Искусство и родинки

– Это пройдет. – Бесшумно прикрыв дверь, мужчина обнял меня со спины. – Я знаю его.

Я покачала головой. Было обидно, но чего я ожидала? Наверное, возможности извиниться. Может, Артур прав. Нужно время.

– Хочешь посмотреть фильм? – Теплый воздух защекотал мне шею. – Документальный.

– Такого мне еще не предлагали, – я засмеялась, и Артур накрыл мои улыбающиеся губы своими.

Фильм был посвящен французскому скульптору Огюсту Родену. Длительную часть пленки занимала биография гения. Моя голова касалась плеча Артура, что туманило и без того путавшиеся мысли. Сказывалась бессонная ночь. Веки тяжелели с каждой минутой, пока над ухом не раздалось доверительное:

– Когда-то я вдохновлялся его работами.

– Так он много значит для тебя? – Мгновенно очнувшись, я заглянула в лицо Артура. Серые глаза стали глубокими.

– Да. Понимаешь?

Я смотрела на мелькающие кадры и понимала, как художник, но не могла понять, как человек. Почему именно скульптуры Родена произвели на Артура такое впечатление? Почему не Микеланджело, не Бернини, не какой-нибудь другой великий мастер? К тому же, очевидных сходств между их работами я не наблюдала. Я задала тот же вопрос Артуру.

Он прижал палец к моим губам, поворачивая в сторону экрана.

– Смотри. Я хочу, чтобы ты увидела.

Я послушно уставилась в указанном направлении. Камера двигалась по бледным ногам, плавно переходя на мраморную ладонь, лежащую на них. Мужчина и женщина, скрепляющие объятия поцелуем. Скульптура вращалась – и я с удивлением увидела в руке одного из них книгу.

– Они читали?

– И только. Посмотри на их губы. Очень внимательно.

Я пригляделась и потребовала ответа у Артура. Поцелуй был лишь иллюзией? И он рассказал историю прекрасной Франчески да Римини, ангела искусства для всех творцов.

– Так это она… Та, о ком писал Данте. – Я остановила кадр, изучая запрокинутое лицо. – И ее возлюбленный.

– Убитый вместе с ней.

– Но они же ничего не сделали. Между ними ничего не было. – Встревоженная, я не заметила, как сжала футболку Артура.

Он невесело усмехнулся и заправил волосы мне за ухо.

– Она была замужем. Никто бы не принял их любовь. Только не в ту эпоху.

Фильм закончился. Мы лежали, закрыв глаза и вдыхая тепло друг друга, а я все думала об истории Франчески и Паоло. Что бы стало с ними, живи они в наше время? Я верила: они заслуживали счастья, как и любые влюбленные на этом свете. Но не все бывает так, как мы хотим. Они умерли много лет назад, оставшись навечно счастливыми лишь в мраморных объятиях друг друга.

Я все еще не могла сказать, что люблю скульптуры Родена. Обманывать Артура было бы нечестно. Но я была рада провести это время с тем, от чьих взглядов кружилась голова, узнавая о нем больше. Может, это и был верный путь. Может, в этот раз мы справились.

37.

Во вторник утром доставили подарок для Саши. Поджидая курьера у ворот, я смотрела на небо, избитое кружащимися птицами. Откуда они только взялись? От резких криков начинала болеть голова. Я была искренне рада поставить подпись в листке торопящегося парнишки и вернуться под крышу.

Когда же она приедет? В том, что Саша появится здесь до моего отъезда, я была уверена. Убирая коробку на самый верх шкафа, я точно знала: ее дорога обратно – лишь вопрос времени. Мне ее не хватало. Мы часто виделись с Марси, но она не могла заменить ту, что была рядом в тяжелые времена.

На сегодня не было никаких планов, погода к полудню испортилась, и я осталась в отеле. Захватив несколько кексов в кафе, я спустилась с ноутбуком на заднюю веранду. Наброшенный на плечи жакет спасал от сырого воздуха. Место было выбрано удачно: капли дождя не попадали на столик. Я нажала на кнопку. Ноутбук зашипел.

«Нужно найти тот фильм», – пришла в голову мысль. Мне все никак не хватало свободного времени, чтобы сделать это, и сейчас был подходящий момент. Я вбила в поиске название и поставила файл на загрузку. Отведя глаза от экрана, я уставилась на пустой дворик. Сейчас он пустовал. Ветер стих, забирая с собой все звуки, кроме разбивающихся о траву капель. Все выглядело как-то тоскливо. Барабанящий по дощечке качелей дождь вызывал к жизни детские воспоминания о событиях, которые не хотелось переживать вновь.

Не дождавшись конца загрузки, я прикрыла крышку ноутбука и спустилась по мокрым ступенькам. Под ноги подвернулся черно-белый мяч. Я пнула его без усилий. Обиженный, он покатился к воротам.

Во всем вокруг чувствовалась смутная тревога.

Я сидела на краешке качелей, покачиваясь. Редкие капли намочили волосы, но мне было все равно. Этот дождь – признак хоть чего-то живого, не считая зеленеющей травы. Я не была уверена, что хотела сейчас видеться с кем-то, даже с Артуром. «Не отвлекать от работы» – решила я, когда мы только стали «нами» и пока держалась этого правила.

Теплое и шершавое защекотало мою ногу. Я вскрикнула от неожиданности. Затем опустила взгляд и встретилась с темными собачьими глазами. Мягкая шерсть сама подставилась под мою руку, и я неистово принялась гладить ее, мокрую, потемневшую. Дождь усилился. Мы сидели, обнимаясь. Мои колени испачкались в рыхлой земле.

– Альбертина… – повторяла я ее имя, прижимаясь к холодному носу. – Наша Альбертина…

Она ответила мне приветливым лаем. Новый порыв ветра заставил нас пригнуться. Стволы деревьев под сильным напором клонились к земле, не смея выпрямиться. Спохватившись, я побежала с собакой к крыльцу. Сухо. Безопасно. Мы оглядели друг друга: совсем вымокли. Я схватила со стола ноутбук и сунула подмышку.

– Как же ты нашла меня? – Удивилась я шепотом, заглядывая в холл. Портье по уши увяз в работе. На нас никто не обращал внимание. Я забралась по лестнице и поманила Альбертину за собой. Оставляя на ковре грязные пятна, она ринулась следом. Добежав до комнаты, я открыла номер и пропустила ее вперед. Дверь захлопнулась за нами.

Осталось только перевести дыхание. Я стянула с себя мокрую одежду и бросила ее в ванну. Альбертина жалась на пороге.

– Иди сюда, – я обняла трепещущее существо. – Бедная… Замерзла. Нам нужно высушиться. – Согласное «гав».

Закутав присмиревшую собаку в полотенце, я взлохматила шелковистые волоски. Она прозябла куда сильнее, чем я. Как бы справиться с четырьмя лапами… Я не была уверена в отношении Альбертины к фену и не хотела пугать ее, поэтому достала с полки еще несколько полотенец. Сделаем все по старинке, раз уж я ничего не знаю о собаках. Я погладила ее по голове. В ответ раздался длинный зевок.

Когда все было закончено и собака нырнула в комнату, я включила душ. Было волшебством чувствовать согревающие струи воды на коже. Выдавливая шампунь на ладонь, я вспомнила, как встретила ее в первый раз. Пляж… Дружный смех. Люди, которых мне поскорее хотелось назвать друзьями. А где-то в доме с большими окнами – простуженный Лео.

Что случилось со мной? Я никогда не была человеком, который оттягивает неизбежное. Очевидный самообман – без устали твердить себе, что ничего не изменится. Я даже не пыталась. Верно, Артур был завален на работе, но сейчас мне нужно было поговорить не с ним.

Отбросив волосы назад, я запахнулась в последнее чистое полотенце. Альбертина лежала на моей постели. Заметив меня, она приоткрыла глаза. Сонно-ленивая. Я опустилась рядом.

– Я же все правильно делаю, да? – обратилась я к ней. – Иначе я вообще не знаю, что правильно. – Она тихо заскулила в ответ и приподняла голову, оглядываясь. Дождь бился в окна.

– Не бойся, не бойся.

Я потрепала Альбертину по шерстке, пальцами правой руки застучав по клавиатуре. Отправлено.

«Привет. Не хочешь встретиться?»

Я не сомневалась, что ответ последует.

38.

Вечером этого же дня Лео сидел на кровати Саши, как скиталец, грея ладони кружкой чая. Я ходила кругами по комнате, не глядя на него. Ситуация, прямо скажем, неловкая. И ему было куда хуже.

– Не понимаю, я просто не могу понять тебя. – Заговорил он первым, потирая лоб. – Как тебе мог понравиться такой… – его голос прервался, – такой, как он?

Я фыркнула. Интересно, чей выбор больше шокировал Лео – мой или Артура? Разговаривали ли они обо мне? Я все еще слабо представляла отношения в их семье – так же, как и то, что в жилах Лео течет кровь дорогого мне человека.

Я прислонилась к стене. Бетон холодил спину. Он поднял на меня глаза. Я ответила тем же. «Почему?» – молчаливо повторил он свой вопрос. – «Почему не я?». «Прости.» – Я сожалела, искренне сожалела. – «Я не хотела этого. Но он нужен мне». Он нахмурился, не соглашаясь или не веря.