Увлекательные рассказы морского волка

– А где я возьму тракториста?! – Потом, подняв кепку, продолжает, – а вообще-то правильно, пусть хоть один из нас посмотрит на мир.

Новость обсуждали целую неделю. Много чего можно было услышать – удивление и зависть, одобрение и грусть. А один дед сказал.

– Я чувствовал, что он или в партию поступит, или в мореходы пойдет.

Мореходка

И закипела, забурлила, словно море штормовое курсантская жизнь в мореходке. На общем построении бурную радость курсантов немного подпортило сообщение начальника училища.

– Курсант, получивший в первом месяце обучения две двойки, будет отчислен незамедлительно!

Но обратного пути уже не было. Вот таким с девизом я шагнул навстречу своей мечте. Нагрузки были максимальные – флоту нужны лучшие и сильные во всех отношениях молодые парни. И я обязан был оказаться в их рядах. Запомнился мне разговор с одним из старших курсантов.

– Трудно тебе будет, ты ведь не знаешь, что такое, например, карлингс, бимс, бикгед, коннебас, бизань и прочее.

Хочу сказать, что я не только не знал значений этих слов, но и язык отказывался их выговаривать. Но забегая вперед, скажу, что обучение закончил с отличием. Проведенное время в училище не раз вспоминалось в свободные от вахты минуты в дальних походах в северных и южных морях, во всех океанах нашей прекрасной планеты.

Начну с того, что в ознаменование годовщин, как тогда называли Великой Октябрьской социалистической революции, в училище проводился среди рот конкурс на лучший художественный коллектив. Наша рота решила завоевать первое место и получить заветный вымпел. Подготовка шла полным ходом, и в один день наш гитарист Толя Шабанов сказал, что для стопроцентного успеха хорошо бы включить в коллектив девушек. Но где их взять и как скрыть это от наших конкурентов?! Не менее важным было получить разрешение командования. Вся «операция до сих пор «засекречена». Могу лишь сказать, что репетиции проходили в условиях глубокой конспирации, а появление на сцене девушек из пединститута вызвало бурю аплодисментов. Это был настоящий шторм. Исход конкурса был решен в пользу нашей роты.

А в то, что я сейчас расскажу, можете не верить. Я бы сам не поверил, если бы все не при мне происходило. В концерте активное участие один из курсантов по имени Николай. По характеру он был очень общительным, веселым, с чувством юмора человеком. Частенько он над нами подшучивал, и, нужно сказать прямо, это ему удавалось. Как-то неожиданно у нас родилась идея разыграть и его. Не помню, кто все придумал, но решено было задействовать в этом деле женский фактор. Все вместе сочинили чувственное письмо от имени одной из девушек, которые помогли нам выиграть конкурс. В письме она приглашала его на свидание. Света (такое мы выбрали имя) сама определила место и время. Естественно, это было воскресенье.

Через два дня дежурный по КПП принес письмо и вручил его Николаю, сказав при этом, что принесла его очень симпатичная девушка. Мы постарались отнестись к происходящему с напускным безразличием, но исподтишка наблюдали за Николаем. Вскоре он сам подошел ко с вопросом.

– Ты не знаешь, как звали девушек, которые к нам приходили?

– Спроси Шабанова. Это он их позвал, последовал ответ.

Через пару минут мы все перечитывали письмо.

– Светлан было две, – начал игру Шабанов.– Одна из них спросила, как тебя зовут. Теперь-то я понимаю ее интерес.

В этот момент и я подключился.

– Знаете, мне еще тогда показалось, что девчонка, которая пела песню «На побывку едет молодой моряк», весь вечер не сводила глаз с Николая.

Понимая, что в таком вопросе переусердствовать нельзя, мы посоветовали Николаю все-таки на свидание сходить и занялись своими делами. И оказалось, что потом произошло событие, которое опровергает выражение «чудес на свете не бывает».

В тот вечер курсант мореходного училища, наглаженный, надраенный, гладко выбритый, уверенной походкой направлялся к месту встрече с таинственной незнакомкой. И надо же так случиться, там столкнулся с двумя девушками. И начались чудеса.

Как потом выяснилось, это были две студентки третьего курса пединститута, одну из них звали Маша, а вторую – Света! Незадолго до встречи между ними произошел следующий диалог.

– Маша, почему мне так не везет? В городе полно моряков, я за три года ни с одним из них не познакомилась?

– А ты посмотри хотя-бы на Большую медведицу и шепни ей, чтобы посодействовала, – улыбаясь, посоветовала подруга.

Не успела Светлана посмотреть на небо, как девушкам преградил путь курсант, наш Николай.

_- Здравствуйте милые девушки! Кто из вас Света?

Светлана окаменела, стояла застывшая с недоумевающим взглядом. Выручила Маша. Сделав реверанс, указала на подругу и с улыбкой произнесла:

– Будьте любезны, Света перед вами.

На этом история не закончилась, а только началась. И совсем не важно, что мы здесь были, как говорят, не при делах. Николай и Светлана еще долго вспоминали это чудесное знакомство, и, если бы был жив Александр Сергеевич, он точно бы написал роман в стихах об их любви. А я даже не вспомню, сколько рюмок водки выпил на их свадьбе.

Первый командирский опыт

Позади остались мореходка, почти пять лет работы мотористом, и я, немного волнуясь, поднимался по парадному трапу на теплоход «Барабинск». В левом кармане пиджака (у самого сердца) покоились учебный и рабочий дипломы судового механика и направление отдела кадров Северного морского пароходства. Здесь внесу пояснение для тех, кому не пришлось бывать в море. На судах дальнего плавания в мое время было четыре механика: три из них вахтенные, это – четвертый, третий и второй, далее – старший механик. Он возглавлял машинную команду (мотористы, ремонтная бригада, электромеханик и электрики). Чтобы стать старшим механиком нужно было пройти весь нелегкий путь от четвертого механика.

Мельком взглянув на мое удостоверение, вахтенный матрос попытался объяснить место расположения каюты, но я хорошо знал эту серию судов, поэтому его помощь мне не понадобилась, так как на практике уже работал на однотипном теплоходе «Мурмаши» мотористом.

На сдачу и приемку дел отводилось двое суток. Нужно было опробовать все механизмы и проверить документацию. Это очень ответственный момент, ведь после того, как я поставил свою подпись в акте приемки, вся ответственность за работу всего оборудования возлагалась на меня. От этого зависела судьба теплохода и жизнь экипажа, особенно в море во время шторма.

Попрощавшись с уходившим в отпуск механиком и проводив его до трапа, я прилег в каюте немного отдохнуть и сразу вспомнились слова из какой-то книги: «Что ждет тебя, кем ты станешь, человек?». И хотя я уже работал мотористом и хорошо знал теплоход, но все-таки было немного тревожно. Ведь я уже был комсостав, и надо самому будет принимать решения и порой для этого будет очень мало времени.

В дверь тихонько постучали, и в каюту вошел мужчина лет сорока-сорока пяти с черными волосами и с такими же по цвету бровями, свисавшими над его голубыми глазами. Темный костюм, белая рубашка и галстук подчеркивали его независимость и уверенность в себе. Чем-то он был похож на Леонида Ильича Брежнева (в то время генерального секретаря Коммунистической партии Советского Союза). Усталость мгновенно прошла, и я весь напрягся в ожидании разгадки.

Выдержав паузу, мужчина задал вопрос.

– Кто таков? Откуда?

Услышав мой ответ, он прищурил левый взгляд и медленно произнес.

– Ответь мне механик на один вопрос. Имеем ли мы право с тобой выпить по сто граммов?

Поддержав его юмористическое настроение, весело сказал по-армейски.

– Мы просто обязаны! Это святое!

Это был второй механик Иван Ефимыч. Он достал из бокового кармана недопитую бутылку спирта. Поскольку это был редкий случай, когда мне не хотелось принимать спиртное, после первый рюмки, ссылаясь на усталость, с большим трудом мне удалось выпроводить его из каюты. Провожая его, я невольно взглянул вниз и замер: Ефимович был в одних носках! И здесь мне невольно представился наш генеральный секретарь в одних носках на Красной площади.

После этого я снова прилег отдохнуть, поскольку утром на моей вахте планировался отход курсом на Италию в порт Монфальконе с грузом балансов (еловые чурки длиной полтора метра). А дальше предстоял путь в Болгарию, на Канарские острова и в Анголу. Но не успел закрыть в глаза, как в дверь снова постучали – на пороге снова стоял Ефимыч. На сей раз он зашел издалека.

– Как отдохнул? Чем занимаешься? Не выпить ли нам?

На мой ответ, что спиртного нет, реакция последовала моментально. Он подошел к телефону (у комсостава у каждого были телефоны внутрисудовой связи), набрал номер электромеханика и командирским голосом приказал.

– Налить бутылку «шила» (на морском жаргоне – спирт) и принести в каюту четвертого механика.

Через несколько минут бутылка уже стояла на столе, а электромеханик, подмигнув мне, сказал.

– Зайди ко мне, я дам баночку огурцов.

Когда мы были у него в каюте, он доверительно пояснил, что Ефимыч уже всех «достал» и просто так от меня не отстанет, поэтому мне лучше пойти в каюту электриков, закрыться на ключ и там отоспаться. Я последовал его совету и вскоре обрел покой и сон.

Позже я поинтересовался, почему спирт называют «шилом». Насколько это правда не знаю, но мне поведали такую историю. Когда-то еще на парусном флоте, водку, которую непременно всем наливали по чарке перед обедом (кто не пил, тому каждый день к жалованью пятачок добавляли), хранили в кожаных бурдюках. Опечатывали их особым способом с тем, чтобы покусившиеся «на святое» не могли к водке добраться. Так вот самые ушлые матросы наловчились бурдюки прокалывать шилом. Таким образом добытая водка стала называться «шильной» или просто «шилом». Потом это название перешло на спирт.

Через сутки, отбыв свою вахту, я обратил внимание на Ефимыча. В глаза бросилось то, что он начал по очереди задавать вопросы находившимся в моем подчинении мотористам. Чем и привел их в изумление. А через минуту он вошел в центральный путь управления, и я доложил, что все механизмы работают нормально и никаких происшествий не произошло. При отсутствии у принимающего вахту вопросов он должен сделать соответствующую запись в судовом журнале. Но Ефимыч упорно молчал и смотрел упрямо в одну точку. В глазах его была пустота. Прошло некоторое время, мотористы покинули вахту, я, положив Ефимычу руку на плечо, произнес.