Поза йогурта

Ближний свет фар освещал пространство. Магнитофон Алексей не включил, в его мозгу вертелся смерч из догадок. Сюжеты  дней пере-плелись. Словно маленький озорной котенок играл и запутал с дет-ской непосредственностью все нити, и только опытный, кропотливый разум мог распутать этот хаос. Этим разумом мог стать Ромаз. «Брат молодой, но рассудительный. Встречаемся в последнее время редко. Все дела да проблемы. Только с проблемами и приходится обращать-ся, а хотелось бы и в радости, почаще. Выиграть в лотерею денег и посидеть у моря: шашлычок, вина. А то он совсем закопался в своем угрозыске, а я – так вообще бизнесмен фиговый», – рассуждал Алек-сей, выруливая на соседнюю с УВД улицу. Потому как к самому ми-нистерству не пропустят, «кирпичи» сплошные. Там и знаки повеси-ли, и шлагбаум, присутствует. Голос у Ромаза слегка заплетался, вы-давая, что выпивший. А что? От такой собачьей беготни запьешь, – оправдывал Алексей брата. – А что злые языки болтают – это все воз-дух и зависть. Что резковат брат – это да. Что честный – так это у него в крови, по жизни, – думал Алексей, – вряд ли он долго в ментуре продержится. Да-а-а-а! – выдохнул он, и припарковываясь добавил: – Врешь, не возьмешь.

Ромаз уже ждал Алексея у выхода из управы. С ним стояли двое сослуживцев.

– Привет, Ромазик, – сказал Алексей, почувствовав витающий воз-ле компании запах спиртного.

– О, Алексей! Салам, брат.

– Дельце одно есть к тебе. Может, отойдем, тет-а-тэт перегово-рим? Может, что посоветуешь – смущенно процедил Алексей. Они отошли в сторону.

– Что случилось? Что-то серьезное? Их подвезем? – Ромаз посмот-рел на сослуживцев.

– Да, времени в обрез, пусть сами ножками – не в обиду. Но если ты хочешь – Пахан как? Здоров? Все нормально? – спохватившись, спросил Алексей и, чтобы разрядить создавшуюся непонятную атмо-сферу, с серьезным видом, но с азербайджанским акцентом, забасил:

– А что, дорогой. Та-а-м же работаешь? А когда приехал, слуш-а-ай, – и, раздув ноздри, выставил указательный палец вперед.

Они рассмеялись. Ромаз, обняв Алексея и уводя его немного в сторону от коллег, объяснил, как бы чуть-чуть оправдываясь за то, что выпил, начав с отца:

– Отец не болеет. Все хорошо. Он, сам знаешь, работает. Без рабо-ты ему тоска зеленая. Сам понимаешь, Алексей. А мы, это… Знаешь ли, день такой напряженный выдался, целый день в засаде просидели. Маньяк у нас, понимаешь, объявился. Хрен такой. Каждое полнолу-ние, как оборотень, на одиноко идущих женщин нападает. Мистика какая-то – и баста.Неуловимая нечисть!

Алексей слушал, не принимая всерьез отговорки брата.

– И что? Как? Есть подозреваемые!? – переспросил он. На его лице читался слабый импульс интереса.

– Да есть кое-что. Но вообще ничего определенного, переполоши-лись все. Сам знаешь, в наших краях отродясь никаких маньяков не бывало. У нас тут менталитет другой, не как в целом по стране. А тут бац и: одна женщина – труп, а другая в коме до сих пор, никак не придет в себя. И все в одном и том же микрорайоне. Нападает ночью, изувер, ну сам понимаешь, так что детей и супругу предупреди. Вече-ром одна пусть не ходит, а то я знаю, они у тебя любители погулять у ночного моря.

– Ну, это ты зря, у меня все строго, – оспорил слова Ромаза Алек-сей.

– Ну смотри, мое дело предупредить.

– А приметы, какие есть? – переспросил Алексей.

– Да нет, какие там приметы! Но предположительно лицо славян-ской национальности, – иронизировал Ромаз.

– А кстати. Вы, молодой человек, очень подходите под ориенти-ровку. Ха-ха! – поймал тему Ромаз. – Возможно, ваша группа крови подойдет под группу крови, оставленную на одежде жертвы. А Вы, кстати, ха-ха! – Ромаз в захлеб нетрезво смеялся, и незаметно подо-шедшие сослуживцы тоже загоготали, скалясь грубыми пьяненькими улыбками, увлекаемые его фантазией, тоже смеялись, – Не носите ли вы в кармане брюк молоточек со следами запекшейся крови или, мо-жет быть, скальпелечек? Не успели ли вымыть? Ну, пройдемте, прой-демте, дорогой маньячок-с, в Вашу машину.-

Это начало раздражать Алексея. Да с чувством меры у Ромаза большие проблемы, особенно по пьянке, подумал он и заметил уже вслух: – Ну хватит скалиться-то, ничего же смешного!-

Алексей не находил смешного в этой теме. Возможно, он вообще страдал отсутствием чувства юмора, но то, что он действительно об-ладал  славянским лицом и являлся полной визуальной противопо-ложностью своему смуглому черноволосому брату, это точно.

И тут Алексей вспомнил, зачем приехал.

– Ну, садись или садитесь! – поторопил он Ромаза, уже перешед-шего на анекдоты.

– Ну что? Куда поедем! – спросил веселый Ромаз.

– Ты не думай, братик, «лапа» гуляет от взяток, то карманы пол-ные! -

Ромаз попрощался с коллегами. Он явно желал продолжения вече-ра с коллегами, но, пересилив себя, сел в машину и, посмотрев на Алексея, снова извинился. Старая пластинка про то, как он устал се-годня и поэтому выпил, навевала на Алексея предположение, что Ро-маз не сможет его понять так как нужно и разговор лучше отложить.

– Слушаю, что там ? – спросил Ромаз.

– Ну слушай, раз слушаешь, – начал Алексей.

Ромаз собрался с мыслями и выслушал. И, как ни странно, все по-нял.

– Завтра придешь с утра, или, может, даже сегодня. Или нет, давай лучше завтра пораньше съездим в шестой отдел и посоветуемся с Зу-рабом.

– Это кто? – спросил Алексей.

– Да это мой друг, кореш, одним словом. Он нам все подскажет. Необходимо, конечно, будет его отблагодарить, но это я сам, у нас свои расчеты. Ты пойми, – объяснил ему Ромаз, – они обязаны подоз-ревать всех, они строят из себя патологически подозрительных и принципиальных, хотя истинная их цель – срубить с тебя бабки. Ты что, ментов не знаешь? Их же только бабки интересуют. Это их рабо-та. А сейчас сам знаешь как: если наверх не отошлешь, не только рас-ти не будешь, но и с работы попрут.

Ромаз говорил: «их работа». Как будто сам не был ментом. Он подсознательно или сознательно делал ошибку. Ромаз явно дистанци-ровался от тех или иных методов работы своих коллег, он просто сты-дился их.

«Полумеры просто не помогут найти Левчика. Да и родители Лев-чика, как только узнают о случившемся, неизвестно, как себя поведут. От них можно ожидать чего угодно. Шутка ли – горе и гнев матери. Ох и влип я!» – думал Алексей.

– Слушай, братишка, а он, того, не мог тебя зашвырнуть культур-но и с бабками скрыться? – осторожно спросил Ромаз.

– Нет, ты что, Левчик мой друг! Нет, это исключено, он и раньше возил такие суммы, не раз. Если б хотел, давно мог свалить. Нет, это исключено! – повторял как заклинание Алексей.

Довез Ромаза домой.

– Зайдешь? – спросил уже начавший ловить « отходняк» Ромаз.

– Да нет, не получится. Извини, поеду. Привет папе!-

– Это да. Ну смотри, завтра не задерживайся, а то дальше затяги-вать ни в коем случае нельзя – протянул Ромаз и, хлопнув дверцу ма-шины и прощаясь подняв руки вверх, побрел к подъезду, а затем по темному подъезду, похожему один к одиному с тем, откуда ему сего-дня пришлось вести наблюдение, рассматривая подозрительных лич-ностей. Лифт не работал, и жильцы брели днем и ночью в свои жи-лища, небольшие квартиры из панельного железобетона, по темным, грязным этажам, испытывая усталость и мучаясь одышкой.

«А теперь еще этот маньяк на их голову» – подумал Алексей, по-смотрев на часы. Он не поверил своим глазам. Была уже половина двенадцатого ночи. Но домой не хотелось.

– А была, не была! Сделать, что ли, хорошее дело? – Подвезу офи-циантку домой!

*     *     *

Он шел пешком по барханам и раскаленной сковороде асфальта не потому, что любил ходить пешком, не потому, что любил прогулки на воздухе. Ситуация была банальная. Как и у миллионов россиян, у не-го не было машины.

В то утро, открыв глаза и взглянув в просвет штор, он решил, что все будет хорошо. Необходимо только что-то поменять в своей жизни. Но что? Это что-то он как раз и не знал, но постоянно задавал себе этот вопрос. Все было тихо и чересчур уныло. Он не давал волю эмоциям никогда, и всегда держался до последнего перед хамски настроенными гражданами. Нет, он иногда срывался на рев. Искры катились из глаз в этот момент. Обидчики сразу превращались в маленьких беспомощ-ных котят и, прижимаясь друг к другу, сильно жалели, что разбудили лихо. Но он, как клокочущий вулкан, обдав обидчиков паром и газом, замолкал и ему даже становилось слегка не по себе, когда перебарщи-вал. Он спешно пытался покинуть это место, чтобы через некоторое время снова ввязаться в склоки, в магазине, трамвае, автобусе. Считая себя верхом спокойствия, он на самом деле был скрытым шизофрени-ком и психопатом, преследуемым многочисленными фобиями.

Войдя в троллейбус, он постарался сесть в самый перед, чтобы ни-кого не трогать и не видеть, кроме дороги и водителя.

Голова его побаливала после вчерашнего. Возможно, из-за под-нявшегося давления ему все время мерещилось, что из носа вот-вот хлынет кровь, а платок он забыл в другой куртке. Да и что особенно-го, если вчера вечером шел мелкий дождь, и небо было затянуто плот-ным слоем пуленепробиваемых облаков, а сегодня от них не осталось и следа. Сине-голубое небо, яркое солнце, но ветер прохладный, бли-же к северному. «Да, черт его знает, может ближе, может – дальше. Погоду не предугадаешь», – злился он.

Его жизнь сложилась не так хорошо, как ему того хотелось. Он был болезненным ребенком не подающим особых надежд, но гены сделали свое дело. Он вырос в крепкого мужика.

Он сидел в троллейбусе и мечтал. Вот уже и свои дети у меня поя-вились, а найти себя в жизни не пытался до последнего времени. Тупо ходил на тупую работу. Там читал что-то от скуки. Жену терпел – ее гнилой нрав. А что – она воспитана в духе фатальной необходимости вытягивать деньги и портить нервы, так так у всех.

Одно время ему казалось, что он уже женат и что между ним и его воображаемой женой затлел огонек настоящей чистой любви, но постоянные трудности в быту и нехватка денежных средств охлажда-ли этот пыл, не давая ему разгораться. Нет, она не была похожа на его маму. А если б она хотя бы внешне напоминала ее, ему было бы легче общаться с ней. Иногда ему казалось, что он готов уйти, оставить ее, начать новую жизнь, полную приключений и секса, но здравый смысл в итоге побеждал. Воображаемый мир – его спаситель, в нем, словно в интернете, он блуждал в минуты покоя. А бывало, что задерживался там, на дни и даже недели. Жизнь уходила быстро и незаметно, и он ничего не мог с этим поделать, кроме как осознавать и созерцать не-избежный процесс увядания и рождения новой жизни.

«Ну что я есть? Червяк навозный. Тварь бесхребетная». И это не оскорбляло его совсем. Наоборот, это была его платформа, его убеж-дение. Но иногда он сердился на очередную воображаемую жену, особенно по весне, когда все жизненные соки начинали бурлить в нем, а жена не хотела выполнять свои супружеские обязанности.