Монашка и дракон

– Хозяйка этой комнаты умерла давным-давно, – сказал он. – И с тех пор здесь жили многие, так что не бойся. Покойники никогда не доставляют столько хлопот, сколько живые. Или ты тоже веришь сказкам о призраках?

– Иногда и в сказке можно найти нечто важное…

– По-моему, ты не хочешь уходить, – сказал он вкрадчиво и сделал резкий шаг в мою сторону.

Я оказалась в комнате со змеями быстрее, чем можно было досчитать до трех, и задвинула изнутри металлический засов.

Снаружи послышались постукивание и тихий смех:

– Если передумаешь, моя спальня заперта не будет, – сказал дракон в щелку между косяком и дверью.

Через какое-то время в соседней комнате раздался скрежет – кто-то передвигал по полу кресло. Я перевела дыханье и подошла к столу, на котором стояла свеча и лежали кремень и кресало. Через неплотно прикрытый ставень в окно проникал свет луны, и я передумала зажигать огонь. Развязала верхний платок и принялась распутывать нижний, размышляя о том, что произошло сегодня. Вот и закончился мой первый день в Гранд-Мелюз. Жутко начался и жутко закончился. Расшнуровав корсаж, я сняла платье и осталась в одной рубашке. Можно было снять и ее – в замке было тепло, хотя камины не топили, но я посчитала, что раздеваться донага в моей ситуации было бы неразумно.

Откинув одеяло, я рухнула на перину, но сейчас же вскочила, вспомнив предостережение Нантиль. Все-таки свечу пришлось зажечь и осмотреть подушки, простыни и покрывала. Вдруг, змея?!. Я ничего не обнаружила и почувствовала себя впечатлительной дурочкой. Но свеча горела, и невозможно было побороть искушение написать хоть пару строчек.

Расстелив пергамент, я продолжила текст, что написала днем:

«Сегодня ночью снова упомянули о даме Мелюзине. Далеко за полночь раздался тоскливый крик, и весь замок переполошился. Один из слуг сказал, что это кричала Мелюзина, и посчитал это дурным знаком. Милорд Гидеон высмеял его, но и ему стало не по себе, хотя он пытался это скрыть. Что касается младшего брата, тот был испуган по-настоящему. Как странно, что люди, которые ни во что ставят гнев небес, боятся тех, кто давно умер, ибо мне сказали, что Мелюзина умерла давно», – выводя эти строки, я невольно прислушалась, но ночь продолжалась тихо, и ничто не нарушало ее спокойствия.

Я записала все события этой ночи и с удовольствием перечитала написанное. Вот теперь сказались усталость и волнение – меня потянуло в сон, и я добралась до кровати, зевая на каждом шагу.

Укрывшись пуховым одеялом, я блаженно вытянулась. Как давно я не спала в такой мягкой и удобной постели… Это несколько примирило меня с замком Гранд-Мелюз и его обитателями, и я уснула сладко и крепко, как никогда не спала в монастыре.

Всего через несколько часов меня разбудил шум в комнате милорда Гидеона. Солнце уже взошло, и на стене лежали солнечные пятна – золотистые, радостные. Но я не стала ими любоваться, а села в постели, сразу подбирая волосы. Если хозяин проснулся, то и мне надо быть готовой. Кто знает, когда ему захочется поразвлечься.

Через стену мне слышен был голос Дилана – тревожный, что-то объясняющий, а потом милорд Гидеон несколько раз повторил: «Вздор! Брось!» – и засмеялся.

Хлопнула дверь драконовой спальни, и я вскочила, поспешно натягивая платье и повязывая платок. Но никто не постучался ко мне, никто не приказал выходить сию же секунду. Подождав около четверти часа, я немного успокоилась. Все же, несмотря ни на что, дракон отпустил меня вчера. Оставалось надеяться, что наложниц ему хватает, и мне будет уготована другая роль.

Почетный цитатник!

Я засмеялась и оборвала смех. Странно было смеяться в пустой комнате. После вчерашних событий я чувствовала неловкость, находясь здесь. Открыв ставень и раму, я впустила в комнату солнце и утренний холодок, и сразу стало веселее. Посмотрев вниз, на брусчатку, которой был вымощен двор, я вспомнила слова Нантиль о даме Мелюзине – она выпрыгнула из этого окна и превратилась в дракайну. Но получается, Мелюзина – сама жертва. Почему же тогда всех так напугал ее крик?

Словно в ответ на мои мысли, я увидела Нантиль, которая быстро шла по двору, а следом за ней бежал Самсон, цепляясь лапами за собственные лапы. Щенок вилял хвостом и тоненько лаял, а Нантиль оглядывалась, подзывая его свистом, когда Самсон отставал.

– Доброе утро! – позвала я.

Нантиль подняла голову, вздрогнула и почти бегом пересекла двор, не ответив на приветствие. Я не успела поразмыслить над ее поведением – ведь только вчера мы вполне дружелюбно разговаривали, как кто-то замолотил в дверь.

Сердце мое сразу оборвалось, и я даже не смогла спросить, кто пришел.

После настойчивого стука раздался недовольный голос Фриды:

– Доброго вам утра, госпожа! Открывайте! Я принесла воду для умывания!

– Простите, – пробормотала я, впуская служанку в комнату.

– Долго спите, – сказала она нелюбезно, поставив на стол кувшин с горячей водой и таз.

Я едва успела убрать чернильницу и пергаменты.

– Все уже встали, – продолжала Фрида, направляясь к постели и расправляя одеяло. – В Гранд-Мелюзе встают с восходом солнца.

– Я проснулась давно, просто не знала, позволено ли мне будет выйти из комнаты, – объяснила я и взяла покрывало. – Не утруждайте себя, Фрида, я сама прекрасно умею застилать постель.

– И что не застелили? – она нахмурилась и закончила свою работу аккуратно, разгладив все складки на подушках и одеяле, потом забрала у меня покрывало и набросила его на постель одним ловким, широким жестом. – Приводите себя в порядок, женская уборная на первом этаже, слева, а потом идите в зал, где большой камин. Милорд завтракает там, не опаздывайте. Он не любит ждать.

– Может, мне лучше поесть в своей комнате? – быстро спросила я. – Или в кухне, как вчера?

– Милорд сказал, что вам надо прийти, когда он будет завтракать, – рассерженно отрезала Фрида. – Я вам передала его приказ, а уже вы решайте – подчиняться ему или нет. Но лучше бы вы подчинились, если не хотите неприятностей.

– Спасибо за совет, я так и сделаю, – сказала я кротко, чтобы не рассердить служанку еще больше.

Мой ответ немного смягчил Фриду. Она взглянула на мой платок, который я повязала на монастырский манер, спрятав волосы и шею, и оставив открытым только лицо от подбородка до бровей.

– Милорд предпочитает мясо, но если хотите, я могу подавать вам только овощи и каши, – предложила служанка. – Вам же нельзя мясную пищу…

Она и в самом деле принимала меня за монахиню, и я благодарно улыбнулась ей, взяв за руку и пожав:

– Вы очень добры, но не хочу вас утруждать. Как говорит святой Брендан Путешественник: «Хоть что ешьте, только человеков не ешьте». Я прекрасно буду кушать то же, что и все. Это разрешено уставом, чтобы не смущать людей. Ведь где лишние хлопоты – там и смущение.

– А ведь и верно, – пробормотала Фрида, осторожно освобождая свои руки из моих пальцев, – нам было бы хлопотно готовить для вас отдельно.

– Вот и решили.

– Не опоздайте к завтраку, – напомнила Фрида прежде, чем уйти.

К завтраку я не опоздала и явилась раньше милорда Гидеона. Слуги уже поставили на стол холодную вареную говядину, крутые яйца и пышный пудинг, пропитанный мясным соком. Были здесь перепелки, жаренные на вертеле, поджаристый хлеб и сладкий пирог с яблоками. Ах, от таких кушаний у меня заныло сердце! Сколько времени я была лишена подобной пищи!

Никогда бы не подумала, что буду ждать появления дракона с таким нетерпением. И ведь еще не известно, какие у них порядки. Может, женщинам здесь не позволено есть вместе с мужчинами, и я должна буду развлекать милорда Гидеона беседой, пока он соизволит завтракать. Я встала у камина – поближе к стене, но не прижимаясь к ней, рядом с каминной полкой, но не опираясь на нее. Так я не сразу попадусь на глаза, чтобы никого не раздражать, но и не покажу, что мне страшно и я прячусь.

Появились Арнегунда и Нантиль – нарядные, увешанные золотыми украшениями, как и вчера. Я-то, наивная, думала, что это ради приезда милорда и для его гостей, но, похоже, конкубины старались выглядеть блестяще в любое время. Интересно, это для дракона? Или из-за дракона? Он потребовал, чтобы я не одевалась, как нищенка, а потом был удивлен, что я нарядилась монашкой. Может, это его приказ, чтобы женщины и с утра сияли, как солнце?

– Я так дурно спала эту ночь, – жаловалась Арнегунда Нантиль, а та только молча кивала в ответ, выражая сочувствие. – Так волновалась! Ты попросишь, дружочек, чтобы твой отец приготовил успокоительные капли? Еще одна такая бессонная ночь – и я заболею…

Нантиль немедленно кивнула. Она заметила меня у камина и сразу отвела глаза. Что ж, наверняка, есть для этого причины – решила я философски. Конкубины не сели за стол, а встали в стороне, приготовившись ждать, как и я. Арнегунда даже не посмотрела в мою сторону, будто меня и не существовало, и продолжала стенать о бессоннице. Но вторая конкубина тут же примолкла, когда послышались шаги и голос милорда Гидеона.

Дракон вошел в зал в сопровождении брата и Ингунды, которая семенила рядом с мужчинами, пытаясь приноровиться под их широкие шаги, и обеспокоенно заглядывала в лицо Гидеону. Делала она это очень участливо – почти прижимаясь к нему и поглаживая по плечу. Когда она напирала уж очень сильно, дракон отстранял ее, но она снова приникала к нему, касаясь пышной грудью.

– …не стоит внимания, – продолжал начатую фразу дракон. – Вы утомили меня, больше слышать об этом не хочу.

Он в последний раз отодвинул Ингунду и с размаху сел в кресло во главе стола.

– Садитесь, – разрешил он, и младший дракон вместе с конкубинами заняли места.

Дилан сидел по левую руку от брата, Ингунда по правую. Рядом с Ингундой устроилась Арнегунда, а еще дальше – Нантиль.

Милорд Гидеон преломил хлеб, и это послужило сигналом к началу трапезы.