Тит Антонин Пий. Тени в Риме

История Опрамоасы была стара, как сумерки.

Скорее вечерние, чем утренние… К такому выводу пришел Антиарх, когда впервые встретился с бывшим гладиатором из варваров.

Опрамоаса был калека – левая кисть его была отрублена, что, по словам грузного и крепко выпившего дака, не мешало ему «вправлять мозги тем, кто плохо относится к Витразину».

После этих слов он подозрительно взглянул на старика:

– Как ты относишься к герою арены?

– Лучше некуда!

– Смотри, а то Террорин, – он указал на себя обрубком, – быстро намнет тебе бока.

– Одной рукой? – изумился Антиарх.

– Одной рукой я владею лучше, чем кое-кто двумя.

В правой руке Опрамоасы неожиданно блеснул нож. Он повертел его между пальцев, затем обрубком левой руки указал Антиарху куда-то в сторону, и нож исчез в рукаве.

Антиарх не поддался на уловку и продолжал пристально следить за крупным, ведущим себя нарочито уверенно варваром.

Потом старик попросил:

– Дай-ка мне сикарий!

Дак протянул старику нож.

Антиарх накрыл его рукой, а когда поднял руку, ножа не было.

– Ты фокусник? – удивился дак. – Случаем, не из наших?

Старик промолчал, потом заявил:

– Играть сикарием – дело нехитрое. На, возьми… И без н?жды не показывай. Чем ты занимался у Витразина?

Дак, понимая, что наклевывается заказ, сбавил понт и развел руками:

– Так, по мелочи. Мы с Витразином старинные друзья. Закон не нарушаем. Наоборот, чуть кто-то где-то вякнет насчет закона, мы ему быстро объясним, что старших надо уважать и не соваться за подрядами, не отблагодарив похлопотавшего за тебя хозяина.

…Отсюда следовало, что, для того чтобы добыть заказ, надо пригласить в помощь такого, как сидящий напротив дак. Дела все мелкие, не того ранжира исполнитель требовался Антиарху.

– А до Витразина где обретался?

Опрамоаса усмехнулся:

– Есть тут один, называющий себя Люпусианом.

Антиарх носом почуял поживу, однако спросил тихо, безмятежно, только ради того, чтобы поддержать разговор:

– Какое отношение ты имеешь к Люпусиану?

– Это давняя история, – уклончиво ответил дак.

– Ничего, я послушаю.

– Был у него рабом, – признался Опрамоаса, затем мгновенно обозлился. – А ведь я из княжеской семьи! Мой отец – Диупарней, а кто такой этот Лупа, сын Амброзона?! Так, мелочь, выдвинувшаяся при Децебале. Я участвовал в обряде отбора гонца, которого отправили к небесному отцу Замолксису, а он где отирался? После разгрома под Тапами я попал в рабы, и к кому – к своему бывшему земляку из худого рода.

Опрамоаса махнул рукой.

Антиарх поинтересовался:

– Но ведь ты не сразу попал к Люпусиану?

– Конечно, нет. Сначала меня сослали в каменоломни, но до них я не добрался. Ланиста из Анконы купил меня и еще пару наших и увез к себе в гладиаторскую школу. Там нас и отыскал Лупа. Он предложил выкупить нас с условием, что мы составим надежную охрану его дома в Риме. Мы, конечно, согласились. Любой согласился бы… Не так ли, старик?

– Что было дальше.

– Ну, мы ехали, радовались – теперь нам не придется резать друг друга на арене, а когда приехали, обомлели. Мы как рассчитывали, Лупа – вольноотпущенник, набрал нас по приказу своего хозяина. Все-таки лучше, чтобы за нами присматривал свой человек. Как считаешь, старик?

Антиарх не ответил. Зачем отвечать – ясно было, что Опрамоаса сидит на мели, если не при последнем издыхании.

– А оно вон как обернулось… – продолжил дакиец. – Старик, закажи вино, душа горит. Не бойся, буянить не буду.

– Я не боюсь, – заверил его Антиарх. – Витразин рекомендовал тебя как разумного и решительного человека, желающего и умеющего не упустить удачу. Она перед тобой, Опрамоаса.

– Ты, что ли? – скептически ухмыльнулся дак.

– Я… – подтвердил Антиарх. – Рассказывай дальше.

– Что дальше! Приехали, осмотрелись и чуть разума не лишились. Какой-то сын Амброзона, природный волчонок, вдруг оказался хозяином громадного дома и огромной кучи денег. Скажи, старик, с каких таких заслуг?

– Что было дальше? – потребовал Антиарх. Он уже уверенно вел беседу. Хвала Хр?сту, он, кажется, нашел нужного человека, если бы только у этого бродяги были мозги, а не одна только кипящая зависть и отшибающая мозги жадность.

– Через полгода все это объявленное братство, обязательная верность и ежедневная благодарность стали донимать меня хуже чесночной приправы, которой кормили нас на кухне.

– Ты не любишь чесночную приправу, особенно если полить ею гороховую кашу с мясом?

– Если каждый день одно и то же, не только разлюбишь, но и взвоешь. А этому наверх носили и то, и это. По какому праву, старик?

– Что ты все о правах! Право – это тьфу, пустяк. Твое право – желание.

– Это верно, но я уже не мог совладать с собой. В общем, меня связали… Этот негодяй предложил мне самому выбрать свою судьбу – отправить к префекту, в провинцию на сельские работы, или на арену. Я выбрал арену. Этот искалеченный звереныш даже удивился. Тебе, Опрамоаса, не дорога твоя жизнь? Я ответил: дорога, и я постараюсь продать ее подороже. И не ошибся… А может, ошибся. Как посмотреть, старик…

– Смотри прямо в глаза. Мне в глаза…

Дак уставился на Антиарха. Они долго разглядывали друг друга, потом дак рассмеялся:

– Я знаю эти штучки. Ты пытался извлечь из меня душу и сделать послушным рабом?