Отец Рождество и Я

Мы занимались письмом, пением (оказалось, голос у меня недостаточно жизнерадостный), смехом в нелёгкие времена (очень сложный предмет!), шутовством, Рождествоведением, свистопляской (просто кошмар), практическим чудовством (ладно, я поторопилась, вот настоящий кошмар), пряничным делом, счастьесофией и географией.

Колумбус – учитель географии, которого мы встретили в магазине сладостей вместе с Пи, – показался мне довольно приятным эльфом, и на его уроки я возлагала большие надежды. География звучала очень обыденно и по-человечески, но, разумеется, на деле оказалась не менее безумной, чем другие предметы. Весь земной шар к югу от Очень большой горы именовался просто Миром людей. Эльфов ничуть не волновало, где находится Финляндия, Британия, Америка или Китай – все страны были для них на одно лицо. В конце концов, это забота Отца Рождество (а теперь и Матушки) – планировать маршрут, – вот он пусть и разбирается, над чем он там будет пролетать, когда придёт время развозить подарки.

Зато территории к северу от Очень большой горы изучались с особой тщательностью. Их называли Волшебными землями. Они включали Эльфийские территории, которые состояли из Эльфхельма и Лесистых холмов. Последние, строго говоря, были территориями пикси, но те плевать хотели на географию, так что не возражали. Ещё к Волшебным землям относилась Долина троллей, Ледяные равнины, где обитали томтегаббе, земли хюльдр (как можно догадаться, там жили хюльдры) и Страна нор и холмов.

Шли дни, а с ними недели и месяцы. Отец Рождество почти всегда засиживался на работе допоздна – этот год выдался самым напряжённым для Мастерской игрушек. Мэри тоже была вечно занята, ведь ей поручили разработку Рождественского маршрута. Ещё она посещала уроки практического чудовства, чтобы сполна овладеть доступной ей магией, и не сказать, чтобы они давались ей легко. В любом случае, они оба были по уши в делах, и я не хотела докучать им своими проблемами, так что шёпотом жаловалась Капитану Саже, а он сочувственно мурлыкал в ответ.

Я всегда считала себя девочкой, которая может сама о себе позаботиться. Строго говоря, у меня и выбора-то не было. И должна сказать, большую часть года мне это удавалось. Я даже успевала веселиться. Чего-чего, а веселья в моей жизни теперь хватало. Несмотря ни на что, жить в Эльфхельме всё равно было гораздо лучше, чем быть сиротой в Лондоне.

Я часто ходила в гости к Мерцалке, чтобы поиграть в эльфийский теннис. Он был очень похож на обычный, вот только вместо настоящего мяча мы играли воображаемым. Этот эльфийский спорт я освоила довольно быстро и даже добилась успехов. Жаль, что в школе мы в него не играли. Потом я возвращалась домой и читала, или прыгала на батуте, или читала, прыгая на батуте.

Даже на занятиях всё было не так плохо. Мне нравилось сидеть рядом с Мерцалкой, она знала много замечательных шуток (получше тех, что рассказывал на свадьбе Отец Топо), а Печенька на переменах развлекал нас свистопляской. Даже в плохие дни я напоминала себе, что всё образуется, когда меня допустят к управлению санями. Но прошло шесть месяцев, затем семь, а следом и восемь. Близился декабрь, а я по-прежнему сидела в пустой классной комнате и тоскливо смотрела в окно, за которым проносились эльфята на санях. В душе крепло подозрение, что мне никогда не позволят освоить это искусство.

До Рождества было уже рукой подать, когда я впервые решилась поделиться своими тревогами с Мэри и Отцом Рождество. Помнится, в тот же день я впервые услышала о Стране нор и холмов.

– Где она находится? – спросила я Колумбуса.

– Очень далеко. Так далеко, как это возможно в пределах Волшебных земель. Где-то в сотне миль от Долины троллей.

– А кто там живёт?

Мои одноклассники явно знали ответ, но почему-то, вопреки обыкновению, не стали хихикать, а наоборот, испуганно притихли.

– Очень опасные существа, – серьёзным голосом ответил Колумбус.

– Какие?

– Кролики.

Тут настал мой черед смеяться.

– Кролики? Да что же в них опасного?

Колумбус задумчиво кивнул.

– Я понимаю, о чём ты. Ты говоришь о кроликах, которые живут в мире людей. О маленьких прыгучих пушистиках с длинными ушами. Прыг-скок, прыг-скок! Отец Рождество мне о них рассказывал. Но кролики из Страны нор и холмов совсем не такие. Они гораздо крупнее. Ходят на задних лапах. И они… – Колумбус помолчал, собираясь с духом. – Смертельно опасны.

– Смертельно опасны? – Я не смогла сдержать улыбку. Это звучало просто смешно.

– Он не шутит, – шепнула Мерцалка.

– Да, – неодобрительно нахмурился Колумбус. – И смеяться тут не над чем… Кто расскажет Амелии о кроликах из Страны нор и холмов?

Снежинка первой подняла руку.

– Да, Снежинка?

– Ими правит Пасхальный кролик.

Я с трудом проглотила смешок.

– Правильно, – сказал Колумбус. – Пасхальный кролик у них за главного. Это всем известно. Ну, всем, кроме Амелии. Что ещё мы о них знаем?

Теперь подняла руку Мерцалка, чему я нисколько не удивилась.

– У них есть большая армия. Огромная! Их тысячи, даже десятки тысяч. Сотни лет назад они воевали с троллями и эльфами. В те времена эльфы населяли все Волшебные земли, но армия кроликов оттеснила их на юг, к Очень большой горе, забрав себе Страну нор и холмов. В Войнах троллей кролики тоже одержали победу.

Колумбус, довольный ответом, улыбнулся Мерцалке.

– Блестяще. В стародавние времена кролики обретались в норах глубоко под землёй. Тогда эльфы и кролики мирно уживались друг с другом. Но потом армию кроликов возглавил Пасхальный кролик. Его такое положение дел не устраивало. Он хотел, чтобы о кроликах узнал весь мир. Они по-прежнему спали и работали в норах, но больше не желали прятаться и дрожать в страхе. Особенно летом. Им нравился солнечный свет, они любили тепло и хотели бегать, где им вздумается. И всё бы ничего, но они не желали видеть вокруг никого, кроме кроликов. Поэтому они вынудили эльфов уйти – по крайней мере, тех, кто остался в живых. А таковых было немного.

– О нет, – вырвалось у меня. – Это ужасно!

Колумбус тяжело вздохнул.

– Что ж, это события давно минувших дней. С тех пор кролики живут сами по себе, а мы – сами по себе. Так что беспокоиться не о чем.

– Откуда вы знаете? – спросила я.

– Так ведь он же учитель! – воскликнула Мерцалка, и все снова рассмеялись над моей глупостью. А мне не давали покоя вопросы. Они крутились в голове и выйти могли только через рот – что и не преминули сделать.

– А почему его называют Пасхальным кроликом?

Колумбус опять посмотрел на Мерцалку.

– Мерцалка, объясни, почему Пасхального кролика называют Пасхальным.

Мерцалка набрала полную грудь воздуха и выпрямилась так, будто ей к спине привязали палку.

– Его называют Пасхальным, потому что кролики вышли из своих нор на Пасху. А ещё именно на Пасху становится теплее и светлее, а ещё в этот день случилась первая и последняя битва между эльфами и кроликами.

– А как его называли до этого?

– Семь четыре девять, – ответил Колумбус вместо Мерцалки. – Кроликам больше нравятся цифры, чем имена. Они очень математически одарённые животные.

– Понятно, – сказала я, хотя на самом деле мне было понятно далеко не все. Например, если Пасхальный кролик и его армия хотели бегать, где им вздумается, почему они не забредали в Эльфхельм? Действительно ли кролики больше не угрожают эльфам? Жив ли Пасхальный кролик?

Вечером, вернувшись домой, я спросила о Пасхальном кролике Отца Рождество.

– Ох, – пропыхтел он, ловко вдевая одно бумажное кольцо в другое (мы делали гирлянды). – Война с кроликами закончилась задолго до того, как я прибыл в Эльфхельм. И задолго до того, как я родился. Только самые-самые старые эльфы помнят о том, как жилось в Стране нор и холмов. Отец Топо помнит. Ему было шесть, когда эльфам пришлось бежать. Отец Топо говорит, что в Стране нор и холмов не было ничего особенного. Большинство эльфов ничуть не жалеют, что оставили те земли. Они были довольно унылыми: ни лесов, ни холмов, вопреки названию. Вообще ничего, кроме кроличьих нор…

Час спустя, закончив с гирляндами, мы сидели за столом и пили чай с вишнёвым пирогом.

Я никак не могла перестать думать о кроликах. Мне распирало от любопытства.

– Но если в Стране нор и холмов так скучно, откуда мы знаем, что кролики не попытаются захватить Эльфхельм?

Отец Рождество ободряюще улыбнулся. В его глазах сверкнули искорки.