Тайна Зеленой аллеи. Искра души

Практикуемые логопедом тренинги давали положительные результаты на пути решения проблем с дикцией, но примитивное общество сопротивлялось принимать любые отклонения индивида от шаблонов, стандартов и стереотипов. Зло разрасталось, и темнота подавляла порыв творческого знаменателя расти. Локальному социуму требовался обязательный козел отпущения, личный виновник всех их проблем. Однажды преподавательница не поверила в то, что сочинение является подлинным творением творческой мысли и поставила неудовлетворительный балл за списывание из журналов цикла публицистики. Впервые по пути домой Джек проснулся от многолетнего сна и преподнес себя в искреннем виде.

– Представляешь, она сказала, что я писатель апельсиновый, и высмеяла меня перед всем классом.

– Вывод ее однозначно необоснованный. Просто не каждый готов разделить мнение собеседника, – Ким попытался поддержать друга, но тот как будто его не слышал.

– Нет, ты представляешь, она мое сочинение прочитала вслух перед всей аудиторией, а в конце добавила: «От плагиата развивается только быстрописание и слабоумие».

Он засмеялся и в потоке радости проглатывал слова. Порицание учителя не расстроило Джека, а подтолкнуло на новую ступень саморазвития.

– А почему апельсиновый? – спросил он себя и остановился.

– Может, она считает тебя сочным. Брызгаешь в нее всякими мыслями. – И волны хохота трещоткой полетели по брусчатке на мостовой.

В тот день я почувствовал настоящую радость. Забыл о коме размышлений и представлений о развитии жизни как об антиутопии с негативными тенденциями времени. До поздней ночи мы просидели на дереве во дворе дома, как в детстве, только разговоры были другими и штаб-квартира разобранной.

…Паразиты в уборной захлебывались ядом от удовольствия. Джек не понимал смысловой нагрузки потока нецензурных анонимов в недопустимых грамматических формах склонения с уст одноклеточных сознаний оппонентов. Сообщники дискутировали о принадлежности парня к категории отработанного биологического материала и с удовольствием дискриминировали мать на пошлом уровне – как женщину, как личность, как человека. Обитель психики разорвалась на куски критического дисбаланса, и кровь обидчика разрисовала кафель живописными строчками бурой тревоги, но численное превосходство сыграло фатальную роль в изменении справедливого равновесия. Стадо повалило парня на пол, чередуя удары ногами от усталости. Потеря сознания. Тишина. Кровь как вино.

Последний год учебы предшествовал подготовке к выпускному вечеру. Джек даже успел закрутить роман с такой же иноземной девчонкой. В поступках и в эмоциях он вел себя свободно, без границ застенчивости. В нем была своя харизма: ровные, острые черты лица, запоздалый акцент выговариваемых согласных и иное видение мира, что вызывали у многих девушек к нему особенный интерес, но в обетованной пустоши с космическими фантазиями для них не находилось места. От школы до дома было около двадцати минут ходьбы.

– Я прождал тебя полчаса, прячась от жары в фойе, где меня заставили перегружать привезенные булочки в ларек, а ты даже не ответил на мой звонок. Держи, она с джемом.

– Ким, ты ее украл?

– Не замечал за собой.

– С утра ты сетовал по поводу отсутствия наличных и дырявого кармана.

– Это плата за мой недетский труд. Смело пережевывай и не парься, ведь твоя карма не будет запятнана репутацией скупщика краденых булок, – возмутился Ким, похлопывая Джека по плечу.

– Звучит уверенно.

– Слушай сюда, казанова, я смотрю, ты сегодня в отличном настроении, значит, вечером мы идем на тусовку к Ричардсонам, и тебе надо бы по-тихому свалить из дома, не побеспокоив стариков.

– Так мама еще молода.

– «Старик» – это такое выражение.

– Ким, а старик исчисляется от какого временного промежутка?

– Я думаю, от шестидесяти пяти до семидесяти пяти лет.

– Так мне шестнадцать. Где логика?

– Ты прав, старик. Тогда вечером скажешь молодой маме, что ночуешь у меня. Ты только представь, в пентхаусе Ричардсонов будет вся школа.

– Ух… Столько людей в одном месте, – в изумлении Джек застыл. – Но у меня зачет по геометрии на носу. Я отстаю в ней.

– У Ричардсонов будет одна скромница, что давно интересуется твоей персоной, – Ким приобнял Джека и на ухо заманчиво проговорил: – Она тебя подтянет сегодня по геометрии и, может, если обломится, еще в чем-нибудь.

– Интересно.

– Ты только будь увереннее. Если понадобится, понастойчивее. Надо же когда-то начинать, – ответил Ким, поправляя на шее Джека воротник зеленого поло.

– Я тебя порой не понимаю.

– Да, и твоей надсмотрщицы завтра не будет, учительница по геометрии заболела простудой. Сейчас вирус какой-то идет. Так что мой руки перед едой.

– Значит, я буду в библиотеке.

– Конечно будешь, поклеишь там прыщавых мадемуазелей.

– Ким, ты опять говоришь нелогично.

– Приходи раньше. Сегодня дома делают пиццу из…

– Не произноси, – трепетно попросил Джек.

– Хочешь отгадать?

– Да. Будет горячий треугольный кусок пиццы с расплавленной сверху корочкой сыра, скрывающей сочную начинку.

На небе появились первые звезды, и зажглись фонарные столбы, освещая длинную улицу мягким, приятным, комфортным, уютным оранжевым светом.

За время нашего знакомства мой друг мало рассказывал о своей семье. Мне было известно только, что отец его погиб на аэродроме при испытательных полетах, а мать очень много работает. Когда мы шли домой, то разговаривали обо всем. Тогда я вспомнил, что Джек безупречно рисует, предполагая, что в будущем он может стать известным художником, но последний категорично отрицал свой талант и игнорировал данную тему.

Взрослея с каждым годом, дети и сами поверили, что ожившая картина была их выдумкой, а обнаружение тела Бетти случайным совпадением, но феномен альбома с рисунками на коллективном дружеском совете, придя к общему консенсусу, было решено надежно спрятать на чердаке под облицовочной деревянной доской.

– Привет, Джек. Давно к нам не захаживал.

– Добрый вечер, тетя Вильета.

– Как дела на учебе?

– Хочу сдать геометрию, Ким говорит, что его знакомая меня подтянет.

– Это можно было бы не говорить.

– Даже так? – улыбнулась женщина. – И куда вы сегодня собрались?

– Да, мы ненадолго, туда и обратно.

– Так куда же? – поинтересовалась Вильета.

– К Ричардсонам.

– К этим выскочкам.

– Согласен, но там, помимо них, будут и другие крутые ребята.