Жена палача

Я почесала ожог через ткань и призвала себя к спокойствию.

Ты всё придумала, Виоль. Вела себя вчера, как сумасшедшая – совершенно неприлично. А палач, наоборот, проявил благородство и благоразумие. Кстати, где он?

Подойдя к окну, я приподняла штору.

Прямо передо мной открывался прекрасный вид на Сартен. Я увидела ленту дороги, ведущую от дядиной мельницы к городу, и сам город – залитый утренним солнцем, празднично горящий красными крышами. Но ярче крыш Сартена были рябины, которые чудом сохранили листву после вчерашней бури. Со второго этажа дом палача и в самом деле походил на корабль, плывущий по огненным волнам.

Огненные кроны рябин чуть колыхались, усиливая впечатление речных волн, и эта алая река сбегала до самого подножья холма.

Но где хозяин дома?..

Застегнув все пуговицы на рубашке и завернувшись в козье покрывало на манер античной тоги, я вышла из спальни и спустилась на первый этаж. Здесь тоже было пусто, а входная дверь – заперта.

Я не испугалась запертой двери. Наверняка, мастер Рейнар отправился лечить дядю, и запер дом, чтобы никто не мог меня потревожить. И это – по-настоящему благородно…

Ступая босыми ногами по коврам, которыми были застелены полы, я осмотрела комнаты – гостиную, столовую, кухню… Везде стояла мебель из мореного дуба и кедра, хотя и не особенно изящная, но красивая и удобная. В буфете я обнаружила сервиз из настоящего севрского фарфора, расписанный охотничьими сценками. Здесь же лежали серебряные ложки, ножи и вилки, и красовались стройными рядами бутылки из темного зеленоватого стекла, с этикетками королевских виноделен.

Я вернулась на второй этаж и позволила себе заглянуть в другие комнаты, кроме спальни. В одной на стенах висело оружие – начиная от арбалетов, заканчивая мечами, топорами и охотничьими кинжалами и ножами, а в другой на деревянном столе расположились стеклянные реторты, глиняные кувшинчики, каменные и фарфоровые ступки, и огромный шкаф был заставлен банками, с привязанными к горловинам ярлычками, на которых значилось: «мята», «черный перец», «сладкий корень», «шальная трава»… Были тут и кленовый сироп, и чай разных видов – черный, красный, зеленый.

Даже в самом убранстве дома была видна двойственность натуры этого человека – убийца и лекарь… Палач и врач…

Окно лекарской комнаты выходило не на город, а на дорогу, ведущую от подножья холма к дому, и я вдруг увидела всадника на черном коне, в черной маске, медленно ехавшего через рябиновую рощу.

Он вернулся!..

Я стрелой метнулась в спальню и забегала по комнате, скидывая мужскую рубашку, торопливо надевая свою одежду и пытаясь быстро застегнуть все пуговицы на лифе. Я искала зеркало и щетку для волос, но не нашла. Похоже, их не было в этом доме, а мне страшно не хотелось, чтобы мастер Рейнар видел меня растрепанной и неряшливо одетой после моего вчерашнего позора. Лучше всего, если я буду выглядеть строго, благопристойно, как и положено…

Я пригладила волосы, глядясь в серебряный кувшин, и все время прислушивалась – не хлопнула ли входная дверь. Но на первом этаже было тихо, и я уже начала сомневаться – не почудился ли мне всадник в черной маске.

Прошло около получаса, пока внизу раздались шаги, и я тут же вышла из спальни, остановившись на верхней ступеньке лестницы.

Палач сбросил сапоги, прислонившись спиной к косяку, снял и повесил плащ, бросил на столик перчатки, и словно задумался, сложив руки ладонями и коснувшись кончиками пальцев подбородка. Я подождала секунду, другую, а потом окликнула:

– Мастер Рейнар!

Он поднял голову, посмотрев на меня, и темные глаза блеснули горящими угольками из-под маски.

– Как мой дядюшка? – я сбежала по лестнице и встала перед палачом, пытаясь по взгляду понять – удалось ли спасти дядю. – Вы были у него?

– Доброе утро, форката, – сказал палач, и уголки губ дрогнули в еле заметной улыбке. – А вы – смелая. Провели ночь в логове убийцы – и первым делом спрашиваете о дяде. Как себя чувствуете? Жара нет?

– Нет, – ответила я машинально и только тут удивилась – как это я не подхватила воспаление легких после вчерашней прогулки под осенним дождем и без плаща.

Пока я недоуменно хмурилась, палач прижал ладонь к моему лбу. Это было неожиданно, и хотя в этом жесте не было ничего предосудительного или оскорбительного, я отшатнулась. Отшатнулась – и тут же пожалела о своем порыве. Меньше всего я хотела бы обидеть его, но он прикоснулся ко мне – и огненная река опять захлестнула волнами. Сердце моё застучало быстро и неровно, и я глубоко вздохнула, чтобы прийти в себя.

Палач сделал вид, что не заметил, как я отпрянула от него. Или ему это было безразлично.

– Жара нет, – сказал он, отворачиваясь, чтобы повесить рядом с плащом дорожную сумку. – Поезжайте домой, коляска стоит внизу на дороге, вам только спуститься с холма. Дорога уже немного просохла, не застрянете, – он помедлил и предложил: – Возьмите мой плащ. Там свежо. С вашим дядей всё хорошо, я успел вовремя.

– Спасибо, – сказала я, и голос опять подвел – прозвучал слишком тихо и прерывисто, – я верну плащ при первой же возможности.

Палач как-то странно дернул плечом – недовольно, раздражительно, но кивнул на плащ, предлагая мне самой его снять.

Я сняла и набросила его на плечи. Плотная ткань еще хранила тепло человеческого тела, и пахла… фиалками. Совершенно неподходящий запах для палача.

Мастер Рейнар стоял вполоборота, и мне казалось, ему не терпится, чтобы я ушла. Он не задерживал меня, не сказал ни слова о том, что произошло вчера, и я должна была почувствовать себя свободно и лететь домой, чтобы убедиться, что дядя спасен, но… по-прежнему топталась у порога.

– Мастер, – позвала я, и палач чуть повернул голову в мою сторону, показывая, что слушает, но без особой охоты. – Мастер Рейнар, я могу вам чем-нибудь помочь?

Он как будто хмыкнул, но теперь посмотрел на меня в упор и спросил:

– Чем, например?

– Ну… – я замялась, смутившись его пристального взгляда. – Хотите, буду покупать для вас продукты на рынке? Если вы напишете список, я буду каждую неделю отправлять вам всё необходимое.

Было невозможно разглядеть выражение лица, скрытого маской. Но я увидела, как палач стиснул зубы, дернув желваками, и коротко сказал:

– Не надо. Уезжайте. Немедленно.

– Простите… – забормотала я, попятилась к порогу, а потом развернулась и почти бегом бросилась вон.

Рысак, запряженный в коляску, мирно стоял возле крыльца. Я забралась на сиденье в считанные мгновения, схватила поводья и подхлестнула коня, направляя его по дороге прочь от логова палача.

Глава 8. Прикосновение, обжигающее сердце

Когда коляска въехала во двор дядиного дома, навстречу мне попался Самсон – он сметал опавшие листья с кирпичной дорожки, ведущей к крыльцу. Увидев меня, кучер уронил метлу и поспешил подхватить рысака под уздцы.

– Вы с ума сошли, форката?! – вытаращил глаза Самсон. – Отправились ночью!.. Одна!.. Да еще в такую погоду!..

– Неважно, – я перебросила ему поводья, и выпрыгнула из коляски. – Как дядя? Как фьер Монжеро?

– Лучше бы побеспокоились о фьере Аликс! – уже вслед укорил он меня. – Она места себе не находит!

Я взлетела по ступеням, распахнула двери, и колокольчик звякнул весело и переливчато. Дебора как раз выходила из кухни и ахнула, прижав к щекам ладони.

– Ну и перепугали вы нас, форката! – запричитала она, подбегая ко мне и принимая плащ, который я сбросила ей на руки. – Сейчас обрадую фьеру Аликс. Она чуть не умерла от переживаний за эту ночь!

– Что с дядей? – перебила я служанку.

Но Дебора не успела мне ответить, потому что со второго этажа уже спускалась тётя Аликс. Она была бледной, с сиреневыми тенями под глазами, но просветлела лицом, когда увидела меня.

– Виоль! Ты сумасшедшая! Ты знаешь об этом?! – воскликнула она, а потом чуть не задушила меня в объятиях.

– Да, я сумасшедшая, совершенно верно… Как дядя? Скажите же, наконец? – спросила я с тревогой.

– Ты поступила крайне неразумно, – тётя отстранилась и заботливо пригладила мне волосы. – Но я так тебе благодарна! Мастер Рейнар приехал, сбил жар, сам провел операцию, а когда уехал – Клод спал, как младенец

– Руку спасли! – выпалила Дебора из-за плеча тёти.