказала ей, по сути, из–за обиды. Потому что они с тобой нехорошо поступили. Но Ника, он все же отец твоих детей! Я понимаю, ты обижена, и ты имеешь полное право поступать так, как считаешь нужным… Такого прощать нельзя, но, по–моему, он имеет право знать, что скоро вновь станет отцом. – закончила свою тираду Мила.

Во многом подруга была права. И я это прекрасно понимаю! Но пока мне трудно на что–то решится. Для начала неплохо было бы все обдумать.

– Я знаю, что должна ему рассказать, да и в целом поговорить нам бы не помешало. Но я боюсь! Понимаешь? – сказала я. – Боюсь опять обжечься! Что, если все снова повторится? Я не выдержу такого еще раз! – проговорила я тихо.

Мила на это ничего не ответила. Да и говорить мы больше ни о чем не стали. Посидев немного в тишине, мы, не сговариваясь, собрались и отправились домой. Ничего, я отдохну, соберусь с силами и мыслями, а потом – что–нибудь да придумаю. Мне не впервой!

Глава 4

Уже неделя прошла после того, как я говорила с матерью Дмитрия, а я так ничего и не решила. Мысли не давали покоя. Так и эдак, я представляла себе нашу будущую встречу. Но каждый раз мне почему–то казалось, что все неправильно. Что я не обязана с ним говорить, что–то рассказывать. Раз он сам за столь долгое время не соизволил мне позвонить или хоть как–то дать о себе знать, то почему я должна? Да еще и детей ему навязывать. Это как–то неправильно.

Именно так я рассуждала до вчерашнего вечера. Как раз тогда я решила никуда ни ехать и никак не давать о себе знать Дмитрию. Я приняла решение, что раз он сам не хочет со мной связываться, то я тем более не буду. Но это было до того, как я легла спать.

Ночью мне приснился сон, от которого я проснулась с криком, вся в поту. Именно он заставил меня вскочить ни свет ни заря и начать собираться.

– Может, ты никуда не поедешь? – спросила сонная Мила. Всклоченная и лохматая, она сидела на моей кровати. – Может, ты просто позвонишь? Тащиться в такую даль… Это же ненормально! – возмутилась она и, подавив зевок, продолжила:

– Давай хотя бы я с тобой поеду?

– Нет, тебе нужно остаться здесь, чтобы присматривать за Димой и кафе, – сказала я строго.

– Но… хотя бы…

– Нет! – перебила ее я. – Я все решила! Постараюсь побыстрей со всем разобраться и поскорее вернуться, – проговорила я, защелкивая чемодан.

– Дима будет переживать, – неуверенно протянула Мила, поднимаясь с кровати, и, схватив мой чемодан, направилась к выходу.

– Знаю… – тяжело вздохнув, я направилась в комнату сына.

Присев на краешек кровати, я посмотрела на его кудри. Протянув руку, я чуть их пригладила.

«Он так похож на отца!» – подумала я.

Наклонившись, я поцеловала его в макушку и покинула комнату.

Да, сын будет переживать. Возможно, даже обидится на меня. Но я не хочу его вновь во все это втягивать. Поеду поговорю с Дмитрием, а потом просто вернусь назад. И все у нас с сыном будет хорошо, вне зависимости от того, как пройдет эта встреча.

Дорогу я перенесла гораздо лучше, чем думала, – было немного тяжеловато, но в целом неплохо. Сразу ехать в дом родителей Дмитрия я не собиралась. Остановилась в отеле, в заранее забронированном номере. Приняв душ, я прилегла отдохнуть. Но уснуть мне не удалось, – как бы я ни старалась, перед глазами до сих пор стоял ночной сон. Несмотря на то, что я пыталась о нем не вспоминать, он задел какие–то струны в моей душе. Что–то такое, от чего я поняла, что не хочу терять Дмитрия, какой бы он ни был плохой. И пусть мы не будем вместе, но мне хватит и того, что я буду знать, что с ним все в порядке. Возможно, только тогда я смогу успокоиться и выкинуть все ненужное из своей головы, сосредоточившись на детях.

Вывел меня из состояния задумчивости звонок телефона. Взглянув на дисплей, я занервничала и тут же ответила на звонок.

– Что–то случилось? – нервно спросила я.

– А что должно случиться? – переспросила меня Мила. – Вообще–то я звоню узнать, как ты добралась, как себя чувствуешь. Мы, знаешь ли, переживаем! – проговорила она.

От ее слов я вздохнула с облегчением. Дима хоть и большой мальчик, но я за него переживаю. Впрочем, как любая нормальная мать.

– Извини, я просто не привыкла к долгим разлукам с сыном, – сказала я тихо. – Как он там?

– Ничего, возмущается, что ты не предупредила об отъезде, а еще обижается, что не взяла его с собой. А так, в целом все нормально, – ответила Мила. – Ты лучше скажи, как доехала? Как самочувствие? – спросила она.

– Нормально, не волнуйся! – ответила я.

– Еще ведь не ходила? – спросила она.

– Нет… – честно ответила я. – Думаю, отдохну немного и пойду.

– Что ж, удачи тебе там! – сказала подруга.

– Спасибо!

Я заранее созвонилась с Анжеликой Николаевной, чтобы предупредить, что хотела бы поговорить с Дмитрием. Она, конечно, не сразу поверила в то, что я уже в городе и действительно хочу увидеть Дмитрия. Но сразу сказала адрес и сообщила, что выйдет мне навстречу. Не прощаясь, я отключилась, чтобы тут же приняться за сборы.

Она встретила меня возле дверей, вежливо поздоровалась и предложила выпить чего–нибудь горячего. Но я отказалась. Я в этот дом пришла не чаи гонять и беседы милые с ней вести. Я пришла увидеть Дмитрия и поговорить с ним. Извинившись, Анжелика Николаевна проводила меня до спальни Дмитрия. Да, он находился в родительском доме, для него специально подготовили комнату на первом этаже.

И вот, я стою у дверей в спальню Дмитрия, все никак не решаясь войти. Почему–то именно сейчас меня охватил страх. Страх того, что меня ждет за этой дверью. Мне почему–то хотелось развернуться и уехать. Уехать отсюда, из этого дома, из этого города. Но я не могу позволить себе эту слабость. Не для того я преодолела такое большое расстояние, чтобы уехать отсюда ни с чем.

Сделав глубокий вдох в попытке успокоиться, я поднесла руку к двери и тихо постучала. На стук никто не отреагировал, и, немного помявшись, я аккуратно приоткрыла двери и несмело вошла.

Помещение меньше всего было похоже на спальню. Скорее, оно напоминало больничную палату. И, хотя все приборы и аппараты в данный момент были выключены, все равно мне стало не по себе. Он лежал на специальной высокой койке. Рядом стояло кресло, а в нем сидел молодой парень в белом медицинском халате, читая книгу. По–видимому, он был тут кем–то вроде сиделки. Я подошла и тронула парня за плечо, тот дернулся и с испугом обернулся. А когда он увидел меня, его глаза расширились от удивления. Наверное, он подумал, что пришла хозяйка, а тут стою я, такая вся круглая. Я кивнула ему на дверь, тот намек понял и покинул комнату. Недолго думая, я присела в то кресло, где до того сидел парень. Выдохнув, я, наконец, перевела свой взгляд на Дмитрия.

В комнате царил полумрак и хорошо разглядеть что–либо было тяжело. Дмитрий спал, его черные кудри разметались по подушке. Мне захотелось провести по ним рукой, – так же, как совсем недавно я делала сыну. Лицо рассмотреть не получалось, и я перевела свой взгляд на его грудь, на ту часть, которую не прикрывала простыня. Весь его торс покрывали шрамы. Большие, которые были розовыми и выпуклыми, и маленькие, которые были еле заметны. Руки мужчины тоже были в шрамах, наверное, как и все остальное тело.

– Любуешься? – спросил хриплым со сна голосом Дмитрий. – И как, нравлюсь? – насмешливо добавил после небольшой паузы.

– Я даже не знала, что ты тогда так сильно пострадал, – сказала я тихо.

– И что бы ты сделала, если бы знала? Раньше бы пришла надо мной посмеяться? – горько усмехнулся он.

– О чем ты? Нет, конечно! – немного повысив голос, возмутилась я.

– Зачем ты пришла, Вероника? – как–то устало проговорил он, отвернувшись.

Я и так толком не видела его лица, а теперь он вообще от меня отвернулся. Это нормально, спрашивается? Я к нему пришла спустя полгода, в течение которых думала, что он мертв, а он лицо от меня отворачивает. Подумаешь, какие мы гордые, аж смотреть не хотим! Ничего, мы и так можем разговаривать, мы люди хоть и не менее гордые, но поумнее некоторых будем!

«Не собираюсь я нервничать, мне нельзя! Просто скажу, что хотела, и уйду».

– Я поговорить пришла, – сказала я спокойно.

– О чем? – удивился немного он.

– А разве не о чем? – спросила я его.

Я тоже была удивлена его вопросом, но при этом старалась выглядеть спокойно. Он думает, что нам не о чем разговаривать? Он это серьезно?

– Для начала поговорим о прошлом, потом – о настоящем, а в конце… о будущем, – проговорила я серьезно.

Но Дмитрию мой настрой, видимо, не понравился, так как он резко развернулся ко мне и, подавшись вперед, довольно грубо проговорил:

– Мне не о чем с тобой разговаривать! Возвращайся туда, откуда пришла!

Сейчас я смогла рассмотреть его лицо. И да, то что я увидела, меня повергло в шок. Шрам, который красовался на пол–лица. Он начинался над правой бровью, шел через глаз, щеку, а заканчивался почти на подбородке. Но он ничуть не портил его красоту, только добавлял мужественности и строгости. А еще мне непривычно было его видеть в такой ярости. Те пару раз, что я наблюдала его злым – ничто по сравнению с тем, в каком гневе он находился сейчас.

– Что? Не нравлюсь таким? – усмехнулся он.

– Отчего же? – ничуть не смутившись, ответила я. – По–моему, тебе так даже больше идет! – заверила я.

– Да ты издеваешься! – воскликнул он.

– Ничуть! – без капли иронии ответила я. – Но ты не отвлекай меня. Я приехала сюда не внешность твою обсуждать, а поговорить о нас, – все так же без шуток проговорила я.

– Нет, ты серьезно? – спросил он меня.

– Более чем! – заверила я.

– О, женщина… – простонал он и отвернулся.

– Что ж, тогда я начну рассказывать, а ты меня поправь, если что. Договорились? – спросила я у него, но он промолчал. – В общем, я не буду начинать все с самого начала и пересказывать все, что происходило между нами. Меня–то и мучает всего пара вопросов. Ответишь на них и я, возможно, уйду. Первый и, пожалуй, главный вопрос. Ты подписал тогда договор или нет? – спросила я.

– Откуда…? – удивился он.

– Нет, ты, конечно, можешь не отвечать, если не хочешь…– начала я, но он меня перебил.

– Нет, я не подписал тогда договор. У нас с отцом был уговор, что я уезжаю за границу и забываю о вас, а он в свою очередь тоже забывает о вас и не лезет в вашу жизнь, – он говорил тихо, все так же не смотря на меня.

Ну что ж, хоть в этом его мать не солгала, что меня немного порадовало.

– Ладно, с этим разобрались. Теперь ответь, пожалуйста, только честно. Зачем ты все тогда затеял? – спросила я, впрочем, ни на что толком не надеясь. Не ответит на этот вопрос – задам следующий, у меня их много накопилось.

– Я уже говорил тебе, – ответил он.

– Нет, не говорил, – мотнула я головой. – Если ни хочешь – не говори, я и так догадываюсь, для чего ты все это начал. Тебе было скучно, и ты решил примерить на себя роль отца, ну и заодно…

– Нет! – воскликнул он. – Все не так было! Точнее, почти не так, – тихо добавил он. – Да, сначала я хотел привязать к себе сына и отобрать его у тебя. Но потом я понаблюдал за тобой и понял, что ты совсем не такая, какой хочешь казаться. Я узнал тебя с другой стороны, ты меня зацепила. Я хотел… я пытался сделать все, чтобы у нас получилась семья. Настоящая семья, понимаешь? Но у меня не получалось, потом еще родители… да и я сам. Ты прости за тот случай в домике. Я повел себя как сволочь. И мне нет прощения, я это понимаю! Вот только не могу понять, почему после всего, что случилось, после всего, что я сделал, ты пришла и сидишь тут? И как Сергей тебя ко мне отпустил? – закончил он свою речь.

То, что Дмитрий попросил прощения, не забыл – уже хорошо! То, что, судя по всему, я ему была не безразлична – тоже прекрасно! Но черт, каким боком тут замешан Сергей? Вот этого я понять не могу!

– А при чем тут Сергей? – все еще под впечатлением от услышанного, спросила я.

– Как при чем? Он же твой муж! Разве он не будет тебя ревновать? – спросил он озадаченно. – Я помню ту встречу. Ему явно не понравилось, что я трогал его женщину, – сказал Дмитрий.

Все, вот теперь я в полнейшем шоке! Оказывается, у меня есть муж, а я об этом ни сном ни духом! Вот это новости!

– Интересные у тебя сведения, – проговорила я задумчиво. – Я даже догадываюсь, кто тебе такое сказал, – хохотнула я. – Родители?

– Нет, Марина, – исправил он.

– Ага, как же без нее. Я не удивлена, – проговорила я. – И именно поэтому ты не пытался даже связаться со мной? – спросила я у него с осуждением.

– Да и ты, смотрю, не горела желанием общаться с калекой! – желчно сказал он.

– Ну, для начала, я не замужем. Скажу больше: после того случая мы с Сергеем больше не виделись, – с сарказмом ответила я. – А что касается тебя… Всего пару недель назад я была уверена, что ты мертв!

Дмитрий расширил глаза в изумлении и выдавил:

– Что?!

Глава 5

Я не хотела посвящать Дмитрия во все подробности нашего разговора с его матерью. Просто посоветовала спросить у нее самой, почему я считала его мертвым. Дмитрий хотел было возмутится, но я его быстро охладила, задав следующий вопрос. И этот вопрос ему явно не понравился, потому что при упоминании моей сестрицы мужчина скривился как от съеденного целиком лимона.

– Ничего у нас не было и быть не могло, ни тогда, ни тем более сейчас! – сказал серьезно Дмитрий. – Да, сперва она пыталась делать вид, что меня безумно любит, но ей это быстро надоело. Кому понравится сидеть возле инвалида денно и нощно? – хмыкнул он. – А Маринка – птичка высокого полета, не для нее это.

– Ну да, тут и не поспоришь, она именно такая, – тихо подтвердила я его слова. – Что стало с твоим отцом? – спросила его так же тихо.

Меня это, в принципе, мало интересовало, но, наверное, это бы выглядело некрасиво, если бы я не поинтересовалась.

Дмитрий молчал довольно долго. Не знаю, что тому было виной, – собирался ли он с мыслями, или просто не хотел отвечать. Но когда он заговорил, его голос был хриплым и тихим.

– У отца были проблемы с сердцем. Уже давно, – замолчав на время, он заговорил вновь. – Мою аварию он вынес стойко, хоть ему и было тяжело. Даже скандал, устроенный Маринкой, он выдержал. Хотя он уже тогда понял, какую ошибку совершил. С каждым днем он выглядел все хуже и хуже. В один из вечеров он пришел ко мне сюда и долго сидел. Он много чего мне тогда поведал, а еще попросил прощения. Он также просил отыскать вас и вымолить прощение за него. А утром он уже не проснулся. Я знал, что когда–то это случится, но не думал, что так быстро, – он вновь замолчал, в этот раз надолго. Я тоже молчала, боясь спугнуть момент тишины. – Мать страдала больше меня, она его любила, хоть и не всегда поддерживала. Последней каплей для нас стал диагноз врачей. Они все как один твердят, что я никогда не смогу ходить!

– Но твоя мать…

– Что моя мать? – перебив меня, немного грубо спросил он.

– Она сказала, что ты сможешь ходить, – проговорила я обескураженно.

Я не могу понять, кто из них мне солгал. Если все же она, то какой ей в этом прок?

– Она до сих пор не теряет надежду. Верит, что я смогу подняться на ноги, – усмехнулся Дмитрий. – Но она заблуждается! Максимум, на что меня хватит – это инвалидное кресло!

В комнате вновь повисла тишина, которую никто из нас не спешил нарушить.

Не знаю, о чем думал Дмитрий, а лично я думала о том, как бы ему преподнести новость о детях. Как я поняла, он не увидел моего интересного положения (хотя его, если честно, трудно не заметить), так как толком и не смотрел на меня. Я думаю, если бы он заметил мой живот хоть краем глаза, то уже спросил бы об этом.

– Помнишь ту ночь в домике на острове? – задумчиво спросила я.

– Ее тяжело забыть, – тихо проговорил Дмитрий. – Я даже не знаю, простишь ли ты меня когда–нибудь за это…

– Мы простили тебя за это. Уже давно, – сказала я и, опустив руку на живот, нежно погладила его.

Да, я действительно простила ему тот случай, правда тогда я считала Дмитрия погибшим. И только этот факт помешал мне тогда избавиться от малышей. Но сейчас это не имело никакого значения. Что толку ворошить прошлое? Если можно попытаться сделать лучшее будущее.