Комната ужасов

Булвер, с лицом-пудингом, покинул свое место и приблизился к ним. Он ткнул лягушку Джейми изъеденным химией и никотином пальцем.

– Мертва, окончательно и бесповоротно, – произнес учитель. – Мертва в высшей степени. – Он посмотрел на Веронику, которая затихала понемногу, вся сотрясаясь от всхлипываний. – Глупая маленькая девчонка. Я прощаю. – Затем повернулся к Джейми. – Продолжайте!

Вероника сгорбилась под спасительной рукой обнявшего ее брата. Капля упала со скальпеля Джейми, оставив мокрое пятно на странице его блокнота. Он продолжил вскрытие. Зазвонил звонок, урок кончился. Джейми еще был стиснут в толчее при выходе из класса, когда удар точно над правой почкой свалил его с ног. Он рухнул на колени, ловя воздух губами, и ошарашенно поглядел вверх. Над ним сияло широкое прыщавое лицо Хэнка.

– Ты огорчил мою сестру, – прошипел рыжий, – мы еще встретимся. Попозже. Я хочу слегка попачкать твою тупую рожу.

Новая вспышка боли пронзила левую голень Джейми и отдалась в паху. Мочевой пузырь сжался. Вероника вогнала свой высокий каблук в мышцу. – Попачкать кровью, понял, ты, вонючка? От твоей рожи ничего не останется, когда он тебя сделает. Хэнк Эванс. Х.Э. Храбрость и Энергия. Он тебя сотрет в порошок!

Весь остаток дня Джейми хромал и корчился. По окончании занятий он прокрался мимо куч мусора, прутьев и семейных «седанов» на стоянке к машине Боба. Харвест не было. Он скользнул внутрь за руль и сполз вниз.

Он ждал долго, наконец осторожно приподнялся, ровно настолько, чтобы один глаз был выше нижнего края окна. Половины машин уже ее было. Группка школьников грузила непонятный агрегат в фургон, на черных боках которого красовались грубо намалеванные персонажи комиксов: Спайди против Тора, Чудо-женщина, одетая еще более скупо, чем задумали авторы, держала над головой вопящего Красного Черепа. Джейми почувствовал к ним прилив симпатии. Воодушевленный их присутствием, он выбрался из машины, распрямил ноги. Опять Харвест не видно. В затылке Нечто начинало проявлять нетерпение. Сделать дело и домой. Юноша вернулся в школу. Стены красного кирпича – новый лабораторный комплекс, дар местной фирмы «Пластик корпорэйшн». Кажется, женский крик. Оттуда, что ли? Он потрусил туда, пока не стал ясно различать звуки. Джейми притаился за углом. Два женских голоса. Харвест, мягкий, уговаривающий, и Вероники, насмешливый. Потом мужской голос. Противный, как протухший жир.

– Она его подружка. Такая же чокнутая. Как пить дать, тоже любит пырнуть лягушечку. – Вроде тебя, Лягушонок?

Джейми присел на корточки и выглянул одним глазом из-за угла. – Сначала ты, Хэнк.

Их оказалось четверо и Харвест. Вероника, Хэнк, коренастый мальчик с прямыми черными волосами, который и был, судя по всему, Лягушонком, и рослый парень, постарше. На нем были мотоциклетные ботинки, засаленные джинсы и черная рубашка с отрезанными рукавами, на бицепсе – татуировка с разъяренным быком. С безымянного пальца левой руки блеснул зелеными камнями перстень. Джейми видел всю сцену с неестественной ясностью, как из темного зала залитую светом прожекторов рампу. Бежевый свитер Харвест валялся на асфальте, в грязи. Черные отпечатки подошв подчеркивали мягкость его ткани. Харвест загнали в угол стены. Она сжимала ворот своей блузки. Нагрудный карман был разодран. Из дыры косо торчала ручка. Щеки пылали. Глаза были мокрые, но горели, в них был вызов. Девушка тяжело дышала.

– Из Кленового дома, – издевался Хэнк. – Знаешь про Кленовый дом, да? Колдуны! Колдуны с ведьмами. Хахаль твой – колдун, а ты – ведьма, так что ль? Мы про Кленовый дом все знаем. Там оргии! А? – Он повернулся к старшему товарищу. – Ясное дело. В Ридж-Ривер куча народу ходит, кто рожей на старого Эфраима похож. Девственницы туда – шмыг, а обратно – все как одна без целок. Беременные. Это ж старый похотливый козел, Эфраим этот. А папаша его и подавно. Блядство там, в этом Кленовом доме. А оргии – на Колдовском Холме, снаружи. Что там за дела в доме делаются? Никому не известно. Кровавые дела. Вроде как твой хахаль сегодня – маленькой лягушечке. Нам не нравится, когда люди обижают лягушек, правда, Лягушонок? Коротышка широко осклабился и облизал потрескавшиеся губы.

– Что мы делаем с ведьмами, а, Хэнк? – продолжал длинный. Рот его кривился от наползающих друг на друга передних зубов.

– Сначала надо проверить, как там с блядовитостью, – ответил Хэнк, – а потом. Нет, сначала посмотрим, как там у ней, порядок? – Он повернулся к старшему, одобрит ли?

– Валяй! – поощрили ломаные зубы.

Хэнк потянулся согнутыми, как крючки, руками к мягкому телу Харвест. «Помоги мне! – взмолился Джейми про себя. Он не молился с тех пор, как умерла бабушка. Да и тогда мало верил. Теперь он молился совсем другому Богу. – Я тебе ЧТО-TQ дам. Особенное! Только помоги Харвест, пожалуйста!» – Даже когда он умолял, посылая свои мысли вниз по тому самому непристойному стоку, что начинался где-то у основания черепа, даже и тогда Джейми не решался представить, что же он обещает. С затылка поверх головы дохнуло морозом. Он почувствовал, как короткие волоски на шее зашевелились. Знакомый мокрый холод пополз из головы, вниз по негнущейся шее, через все тело, до самых кончиков пальцев рук и ног. Он вышел из-за укрывавшего его угла кирпичной стены. Лягушонок и длинный повернули головы. Вероника тянула Харвест за запястье, в то время как ее брат выкручивал ворот блузки Харвест, явно собираясь рвануть его вниз, оголить ее драгоценную, сокровенную плоть.

– А, колдун, – прошептал длинный, – поучаствовать в представлении захотелось, а, колдун?

Вероника и Хэнк ослабили хватку. На свинцовых ногах Джейми подошел к ним и громко приказал:

– Отпустите ее!

– Заставь! – бросил вызов Хэнк. Вероника осталась с Харвест, а ребята стали полукрутом между Джейми и девушкой, которую ему предстояло спасать. В желудке у Джейми образовался лед, и где-то сзади – глаз.

– Отпустите ее, – повторил он. Хэнк сделал шаг к Джейми. – Ты колдун али ведьма? – осклабился рыжий. Он вытащил из кармана зажигалку и щелчком извлек из нее щелчком язычек пламени. – Тебе ведь известно, как мы поступаем с ведьмами? – Рука, несущая огонь, протянулась к лицу Джейми.

– Я – ведьма, – объявил Джейми, совершенно не зная, что сделает в следующий момент. К собственному удивлению, он вытянул обе руки вперед. Правая сомкнулась на руке Хэнка, сжав ее с силой, какой Джейми, он это знал, не обладал. Левая выставила согнутый мизинец и воткнула его в пламя. Младший Халифакс сказал без дрожи в голосе:

– Ведьмы больше не боятся огня, Хэнк.

Ноготь начал плавиться, а кожа и мясо – трескаться, чернеть. Жидкость выступила из трещин и зашипела на огне. Боль же была высосана: по ладони и дальше, по руке. Джейми чувствовал боль, но она текла отдельно, будто по каналу. Жидкость закипела и теперь брызгалась в языке пламени.

– Ты думаешь, что можешь причинить вред ведь ме? – спросил юноша чистым, спокойным голосом. Он отпустил руку Хэнка, на широкой тыльной стороне остались лиловые полосы.

Вероника отступила от Харвест и согнулась.

Блевотина вылезла из ее приоткрывшихся губ. Хэнк и Лягушонок пятились. В воздухе висела сладковатая вонь. Губы длинного прикрыли кривые зубы. Он повертел на пальце перстень и насупился. Потом резко кивнул Джейми, повернулся на каблуках и зашагал прочь.

Оставшиеся двое ребят последовали за ним, подхватив Веронику, у которой все не кончались судорожные спазмы.

Когда они скрылись из виду, Джейми рухнул на асфальт, кусая верхнюю губу, чтобы не дать крику вырваться наружу. Даже после того, как Харвест, найдя фонтанчик с водой, намочила носовой платок и перевязала саднящий палец, Джейми едва хватило координации для того, чтобы просто идти.

Она помогла ему сесть в пикап:

– Давай-ка лучше прямо домой.

– Нет! Надо сделать дело, – настаивал он.

Когда они подъехали к Приюту зверей, Харвест оставила Джейми в машине. Он сидел за рулем.

Харвест не умела править, и укачивал свою руку.

Два котенка мяукали и царапались в картонной коробке.

– Я взяла двух, – объяснила Харвест, – из-за сегодняшнего. Я имею в виду.

– Я знаю, что ты имеешь в виду, – проскрежетал зубами Джейми, – но этим, думаю, не обойдется.

Они доехали до железнодорожного переезда. Джейми напрягся: как медленно ни едешь, все время какая-то мелкая тряска. Пикап подпрыгнул на первом рельсе, и острый укол боли вызвал у Джейми слезы. Харвест сжала его колено, пытаясь помочь своей любовью и своей силой.

Второй рельс. Джейми сжался. Пикап помедлил, кашлянул, остановился. Джейми повернул ключ. Щелк. Повернул опять. Щелк.

Харвест торопила, теребя его бедро. У нее во рту все пересохло, язык, как ремень. Джейми посмотрел через боковое окно. Изгибаясь, бегут вдаль рельсы. Над заслоном кустов со стороны горизонта надвигается что-то черное.

– Поезд, – глухо сказала Харвест.

Раздался приглушенный двойной щелчок, на светофоре сзади них и впереди зажегся красный. Джейми снова повернул ключ. Ничего!

– Вылезай! – скомандовал Джейми. – Я попробую еще раз – и за тобой.

Харвест потянула за ручку двери. Ручка подалась, но дверь не открылась.

– Дай сигнал! – закричала она. Ничего не получи лось. Джейми начал колотить в дверь. По руке вниз пошли волны боли. Черный локомотив, беспощадно на правленный в их хрупкую машину, появился из-за по ворота.

Харвест ощкггила стекло. Слегка приоткрывшись, оно застряло. Девушка просунула руки в щель и отчаянно замахала. Джейми снова попробовал зажигание. Мотор кашлянул. Провернулся. Завелся! Они рванули вперед. Теплый воздух дернул зад машины. Раскалывающий голову свисток выражал неудовольствие их медлительностью.

Джейми вырулил на обочину. Дверь мягко открылась. Согнувшись пополам, он отошел в сторону, и струйка горькой желчи вылилась из его рта в придорожную пыль. Когда он выпрямился, Харвест промокнула его губы лохмотьями своего свитера.

– За что? – спросила она, ее глаза были полны слез.

– Напоминание, – ответил он, – за нами должок.

Когда они добрались до дома, Харвест схватила картонную коробку, чтобы отнести ее наверх, а уж потом искать что-то для пальца Джейми.

Отец остановил ее внизу.