Два мага

– Они идут за ним.

– А мы зайдем ему навстречу.

Пробежав вперед по краю дорожки, они повернули навстречу византийскому царю и, притиснутые к нему толпой, загородили ему дорогу. На богатом одеянии царя было множество драгоценных украшений, и среди них на видном месте висел простой золотой медальон. Византийский царь приостановился, выждал немного и пошел дальше.

– Вы разглядели хорошо? – едва слышным шепотом спросил Пьеро у Арлекина.

– Отлично. Теперь я узнаю этот медальон, кажется, с закрытыми глазами… Только он ли это?

– А это мы должны проследить!.. Вот так случай! А дож с капуцином так и кинулись за ним.

Действительно, дож с капуцином кинулись по следам византийского царя. Арлекин и Пьеро поспешили за ними.

На повороте, где аллея пересекалась другой и где был высокий фонтан, вокруг которого толпились любопытные, расшалившийся Арлекин вдруг, точно он с неба свалился, наскочил сзади на венецианского дожа и капуцина и схватил их за плечи.

– Ах, не видели вы моей Коломбины? – сквозь хохот стал спрашивать он.

Капуцин сделал движение, чтобы освободиться, и рванулся вперед, но Арлекин крепко держал их.

– Сударь, такие шутки неуместны, – сердито проговорил капуцин. – Пустите!

– А разве мы не для того здесь, чтобы шутить? – снова рассмеялся Арлекин.

Дож в это время успел повернуться и оттолкнуть его.

Арлекин, как бы обидевшись, что не понимают его шуток, оставил их в покое и обратился к другим маскам.

– Проклятый Арлекин! – проворчал Кулугин из-под своего капюшона капуцина.

– Вы не видели, куда повернул византиец? Направо или налево? – спросил его граф Феникс, скрывавшийся под одеянием дожа.

– Да нет же, – подхватил Кулугин, – тут, как нарочно, такая толпа… Мы его потеряли…

Арлекин задержал их не более чем на секунду, но и этого было достаточно, чтобы византийский царь, за которым они следили, исчез среди общей пестроты причудливых нарядов и масок.

– Тогда идите направо, а я пойду налево; кто-нибудь из нас да поймает его, – решил Феникс. – Надо во что бы то ни стало узнать, кто это. На нем тот самый медальон, который я ищу, и нельзя упускать этот случай…

Кулугин повиновался, и они разошлись в разные стороны.

С каждым шагом продвигаться становилось труднее и труднее. Кулугину выпало на долю идти по дороге, ведшей к дому, и на ней было особенно тесно. Здесь по сторонам был устроен трельяж, весь усыпанный зажженными шкаликами, и потому большинство жалось к середине, медленно и не торопясь прогуливаясь. Никому, кроме Кулугина, спешить было некуда, и волей-неволей общая неторопливость задерживала его.

От шкаликов было не только светло, как днем, но даже жарко. Однако, как Кулугин не заглядывал вперед, как ни напрягал зрение, он не мог разглядеть ничего похожего впереди на высокую фигуру византийского царя.

– Простите, позвольте пройти, – повторял он, вынужденный поминутно извиняться и с неимоверным трудом пробираясь дальше.

Наконец идти стало совсем невозможно. Маски остановились, загородив дорогу, и их веселый говор сменился беспокойным шумом.

– Что случилось? А, что? Раздавили?.. Что за вздор? Да нет же… Опасно? – слышалось кругом.

– В чем дело? – поинтересовался Кулугин.

Ему объяснили, что девушка попала под шкалики, которые бог весть каким образом посыпались на нее; сама ли она задела их или расшатался трельяж и его толкнули – нельзя было разобрать.

– Конечно, эти Иллюминации устраиваются всегда на живую нитку!.. – успокаивал кто-то.

Кулугин решился лезть вперед, потому что случай с девушкой не тронул его: у нее тут найдется много помощников, а ему нужно, не теряя времени, пробраться дальше.

Он протиснулся к самому месту происшествия, где оранжевое мужское домино поддерживало закутанную с ног до головы в домино такого же цвета девушку, очевидно, пострадавшую. Она стояла спиной к Кулугину. По-видимому, никакой серьезной опасности не было, или, вернее, опасность миновала. Домино было залито только салом шкаликов, но не сожжено, так что девушка должна была отделаться испугом.

– Знаете, ведь это не кто иная, как воспитанница Елагина, – сказали рядом с Кулугиным.

– Неужели? Не может быть!

– Право, она самая.

– Неужели? – проговорил Кулугин, вздрогнув, и подошел ближе.

Испуганная, бледная, как полотно, Надя была с открытым лицом. Маску сняли с нее в минуту суматохи, когда охватили ее, боясь, что на ней загорится одежда.

– Надежда Александровна, вы? – воскликнул Кулугин.

– Маску, дайте ей скорее маску!.. – волновалось поддерживавшее Надю оранжевое домино.

Кулугин сорвал свою и подал ее Наде.

– Благодарю вас, – проговорила она, закрывая лицо кулугинской маской, но ее рука опустилась, она склонилась головой к своему провожатому, и он сделал усилие, чтобы поддержать ее, иначе она упала бы.

– Ей дурно! – испуганно сказал провожатый.

Кулугин, не раздумывая и не колеблясь, забыв уже обо всех византийских царях на свете, подхватил Надю и понес ее к дому. Оранжевое домино поспешило за ними, указывая дорогу.

Вынести Надю из толпы было для Кулугина делом одной минуты. Между тем весть о происшествии быстро разнеслась и достигла дома, откуда бежали уже навстречу дворецкий и еще несколько слуг.

– Куда отнести? Нет ли отдельной комнаты? – спросил у них на ходу Кулугин.

– Сюда, сюда пожалуйте! – суетился дворецкий, отворяя дверь маленького подъезда на нижнем этаже.

Здесь были комнаты, удаленные от нарядных настолько, что шум праздника долетал сюда глухо, и никто из любопытных не мог попасть сюда.

Надю усадили в кресло, дали ей воды. Она очнулась. Оранжевое домино, ухаживая за Надей, не снимало своей маски.

Исполнив свое дело, Кулугин чувствовал, что это домино ждет, что он удалится сейчас же, но он вовсе не намерен был делать это, тем более что Надя пришла, в себя.

– Вы испугались, но с вами ничего не случилось серьезного, не правда ли? – стал спрашивать Кулугин.

– Это вы меня высвободили из этой толпы? – ответила ему Надя вопросом.

– Не разговаривайте много, это утомит вас! – остановило ее домино. – Я послал, чтобы отыскали нашу карету; мы поедем сейчас домой.