Тайна Зеленой аллеи. Искра души

– Исправим. И тебя исправим, – не спеша произнес незнакомец. – Это кто?

– Турист заблудился и остался переждать грозу! – прохрипел сторожила, пытаясь разжать тонкие пальцы из титанового сплава.

– Это правда, молодой человек?

– Нет, неправда!

– Заткнись, недоумок! – Смотритель еле сдерживал своими могучими руками давление механической кисти на кадык.

– Продолжай!

– Я ищу своего знакомого по имени Джек, полное имя Джек Мединсон. Десять лет назад его упекли в клинику «Белый шум» для душевнобольных. Да, он был странным собеседником для ровесников, но совершенно безобидным человеком со своим взглядом на непостижимый мир, на свой собственный мир.

– Не убедил.

Под звук взведенного спускового механизма длинное блестящее дуло шестизарядной хорошо смазанной пушки из темноты воткнулось в потный лоб путнику.

– Не убивай его, – прохрипел сторож, – тот, кого ты ищешь, идет за ним.

– Отвечай, малец.

– Демон преисподней гнал меня около часа, потом отстал.

– Тот, что гремит во всех новостях? – Под пламенем бензиновой зажигалки старик улыбнулся, демонстрируя платиновые зубы и знакомые черты лица. За спиной прогремел выстрел, но не винтовки, а ее приклада о затылок, что выключило в сознании парня свет.

Цитадель

Современный индустриальный город напоминает нуар старой киноленты. Регресс нравственности превратил стаю в управляемое стадо, в загнанную жертву, вскормленную иллюзиями и порочной реальностью. Вентиляцию в путепроводах дыхания каменных джунглей перекрыли марлевой повязкой, но сердце целеустремленного индивида на пути к лиминальному порогу продолжало интенсивно разгонять по венам литры красной краски. Сохранение ясного разума, готового менять и меняться, на тернистом пути важнее всего преподносимого и есть желание. От переизбытка блага общество забыло о сохранении моральных ценностей. Ежедневно голос радиоротаций вещает о несанкционированных митингах и массовых беспорядках, а новостные ленты в медиапространстве пестрят резонансами криминальных сводок и компрометирующими видеороликами. Жестокость. Насилие. Цинизм. Сначала удивляешься адскому замесу, а потом перестаешь замечать, как властители коррупционной сети безукоризненно серфят по смешным преамбулам и липовым приговорам, глубоко закапывая ремесло почина инициатора очередного громкого расследования. Очевидные обвиняемые не несут справедливые наказания, а слуг добродетели награждают новым дисциплинарным подарком для полноценного осознания своей бюрократической ничтожности. Климат в обществе был переполнен политконфликтами, зависимостью от девальвации, массовым самобичеванием, неоправданными войнами, лишениями жизней молодых и старше, скорбями, невысыхаемыми слезами у обелисков, живыми языками пламени в вечную память поколения, исчерпавшего мораль. Поколения, где молодые тела гаснут в запрещенных аргументах, превращаются в стереотипы повседневности, не имеют отражения, не чувствуют боли, а со временем становятся частью надуманного, наболевшего социального эго, плюющего на ипостась. Образ отравленной современности умиленно улыбается, отказывается от решительных действий, выбирает невежество. Все новые и новые генетические программы для молодого поколения аккумулируют граммы удовольствия белого синдиката по кубу на брата; съемная хата; запах смрада и разврата; разбавляют в крови бич фармацевтики; разводят трипы от псевдоспортивных дорожек многообещающей пыльцы и высокоградусную жидкость с запрещенным табаком.

Исключительно просто быть невесомым,

С ветки вспорхнула, в сонную гладь,

Птица удачи внезапно больного

Ранена в крылья и не может летать,

Горячего воздуха хочется больше,

Пускает дорожку, обжигает в груди,

Пульсирует бит в область височную,

Потеря сознания, ты сбился с пути,

В плену удовольствия уже больше суток,

На спинку дивана упала рука.

Он плавал без действий, теряя рассудок,

От аналогии точной двойного щелчка,

Ракета дотлела, голова тяжелеет,

Ватные ноги тонут на месте,

Стук сердца замедленный в ужасе млеет,

Здесь комната тел расслабляется вместе.

Песочные часы запущены и уже пульсируют крупицами времени в стеклянном резервуаре, пока черный змей незаметно крадется в сумерках заката в поисках жизненной силы, в поисках ядерной искры. Глупцы задохнулись слабостью своего непостоянства и погасили желания простым способом, способом заражения тела. Тут «свободная касса», тут открыт путь в классовую депрессию с элементами выживания. В воздухе все чаще веет ложью и провокациями. Пустышки бьются в лидеры и нагнетают в массы недовольство от противоречивых обещаний. Они как огненные шакалы скалятся, пускают пузыри пены неполноценности, уничтожают правду в закрытых стенах, созданных руками города в кавычках идеального.

Так много говорил о произведении. Ожидаешь увидеть созданный кистью бестселлер увенчанный? Ты ошибаешься. Здесь лишь мысли, томившиеся к пробуждению, небольшой сюжет и немного фантазии. Психологически уверенный, продолжай читать, не останавливайся, смоделируй события и погрузись в историю выдуманную.

Быстрый шаг привел тебя к пропасти из сухожилий органики и грязных тел. Они в агонии скалят зубы, рычат гортанями, извергают пену ярости и желчи. Котлован из предрассудков, примитивных желаний и телесных слабостей охраняют двуличные особи – дети высокомерия. Они злорадствуют и сжигают города, но костры разлетаются под ступней идущего к своей мечте индивида. Твой шаг перерастает в быстрый бег навстречу рассвету, которого нет.

Закат империи близок,

Пустые слова в обещания,

Утешьте, заветные мысли,

Простите, кого не прощали…

Друзья

Раннее утро выходного дня разбудило мальчика бликами теплого солнца из окна. В пригороде благоухала хвоя, спела черешня, пели жаворонки и на Мраморной реке вили гнезда журавли. На холмах за огородами тянулись рощи из можжевельников, зеленели клены и спели ягоды ежевики. Воздух был теплый, легкий, весенний, сладкий. Возле домов щебетали воробьи, играли дети, а на свежем зеленом газоне возле крон большого дуба нежился в лучах солнца и искрил дымчатым цветом шкуры упитанный усатый кот.

В поисках тишины год назад молодая семья Рициных переехала жить из индустриального города-мегаполиса Цитадель в пригород Зеленых аллей.

– Ким, иди завтракать! – сказала приятным голосом женщина, приоткрыв дверь в спальню.

– Я не хочу, меня уже ждут ребята на улице. – Мальчик нырнул в коридор мимо матери и побежал на кухню. Ему было около девяти.

– Только после того, как поешь.

– Ну хорошо, – он неохотно согласился и быстро прожевал кашу, выпил фруктовый сок, взял из хрустальной вазы два яблока и запихнул их не по размеру в карманы шорт. После чего принялся внимательно обыскивать рюкзак следопыта, подаренный на день рождения.

– Что-то потерял?

– А где лупа? – занимательно ответил мальчик.

– Для чего тебе асферическая линза? – приметливо посмотрела на него мать. Вильета была доброй, отзывчивой и умной женщиной. Она воспитывалась в строгой, интеллигентной семье. Интересы любознательного сына поддерживала, но не всегда одобряла, так как переживала за их повышенную энергичность и бесстрашный авантюризм.

– Буду выжигать по дереву.

– С Максом? – спросила Вильета и протянула сыну старую деревянную разделочную доску. После чего продолжила: – Только на ней все полеты фантазии. Я не хочу, чтобы твое творчество вышло за рамки пирографии и вытекло во что-то плачевное.