Обещание

– Итак, завтра мы отправляемся в Банбери и Рокстон-Эбби. К сожалению, придется в скором времени вернуться в Лондон. Я приглашен, как вы знаете, на празднование дня рождения короля.

Дружба его величества с премьер-министром ни для кого при дворе не была секретом. И Стенмор понимал ее истоки. Полное отсутствие заносчивости и самомнения наряду с личной целостностью и безупречным чувством достоинства выгодно отличали лорда Норта от предыдущих лидеров британского правительства.

– Слышал, вы тоже предпочли держать сына в деревне, на свежем воздухе. Вы планируете оставить его в Солгрейве на все лето?

– Пожалуй, там ему лучше, чем где бы то ни было.

– Его зовут Джеймс, не так ли?

– Джеймс Сэмюэль. Как моего отца.

– Полагаю, вы уже сделали все приготовления, чтобы он мог учиться в Итоне?

– Конечно. Он начнет с осеннего семестра, милорд.

Стенмор вглядывался в лицо премьер-министра, гадая, что стоит за всеми этими вопросами. Возможно, он просто хотел познакомиться со Стенмором поближе. Оба посещали Итон и Оксфорд, но учились в разных классах и близкими друзьями не были.

– Мой старший сын сейчас здесь, – заметил лорд Норт. – Вам очень повезло, Стенмор. Живя в центре культуры и образования, «столице мира», как выразился Горацио Уолпол, моя жена потратила уйму времени на поиски гувернантки и учителей для наших детишек. Ходят слухи, будто ваш сын Джеймс получил отличное воспитание, находясь под опекой совершенно постороннего человека, хотя рос в колониях.

– Да, это так, – признался Стенмор.

Слухи, достигшие ушей премьер-министра, распространил сам граф. Что касается манер и воспитания Джеймса, то ему абсолютно не в чем было упрекнуть Ребекку. Она сделала гораздо больше, чем сделал бы любой другой на ее месте, располагая весьма ограниченными финансовыми возможностями.

– И эта загадочная женщина из колоний, та, что столь блестяще справилась с задачей воспитания вашего сына, насколько я понимаю, сейчас гостит у вас.

– Совершенно верно, милорд.

– А как по-вашему, она милосердный ангел или ей не чуждо корыстолюбие?

– Безусловно, ангел. Все, что она делала, она делала исключительно из сострадания к Джеймсу и моей покойной жене. Эта женщина растила его, не рассчитывая ни на какое материальное вознаграждение.

Губы премьер-министра тронула улыбка.

– Судя по всему, она просто очаровательная женщина. Скажите-ка мне, Стенмор, как долго она пробудет в Англии?

Думать об отъезде Ребекки Стенмору не хотелось.

– Полагаю, еще какое-то время поживет здесь. Она считает, что сможет вернуться в колонии, лишь когда Джеймс полностью приспособится к новым условиям.

– Она умна и великодушна. – Лорд Норт надул толстые губы. – Являясь единственным опекуном вашего ребенка столько лет, она, должно быть, сильно к нему привязалась. И все же готова оборвать нежные узы, объединяющие мать и ребенка, – даже если он приемный, должен добавить, – и покинуть его, когда в ее присутствии больше не будет необходимости. Она воистину замечательная женщина.

Слово «замечательная» было слишком слабым, чтобы охарактеризовать Ребекку. Стенмор отвел взгляд, ибо к нему вернулось беспокойство, вызванное неразберихой, окружавшей ее подлинное имя. Она не рассказала ему правду о своем прошлом. Но ведь и он многое скрыл от нее.

– Очень бы хотел с ними познакомиться.

– Прошу прощения, милорд?

– Я сказал, что очень бы хотел познакомиться с вашим сыном и очаровательной миссис Форд, Быть может, она согласится занять должность у меня в доме, вместо того чтобы возвращаться в Филадельфию, этот притон нарушителей спокойствия.

– Она не ищет в Англии работу, – резко произнес Стенмор.

Он не хочет, чтобы Ребекку кто-либо нанимал на работу. Чтобы она зависела от кого-либо другого. Он сам в состоянии обеспечить ее всем необходимым.

Это собственническое отношение встревожило графа. Впервые у него возникло ощущение какого-то постоянства. Стенмор представил себе ее красивое лицо, глаза, волосы, улыбку. Он соскучился по ней, черт побери!

– Все же я хотел бы встретиться с ней, прежде чем она уедет, – повторил лорд Норт настойчиво. – Вы не будете против, если я навещу вас в деревне?

– Разве вы не собираетесь отправиться в Рокстон-Эбби, а затем к королю?

– Собираюсь. Но намерен возвращаться в Лондон на празднование дня рождения короля через Хартфордшир. Уверен, Стенмор, вы окажете радушный прием усталому страннику.

– Вы всегда желанный гость в Солгрейве, милорд, – сказал Стенмор без особого энтузиазма.

Глава 24

Хотя Ребекка и приняла решение, она знала, что не сможет уехать, не получив ответы на кое-какие вопросы.

Поскольку дело было весьма щепетильным, она старалась не возбуждать подозрений у тех, кого расспрашивала. До сих пор ей это удавалось. К сожалению, ни миссис Трент, ни Дэниел не смогли рассказать ей ничего нового о покойной леди Стенмор. Они считали Элизабет Уэйкфилд безнравственной и избалованной. Она предпочитала держаться вдали от Солгрейва, и это лишь усиливало их враждебное отношение к ней.

Потеряв надежду выудить интересующую ее информацию из Дэниела и миссис Трент, Ребекка решила обратиться к Филиппу. И хотя его считали суровым и несловоохотливым, Ребекка едва ли не с первого дня своего знакомства с ним обнаружила, что управляющий лондонским домом не лишен известной доли обаяния.

Субботнее утро выдалось хмурым, сырым и необычайно холодным для конца мая. Едва рассвело, Джейми, охваченный смутным беспокойством, уже стоял у комнаты Ребекки. И он, и Ребекка испытывали потребность проводить эти утренние часы вместе. Так часто бывало в Филадельфии. Ребекка сознавала, что это утро, возможно, было одним из последних, отведенных им судьбой.

Она твердо сказала себе, что в состоянии оставить мальчика. Она больше не переживала за него, как в первые дни пребывания в Англии. Он встал на ноги, освоился, как когда-то на улицах и пристанях в колониях. Но сейчас все было по-другому. В Джейми не было прежней наивности. Он как-то сразу повзрослел. Стал интересоваться, например, тем, как управлять таким имением, как Солгрейв. Расспрашивал об отце, его участии в политике. Это удивляло Ребекку.

Джейми, казалось, осознавал свое место в обществе. Без тени намека на заносчивость. Сообщить Джейми о своем отъезде Ребекка решила в самый последний момент. Чтобы отвлечься от мыслей о неизбежной разлуке, Ребекка сказала Джейми, что Стенмор обещал каждое утро брать его с собой на верховую прогулку по имению. Ребекка поняла, что мальчик доволен, хотя виду не подает.

После завтрака, когда Джейми побежал к конюшням, чтобы заняться лошадкой, которую он себе выбрал, Ребекка нашла Филиппа. Он развлекался тем, что надзирал за работой камердинера лорда Стенмора.

– Филипп, не будете ли вы любезны показать мне галерею?

Заметив благодарный взгляд камердинера, она с трудом сдержала улыбку. В отличие от Дэниела, занимавшегося рутинной работой, связанной с содержанием Солгрейва в порядке, Филипп, его старший брат, измучился от скуки в отсутствие лорда.

Они начали обзор с нижней галереи, где висели портреты предков графа. Произнося монотонным голосом имена и титулы, а также перечень заслуг того или иного представителя рода, Филипп вел Ребекку от портрета к портрету. И лишь когда они остановились перед относительно недавним полотном с изображением красивой молодой женщины с черными волосами на фоне Солгрейва, Ребекка ощутила заметное оживление. Женщина держала на руках ребенка.

– Леди Маргарет. Дочь покойного Джеймса Грэма, четвертого маркиза, пятого герцога Монроза. Мать нынешнего графа Стенмора.

– Сходство поразительное, – пробормотала Ребекка. Высокие скулы, полные губы, даже глаза, за исключением их выражения, были точно такие же. Леди Маргарет была потрясающей женщиной, как и ее сын. – Что с ней случилось?

– Ничего! – с удивлением отозвался Филипп. – Леди Маргарет Бьюкенен, как она предпочитает, чтобы к ней обращались ныне, благополучно проживает в своем родовом поместье в Шотландии.

Ребекка поняла, что лучший способ выудить у Филиппа информацию – не забрасывать его вопросами. Терпение и живой интерес гораздо больше вдохновляли его на откровенность. И Ребекка не разочаровалась, когда он вновь заговорил, понизив голос:

– Между леди Маргарет и графом Стенмором был заключен, как говорят в народе, брак по договоренности. Между ними никогда не существовало настоящей привязанности. Даже простой дружбы. Леди оставалась с его сиятельством, пока сыну не исполнилось пять лет. Потом уехала и поселилась в доме Бьюкененов в Шотландии, возле местечка Лох-Ломонд.

Неудивительно, что у Стенмора столь негативное отношение к любви, подумала Ребекка. Хотя сама она выросла не в семье, она имела возможность наблюдать, как любят другие, и греться в лучах этой любви.

– Если позволите мне быть до конца откровенным, мэм, ее никто не осудил за то, что уехала. Несмотря на все свои достоинства, Джеймс Уэйкфилд был, мягко говоря, тяжелым человеком. А с годами стал просто невыносимым. – Управляющий задумчиво посмотрел на портрет. – Вам следует знать, что, несмотря на многие мили, которые их разделяют, у нашего нынешнего лорда Стенмора отношения с матерью гораздо лучше, чем были у него с отцом.