Скажи, что тебе жаль

Думай!

Он не хотел ее убивать, но ярость взяла верх. Какое-то животное чувство, что она принадлежала ему.

Но он знал, что это неправда, всегда знал. Она никогда не была его. Он просто взял, что хотел, ни у кого не спрашивая.

У него в голове все время бродили темные мысли. Почти всю жизнь он сражался с тьмой внутри себя, прятал ее так глубоко, чтобы никто не увидел. Но Тесса разрушила его хрупкий баланс…

С первого взгляда на нее он перестал нормально соображать.

Ее красивые глаза, казалось, всегда смотрели на него. С первой их встречи ее неотвратимо потянуло к нему, как бы она ни пыталась это отрицать. В этом он был уверен. Но ее больше нет. Ее улыбка никогда больше не осветит его мрачные дни.

Люблю тебя.

Мне так жаль.

Его сердце наполнила острая боль от осознания, что ее сердце больше не бьется. Он видел, как жизнь уходит из глаз Тессы, чувствовал, как ее душа покидает тело.

Он поддался импульсу и взял с собой нож. Себе и ей на погибель.

И теперь этот чертов импульс стал огромной проблемой.

Он поднялся на ноги, повинуясь другому стимулу – надо уносить ноги. И нужно кое-что сделать. Он подобрал перчатки, с которых теперь капала вода, а не кровь. Надев их, взял нож за самый кончик рукояти. Его нужно спрятать.

Где-нибудь.

Но сначала нужно отдать последнюю дань уважения. Посмотреть на нее в последний раз, увидеть деяния рук своих. Только после этого он сможет оставить эту ночь позади и жить дальше.

Возвращаясь к камышовым зарослям, он подобрал с земли пластиковый пакет с остатками чьего-то пикника, сунул нож в пакет и туго свернул его. Он решит, что с ним делать позже.

После того, как попрощается с ней.

Он подошел к ее телу. Упав на колени, посмотрел на ее лицо – только на лицо. О масштабах свершившейся жестокости думать было тяжело. Словно кто-то другой вселился в его тело на те двадцать минут – не мог же он сам такое сотворить! Он любил ее…

Однако у любви есть темная сторона – чувство собственности и ревность.

И одержимость.

Когда он подумал о том, что больше никогда не увидит ее, по щеке покатилась слеза.

Я люблю тебя.

Мне так жаль.

Как мне жить без тебя?

Глава 3

Морган Дейн вяло поковырялась в салате, поданному к заказанному стейку, но тяжесть решения, которое необходимо было принять, притупила чувство голода.

– Желаете еще что-нибудь из напитков? – Официантка снова подошла к их столику.

Морган покачала головой:

– Нет, спасибо.

Перед ней стоял бокал фирменного красного, из которого она сделала лишь два крохотных глотка.

Сидящий напротив окружной прокурор Брайс Уолтерс как раз расправился со своим бокалом:

– Вам не понравилось вино?

– С вином все в порядке. Просто я особо не пью. – Правда была в том, что ей уже было достаточно бьющихся в животе бабочек, хуже были только пьяные бабочки.

– Ну что ж, ладно, – улыбнулся он, продемонстрировав два ряда ровных белых зубов.

Вероятно, он должен ее привлекать, но интереса к нему не было, что к лучшему: они же не на свидании. На прошлой встрече Брайс предложил ей работу, и если только он не передумал, быть ему начальником, а не бойфрендом.

Он отодвинул в сторону пустой бокал и заказал кофе. Морган отказалась.

Ее собеседнику, очевидно, достались превосходные гены. Высокого роста, сухощавый, с прекрасным загаром, демонстрирующим сколько времени его обладатель провел в рискованных операциях на свежем воздухе. Его образ представлял собой эдакую комбинацию джентльмена и крутого мачо, к которой прилагался глубокий, низкий голос, особенно ярко звучавший в пустых помещениях. В зале суда Брайс действовал как ловкий рыночный торговец, раз за разом добиваясь обвинительных приговоров.

Морган поерзала в кресле, ощутив, как костюм туго облегает талию. На ней была сшитая точно по фигуре шелковая блузка, ниспадавшая элегантными складками, которая позволяла полюбоваться ниткой жемчуга на шее, не оставляя, однако, ни намека на декольте. В то время как некоторые женщины, занимавшие должность помощника окружного прокурора, старались всячески затушевать внешние признаки женственности, Морган, наоборот, предпочитала подчеркивать их, ввиду чего часто сталкивалась с недооценкой.

Однако сегодня она чувствовала себя в деловой одежде, словно в наряде для Хэллоуина. Сказывалось долгое отсутствие практики – она не работала долгое время. Не могла после смерти Джона.

Скорбь свою она засунула в самый дальний уголок души, но сейчас она угрожала вылезти наружу, и Морган решила отвлечься от пристального взгляда Брайса, съев еще кусочек стейка. Но как только она проглотила его, проклятые бабочки атаковали его, словно рой саранчи. Поняв, что с едой экспериментировать не стоит, она положила вилку поперек тарелки.

Взгляд Брайса смягчился. Ничто не ускользало от его внимания.

Черт.

Она рассчитывала, что продержится всю встречу без особых эмоций.

Пора с этим заканчивать.

Здесь, в глубинке, на севере штата Нью-Йорк, прокурор округа обходился всего несколькими помощниками, и если она хотела работать недалеко от дома в Скарлет-Фоллз, то вот он – прекрасный шанс! И она была полна решимости им воспользоваться.

Официантка вернулась с кофе для Брайса.

Кофе был черным.

– Простите, что сильно задержался на встрече. И спасибо, что все-таки смогли выбраться поужинать со мной!

– Вам спасибо за ужин! – Вообще-то у Морган не было никаких сногсшибательных планов на этот пятничный вечер, так что, если бы не приглашение в ресторан, она бы сейчас сидела в пижаме на диване и смотрела с детьми какой-нибудь диснеевский мультик. Морган была, если честно, не слишком рада столь поздней встрече, но такова была ее новая реальность. Работающим мамам редко удается лечь спать в нормальное время.

Брайс положил руки на стол и сплел пальцы. Он сфокусировал свое внимание на Морган, будто она была на перекрестном допросе.

– Так вы приняли решение? – спросил он.