Дубровский 2.0. Перезагрузка

Дубровский 2.0. Перезагрузка
Михаил Араловец

Встреча телеведущего Владимира Дубровского с двумя незнакомцами, которая поначалу рассматривалась им как веселое приключение, обернулась трагедией. Ее причиной стала фамильная реликвия семьи Дубровских – карманный пистолет начала XIX века. Что за тайну хранит это раритетное оружие? Герои повести «Дело о подпольном роддоме» расследуют преступление будущего.

Дубровский 2.0

Перезагрузка

Михаил Араловец

Все персонажи и события в книге являются вымышленными. Любые совпадения с фактическими событиями совершенно случайны.

© Михаил Араловец, 2019

ISBN 978-5-4496-3196-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Книга первая

Часть I. Шторм

Дубровский-младший выехал из Санкт-Петербурга в самом мрачном настроении. Вчера вечером не только напился, но и крупно проигрался в известном всему городу подпольном казино. С хозяином заведения, откровенным бандитом, состоялся нелицеприятный разговор. Тот пригласил Дубровского-младшего к себе в кабинет и скучным голосом, словно чиновник, отказывающий докучливому посетителю, заявил:

– Владимир Кириллович, ваш долг казино с учетом сегодняшнего проигрыша возрос до пятидесяти тысяч долларов. Кредит вы больше не получите, пока не вернете деньги. Когда собираетесь отдавать?

«Заложить бы тебя с твоим заведением, – подумал Дубровский-младший, – может, и отдавать бы не пришлось». Но тут же отогнал от себя опасную мысль. Знал, что «курируют» казино на самом верху, потому и живет заведение широко, не стесняясь. Зачем? Потом неприятностей не оберешься.

Вместо этого произнес:

– Дайте две недели.

– Так не пойдет, – покачал головой неприятный человек. – Мы уже давали вам отсрочку. Меня просто не поймут. Три дня. Кстати, о процентах тоже не забудьте. – И встал, давая понять, что разговор окончен.

Дубровский-младший вышел из кабинета, готовый разнести чертово заведение.

«Успокойся! – одернул он себя. – Успокойся, не пори горячку». Прошел длинным полутемным коридором в туалет, открыл дверь кабинки. Вытащил из кармана модного пиджака бумажный конвертик, отсыпал из него порошка на тыльную сторону ладони и шумно втянул носом белую пыль. В ноздрях мелко закололо. Запрокинул голову, подождал, когда кокс усвоится. Потом сунул конвертик обратно в карман, посмотрел на себя в зеркало: оттуда глянуло бледное лицо с темными тенями под глазами, с расширенными зрачками.

«Освещение такое или я действительно похож на наркомана? – подумал Дубровский-младший. – К черту, пусть будет так!» Порошок между тем начал действовать. Голова стала ясной, глаза заблестели, терзавшая тревога отступила.

– Твою мать, – выдохнул Дубровский-младший. – Твою мать. Прорвемся, не впервые, – повторил он. Ополоснул лицо холодной водой, пригладил мокрыми руками волосы и вышел из туалета.

Ресторан казино встретил его неярким освещением, приглушенным шумом, запахом хорошего табака (здесь не воспрещалось курить), негромкой мелодией в исполнении известного джазового квартета: трубач, ударник, виртуоз игры на банджо и гитаре и пианист. Дубровский-младший вслушался. Музыканты импровизировали, вели бесконечную, как чалма мусульманина, восточную тему. Он поморщился: не жаловал Восток.

К нему подошел знакомый метрдотель, знающий привычки завсегдатая:

– Владимир Кириллович, прошу, единственный свободный столик остался, рядом с иностранцами. Ничего? – как бы оправдываясь, сказал метрдотель.

– А что, иностранцы разве не люди? – рассмеялся Дубровский-младший.

* * *

«Рендж Ровер» сильно тряхнуло. Дубровский, задумавшись, не заметил «лежачего полицейского». Удар прошел через все тело и гулом отразился в несвежей после вчерашнего застолья голове. С заднего сиденья донеслись недовольные возгласы – там сидели вчерашние странные иностранцы. А рядом, на пассажирском сиденье, – их переводчик Вася.

Дубровский-младший попытался собрать отдельные клочки памяти воедино и восстановить картину вчерашнего вечера. Получалось не очень. Его с утра мучило сильнейшее похмелье, очень уж хорошо вчера посидели.

Иностранцы действительно странные. Он сразу обратил на них внимание. Один низенький, толстенький, яйцеголовый и лысоватый, с маленькими, словно нарисованными черными усиками, загнутыми вверх, – такие носили, наверное, в 30-х годах прошлого столетия. Одет с иголочки, даже чересчур элегантно, в хорошей тройке с бабочкой, в петлице пиджака – гвоздика, столь же неуловимо из прошлого.

Второй темнокожий, высокий, худой, одет не просто экстравагантно, а очень экстравагантно. Собственно, из-за этого Дубровский-младший и обратил на него внимание в первую очередь. Он выглядел как российский купчик конца XIX века: в косоворотке, подпоясанной тонким ремешком, в малиновой жилетке и широких штанах, заправленных в кирзовые сапоги, только бороды не хватало. Рядом на свободном стуле лежала меховая шапка c красной звездой, купленная, видимо, у лоточников возле Спаса на Крови, и котелок. И – что совсем уж поразило Дубровского-младшего – курил «Беломор». Оба они казались людьми из прошлого. И были до боли знакомы, хотя Дубровского-младшего с ними точно не знакомили.

Дубровский-младший сел за соседний столик, причем так, чтобы видеть странную троицу. Да, еще рядом с иностранцами сидел высокий, одетый в джинсы и свитер молодой человек, в котором легко можно было распознать переводчика, поскольку он делал заказ официанту на русском языке.

«Кого же они напоминают? – аж застонал, напрягая память, Дубровский-младший. – Нет, так не вспомнить. А закажу-ка я вискаря. Без него, пожалуй, не обойдешься».

Он подозвал официанта и сделал заказ. Но прекрасно обошлось и без вискаря. Выручил переводчик.

– Господин Гастингс, – обратился он к толстячку по-английски, – что будете пить?

– Бокал красного сухого. – Тот, кого назвали Гастингсом, задержал взгляд на меню и добавил: – Французского. И прекрати так дымить, Пуаро.

Обращение, правда, осталось без внимания.

– А вы, мсье Пуаро? – вопрос адресовался ряженому господину.

Тот выпустил изо рта папиросу, прищурил глаза от дыма и коротко ответил, коверкая русский:

– Уодка.

«Ну точно, – осенило Дубровского-младшего, – английские актеры. Гастингс – Дэвид Суше, сыгравший знаменитого сыщика Пуаро в одноименном сериале. Только почему его называют Гастингсом? А Гастингс – это Пуаро… По-моему, это актер Хью Фрейзер. Только почему у него цвет кожи другой? Черт, совсем запутался… Неважно. Наверняка приехали в Россию снимать фильм с местным колоритом. Поэтому Пуаро – не-Суше – так странно одет. Наверняка придумали какую-нибудь антироссийскую клюкву».

Дубровский-младший изъяснялся на английском – спасибо папочке за спецшколу. Правда, не бегло, но для разговора сойдет.

– Простите, господа, что вмешиваюсь в ваш разговор, – обратился он к троице, хотя никакой беседы в настоящий момент те не вели. Каждый занимался своим делом: переводчик уточнял заказ у официанта, Пуаро листал путеводитель по Петербургу, а Гастингс-Суше с любопытством оглядывался вокруг.

– Простите, господа, – повторил Дубровский-младший, – огоньку не найдется прикурить? – и показал на свою сигару. Обращался он исключительно к Пуаро – не-Суше, – единственному, кто курил за соседним столиком.

– Дымишь? Молодец! А они меня осуждают. – Не-Суше ткнул окурком в сторону переводчика и Гастингса, – говорят, вредно. А по мне, так надо делать, что нравится, а не строить из себя ох… ных моралистов. Держи спички!

Дубровский-младший испытал некий социокультурный шок от слов не-Суше. Вернее, от ненормативного слова, которое знаменитый актер (актер ли?) произнес по-русски. Вообще, это как-то не вязалось с обликом английского джентльмена. Видимо, вид у Дубровского-младшего был еще тот, потому что переводчик засмеялся:

– Это еще цветочки!

Познакомились. Завязалась беседа. Переводчика звали Вася, а вот с иностранцами многое оказалось непонятно. Дубровский-младший поначалу отказывался верить. Да и как поверить, что английская знаменитость Дэвид Суше вовсе и не Суше, а самый настоящий живой Гастингс. Не литературный Гастингс, а на-сто-я-щий.

Когда их представили, Дубровский-младший отмахнулся:

– Не может быть!

Довольный переводчик заржал уже в голос: