Таракан-богатырь

Таракан-богатырь
Народное творчество (Фольклор)

«Жил-был мужик по прозванью Таракан: такие у него усы тараканьи были, длинные-предлинные да тонкие. А сила в нем была великая: если мимо воробей пролетит – он с ног валится. Тоже и храбрости был Таракан несказанной: ночью из избы никогда не выходил один, а чтоб его жена провожала…»

Народное творчество

Таракан-богатырь

Жил-был мужик по прозванью Таракан: такие у него усы тараканьи были, длинные-предлинные да тонкие. А сила в нем была великая: если мимо воробей пролетит – он с ног валится. Тоже и храбрости был Таракан несказанной: ночью из избы никогда не выходил один, а чтоб его жена провожала.

Надоело это Таракановой жене. И била она своего Таракана без милосердия и срамила всячески: ничего с таким ледащим не поделаешь. Пользы от него по хозяйству и на медный грош нет, а об нем хлопочи: ночью вставай, на улицу его провожай…

Раз была ночь темная-претемная – зги не видать – да ветреная, холодная. И в самый сладкий сон вдруг будит Таракан жену: «Выведи, – говорит, – меня наружу, хочу на ветерке прохладиться; а то в избе очень жарко». Встала жена, оделась-обулась; со сна-то такая злость ее разбирает, что так бы вот и пришибла привередника: стой из-за него на крыльце… А он по двору прохаживает, на небо поглядывает да лясы точит: «Эка ночь-то! Эка тьма-то кромешная! Вот бы теперь на большой дороге под мостом сидеть Да у проезжих купцов кошели обирать!» «Иди уж в избу скорей, храбрый богатырь, – говорит жена, – ложись-ка на печь да хоть блох обирай!» Как закричит на нее Таракан: «Что за бунт? Молчи, баба, не смей мне перечить! Возьму сейчас и пойду свою удаль показывать, а не то, вот назло тебе, буду до утра по двору ходить, чтоб ты на крыльце стояла да мерзла!»

Так это бабу взорвало, что ухватила она Таракана за шиворот, вволокла в избу, накинула на него рваный зипунишко, сунула ему в руку ржавый ломаный косарь и вытолкала в шею: «Ступай же, – кричит, – покажи: какой ты храбрый богатырь, а без того я тебя и через порог не пущу!» Стал было Таракан жалобно назад проситься – только того и добился, что баба из избы выскочила, вывела его за шиворот из деревни в поле да там одного середь темной ночи и бросила.

Плохо Тараканово дело: он и днем-то за деревню выходить боялся, чтобы кто не обидел, а тут ночью, и неведомо куда его вывели! Поголосил он, повопил и побрел, закрывши глаза от страху. «Не прибреду ли, – думает, – назад в деревню…» Брел он, брел ощупью и к рассвету совсем в неведомые места Таракан заполз. Кругом лес дремучий, под ногами болото… Присел он на пенек и задумался: «Такое страшное место; всю ночь я по лесу до него брел и со страху не помер! Значит, и вправду во мне храбрость есть. А может быть, и храбрости большой не нужно, чтоб жить на свете?»

Встал Таракан и пошел дальше, куда глаза глядят. Перед ним болотное озерко. Только он подошел к берегу – как запрыгают от него в воду лягушки, видимо-невидимо… «Э, вот оно что! – говорит себе Таракан. – Стало быть, и я кому-нибудь страшен… Коли так, мы еще повоюем!»

В какой-то лесной сторожке покормили Таракана, да еще на дорогу кусок творогу ему баба пожертвовала. А он уж сам мимоходом стащил с веревки бабью рубаху да и веревку уволок: «Все, – мол, – дорожному человеку пригодится!» По этому самому он и воробья мимоходом из чьего-то силка вынул и засунул себе за пазуху. Все Таракану удача, а с удачей и храбрости прибавляется… Мух, комаров и мошек, идучи лесом, он на себе уже столько перебил, что подумать страшно; а что ж делать: воевать – так воевать!.. Только стал он из болот выбираться, напали на него слепни, туча-тучей. Как размахнется Таракан, как хлопнет себя одной рукой по лбу, а другой по шее; глядь – семьдесят слепней сразу убил. «Вот так ловко! – говорит он себе. – Пусть, коли так, весь свет знает, что я одним махом с семидесятью богатырями управляюсь, а мелкой сошке и сметы нет!» Сейчас вырубил он себе косарем доску и на ней углем написал – потому что был он хоть ледащий, а грамотный: «Я – сильномогучий богатырь Таракан. Одним махом семьдесят богатырей бью, а мелкой сошке, простым солдатам, и сметы нет!»

Вечером выбрался Таракан из леса и завалился спать на полянке, а доску с надписью около себя на кусте повесил. Только продрал глаза наутро… Что такое? Вокруг него какие-то люди стоят, кланяются. Вскочил Таракан с земли – они сейчас подхватили, его и ведут прямо в город, к царю во дворец.

«Ты сильномогучий богатырь Таракан?» – спрашивает его царь. «Я богатырь Таракан: одним махом семьдесят богатырей бью, а мелкой сошке и сметы нет». – «Отчего же нет на тебе ни доспехов, ни оружия богатырского?» – «Оттого, что мне, богатырю, такого оружия и не надобно; а хоть и было оно у меня, да как после боя лег я в твоем царстве отдохнуть – у меня все мое оружие и доспехи и добычи на тысячу рублей твои, царь, подданные украли!» «Дать богатырю Таракану из оружия, чего он потребует, – приказал царь, – и тысячу рублей за его пропажу. А потом отвести его в тот мой златоверхий дворец, где Змей поселился. Пусть богатырь Таракан того змея убьет… А коли победишь ты, сильномогучий богатырь, того змея – оставлю я тебя при себе, буду беречь тебя, Таракана, на развод, и дочь мою, царевну, за тебя замуж выдам».

Так и замер Таракан со страху, глаза зажмурил и усы натопорщил; а солдаты подхватили его и привели к тому царскому дворцу, что в лесу стоял. В том дворце поселился страшный Змей и творил много бед всему царству. Привели Таракана ко дворцу солдаты и живо назад убежали. Что тут сильномогучему богатырю делать? Побежал бы и он – да уж Змей на крыльцо вышел, зовет его: «Эй, иди сюда, не то все равно догоню!» Делать нечего, собрался Таракан с храбростью, идет к Змею, усы свои поглаживает – все равно пропадать!

«Ага, – говорит Змей, – сам кусок в рот лезет и идти искать завтрака нечего! Сейчас тебя съем». «Будто съешь?» – «Да, таки съем!» – «Эй, гляди: не подавиться бы. Я сильномогучий богатырь. Таракан, одним махом семьдесят богатырей бью, а мелкой сошке и счету нет. Видишь: об том у меня на груди и доска висит». Прочел Змей что на доске написано. «Неужто, – говорит, – ты такой сильный? Коли так, давай силу пробовать». «Ну что ж, давай. Попробуй вот хоть из камня сок выдавить!» Змей взял камень и стал давить в руке – так стиснул крепко, что из камня искры даже посыпались, и мелким песком камень развалился… «Нет, – говорит ему Таракан, – куда тебе сок выдавить: для того надобно много больше силы!» Выхватил из-за пазухи кусок творогу, стиснул его – сыворотка и потекла. «Да, это трудно, – говорит Змей, – Мне так камни давить не приходилось». «То-то вот и есть. А давай меряться: кто выше камень кинет». – «Давай!» Змей поднял с земли камень пудов в десять, кинул его кверху – только через полчаса назад камень упал и на сажень в землю ушел. А Таракан выхватил из-за пазухи воробья, повертел-повертел его кругом себя в кулаке да как кинет – только воробья и видели: улетел вверх и с глаз скрылся. «Ну, пойдем-ка позавтракаем да и пообедаем, – говорит Змею Таракан, – мой камень раньше вечера назад не вернется». Постоял-постоял Змей – и. вправду нет камня назад. «Да, богатырь, и кидать ты ловок! Пойдем. Пусть уж нынче я хоть говядиной сыт буду. Там в лесу у меня стадо быков пасется; сходи-ка, выбери быка пожирнее; бери его за хвост и тащи на обед».

Нечего делать: пошел Таракан к стаду, согнал быков вместе и давай их своей веревкой за хвосты друг с другом связывать. «Что это ты делаешь?» – спрашивает его Змей. «А вот, свяжу вместе штук пятьдесят да сразу и поволоку: по крайности, не каждый день сюда за быками ходить». – «Экой ты жадный: будет нам и одного!» Ухватил Змей самого жирного быка за хвост, сдернул сразу всю шкуру, мясо взвалил на плечи и потащил домой.

Пришли они во дворец, наложили два котла мяса, а воды нет. «На вот тебе бычью шкуру, – говорит Змей, – набери полную воды и тащи сюда». Таракан насилу-насилу порожнюю шкуру волочит – куда уж там с водой! Пришел к колодцу и давай его кругом окапывать. Змей ждал-ждал, не выдержал: прибежал сам. «Что это ты, богатырь, делаешь?» – «Да вот, окопаю колодец и внесу его весь во дворец: не нужно будет по воду с такой грязной посудой ходить». «Брось, – говорит Змей, – как ты ни силен, а скоро колодца не выкопаешь. Пока будешь возиться, мясо пропадет: я под котлами уж огонь развел». Опустил Змей в колодец шкуру, набрал полную воды и принес домой. Таракан тоже за ним притащился, сел в угол нахмуренный, сопит да фыркает. Когда поспел обед, Змей зовет Таракана: «Иди есть». А Таракан ему, будто с сердцем: «Лопай сам, я не хочу с тобой за столом сидеть». Змей стал его упрашивать, угощать – нет, так и не стал Таракан обедать; оба котла мяса Змей сожрал.

Пообедавши, опять допрашивает Змей Таракана: «Да скажи, пожалуйста, богатырь: отчего ты со мной есть не хотел?» «А оттого! Что я ни сделаю – все не так, все не по-твоему: и быка привесть не сумел, и воду, вишь, не так хотел добыть… Конечно, мне, сильномогучему богатырю, это от тебя слышать обидно. Притом же и пост у нас теперь: нельзя скоромного есть; а ты, поганый, говядиной меня угощаешь!..» Это все для того Таракан разыграл, чтоб Змей не усомнился в его силе, увидавши, что он не может много есть. «Ну, полно, – говорит ему Змей, – не сердись, помиримся; виноват я». А Таракан ему: «Ладно, простить я тебе прощу и, хоть я много тебя сильнее – сам ты видел – ничего тебе худого не сделаю; только – уговор лучше денег – уходи ты из этого царства. Не уйдешь – буду с тобой биться не на живот, а на смерть и убью тебя, поганого!»

Не успел Таракан договорить – как чихнет Змей…

Так Таракана и взбросило кверху, под самый потолок; насилу за потолочную балку успел уцепиться и повис. «Чего это ты?» – спрашивает Змей. А Таракан ему: «Ах ты, невежа этакой! Вот как двину тебя этим бревном по башке, чтоб ты не невежничал, не чихал сильномогучему богатырю прямо в лицо!» «Ну-ну, – говорит Змей, – не сердись, прости и вторую вину; а я за то тебе покорюсь, уйду отсюда. Признаться, мне самому уж надоело на одном месте сидеть. Дай только три дня сроку собраться». – «Ишь, еще три дня сроку, – говорит Таракан. – Ну да ладно, собирайся, и чтоб через три дня. здесь твоим духом не пахло – а то, смотри, брат: как муху раздавлю!»

Змей, честь-честью, одарил его на прощанье, проводил – и явился Таракан назад к царю. Царь удивляется: «Неужели, богатырь, ты жив? Неужели Змея победил?» «А то как же! Семьдесят богатырей я одним махом бью, а мелкой сошке и сметы нет – да чтоб мне с одним Змеем не управиться! Только смерти предать этого Змея нельзя, потому что он бессмертный. А я его победил и так изувечил, что через три дня он отсюда совсем уберется и назад в преисподнюю улетит». Несказанно обрадовался царь: «Ну, могучий богатырь! Коли вправду освободил ты мою землю от Змея, отдам тебе мою дочь, царевну, в супружество и быть тебе моим наследником».

Сейчас нарядили Таракана в богатое платье и задал царь на радостях богатый пир. Всю ночь до утра пировали; Днем выспались – и опять пировать до другого утра.

В тот самый день, как наступил Змею срок уходить, проснулся Таракан поздно – сердитый, голова болит. И вдруг слышит он: на дворе шум, крик, кто-то его кличет, кого-то стража прочь гонит… Он выглянул в окно: батюшки!.. Его жена за ним пришла, прознала, выследила и к нему, в царский дворец, ломится. Вот тебе и царская дочь невеста!.. Делать нечего, надо к жене выходить, из беды вывертываться: уж сам царь стоит на крыльце и пальцем его манит. Вышел Таракан. «Вот, нареченный зятюшка, – говорит ему царь, – эта баба твоей женой называется». «Велите, ваше царское величество, ее, дрянь этакую, в шею вытолкать… С чего она взяла, какая она мне жена? Она простая баба-дура, а я сильномогучий богатырь, молодец холостой, никогда и женат-то не был». Сейчас бабу подхватили и вытолкали вон взашей.

Лютует баба за воротами, ругается, всякие пакости Таракану сулит за то, что отрекся он от нее, как попал в честь. Да с чего он таким барином стал?.. Разузнала, разнюхала, что Таракан сильно могучим богатырем называется, что будто он Змея застращал, и кинулась, себя не вспомня, баба к Змею. Змей уж совсем собрался выбираться, последнюю подводу с добром укладывал. Вдруг Тараканова жена – и вот она. «Стой! – кричит. – Ты чего это хвост-то поджал, уходишь отсюда?» «А оттого, – говорит Змей, – что я обещался сильномогучему богатырю Таракану». «Какому богатырю! Да он, Таракан – мой муж, простой мужик – от воробьиного крыла валится, один на улицу ночью выйти боится, только хитростью и берет. И тебя, Змей, он обманул». Змей не верит: «Я, – говорит, – его силу сам видел!» Стала его Тараканиха заверять: «Да пойдем сейчас со мной; ты его одним пальцем, как муху, раздавишь!» Подумал-подумал Змей и говорит: «Кто тебя знает! Ты говоришь, что ты богатыря Таракана жена; может, ты с хитростью пришла, меня заманиваешь, чтоб он меня убил». Баба давай клясться-божиться, что она затем только Змея и зовет, чтоб Таракана извести. «Ну, ладно, – говорит Змей, – я за тобой пойду; только обвяжу тебя веревкой и за конец держаться буду, чтоб ты не убежала, коли захочешь меня обмануть». Баба и на то согласна.

Сидит Таракан в царском дворце, пирует; вдруг на улице – крик, шум… Что такое? Вбежал придворный: «Беда! Змей прямо сюда, ко дворцу, идет и ведет его та самая баба, которая женой богатыря Таракана назвалась!..» Перепугался Таракан, ни жив, ни мертв; совсем было уж наладился со страху под стол забиться, да опамятовался: все равно от бабы нигде не спрячешься… Как выскочит он в отчаянности на крыльцо, да как закричит: «Молодец, жена, ловко! Веди его сюда на лютую казнь, веди! Хорошо мой приказ исполнила!» Змей остановился. «А, – говорит, – вот оно что! Я так и знал». Ухватил веревку, на которой Тараканиха была привязана, покрутил-покрутил вокруг себя да как хлопнет бабу об землю – только мокрое пятно осталось. А сам повернулся, да бежать…

Вечером пришли из Змеева дворца дозорные, которых туда царь послал, и говорят: «Убрался Змей со всем своим добром неведомо куда, и духом его не пахнет». Царь обрадовался пуще прежнего, наградил Таракана несметным богатством, в генералы его произвел и выдал за него замуж свою дочь, прекрасную царевну.

Долго ли, коротко ли – живет Таракан у царя в наследниках, словно сыр в масле катается. Вдруг подступил под то царство чужестранный богатырь, поганое Идолище – голова с пивной котел. С Идолищем несметное войско, и шлет он царю грамоту: «Выдавай, царь, за меня твою дочь, прекрасную царевну; не то царство твое огнем пожгу, всех людей мечом посеку и тебя лютой смерти предам!..» Как царю быть, что делать? Собрал царь свое войско и говорит зятю, богатырю Таракану: «Веди, сильномогучий богатырь, дорогой зятюшка, войско в кровавый бой, обороняй твою молодую жену и меня, старика!» Таракан ни жив, ни мертв. «Вот, – думает, – когда мне конец пришел!» А увильнуть никак нельзя… Нечего делать, собрался он и едет из столицы впереди войска.

Был в царском войске барабанщик – из жидов. И очень этому барабанщику не хотелось воевать идти. Вот он и надумал перебежать к Идолищу, чтоб все ему, про царское войско и про Таракана-богатыря рассказать и так к Идолищу подольститься. Хорошо. Перебежал он к поганому Идолищу. «Так и так, – говорит. – Не страшно тебе царское войско, а страшен Таракан-богатырь, потому что он и силою, как Самсон, силен и умом хитер, как Соломон премудрый». И рассказал Идолищу про Тараканову силу. «Не иначе, – говорит, – ты с ним в бой вступай, как с хитростью. Смотри: что он делать будет – так и ты ему точь-в-точь подражай».

Выступает из городских ворот войско, а впереди его Таракан чуть ползет, от страха насилу на седле держится; весь, как глина, белый и все назад оглядывается: как бы от неминучей смерти уйти. А навстречу ему выезжает поганое Идолище – голова с пивной котел, в плечах косая сажень, между глаз калена стрела ложится. Под Идолищем конь, словно лютый зверь. Машет Идолище булатным мечом, вызывает на смертный бой супротивника.

Вдруг загремели в царском войске барабаны, затрубили трубы… Тараканов конь испугался и кинулся вперед. «Ну, – думает Таракан, – сейчас мне и смерть!» Закрыл глаза, припал к седлу… А Идолище стоит, смотрит и дивится: «Ишь, на какие хитрости Таракан-богатырь идет! Ладно, не перехитришь!» Да и сам глаза закрыл и к седлу пригнулся. Несет конь Таракана на Идолище; вот-вот уж совсем близко… Выглянул Таракан одним глазком, увидел, что у супротивника глаза закрыты, да и догадлив был – выхватил саблю и ударил Идолище по шее со всей силы… Повалилось Идолище кулем со своего коня мертвое, да и Таракан-богатырь – со своего от страха кверх тормашками кувырнулся… Что тут храброму богатырю делать? Конь убежал, вражье войско подступает… Оглянулся он, видит: Идолища конь стоит над хозяином, как вкопанный. Таракан его цап за узду! Карабкался-карабкался: нет – высок конь, не влезть на него с земли. Привязал он коня к столетнему дубу, влез на дуб, прыгнул сверху в седло… Как рванется богатырский конь, вырвал дуб с кореньями, потащил его и кинулся, словно бешеный, назад, прямо в середину поганого войска. Топчет конь войско копытами, бьет столетним дубом, а Таракан-богатырь ухватился за седельную луку – чуть на коне держится… Тут подоспело и царское войско. Трубы трубят, барабаны гремят, бусурмане бегут…

После такой победы уж не было сильномогучему богатырю Таракану супротивника. Стал он жить в славе, в чести да в богатстве. А как помер старый царь, на его место славный богатырь Таракан на престоле сел.

И говорил Таракан-царь: «Я ли не сильномогучий богатырь: одним махом семьдесят богатырей бью, страшного Змея одолел, Идолище поганое смерти в бою предал – а без удачи-счастья и мне бы несдобровать!»