Обман Розы

В это время слуги пронесли мимо вещи гостей, и я увидела дорожную бирку на одном из чемоданов – «мадам и месье Аржансон».

Аржансон?! Но ведь родители графа де ла Мар…

Ффу! Я почувствовала, что краснею. Конечно же, я должна была догадаться. При живом отце сын не может называться графом. Графом был бы его отец. Значит… значит… отец Этьена умер, а его мать вышла замуж во второй раз… Как глупо я провалила первое же выступление!..

– Мы как раз собирались завтракать, – я попыталась напускным оживлением сгладить неприятность встречи. – Присоединяйтесь к нам. Наша кухарка готовит чудесно, вы должны оценить ее искусство…

– Конечно, мадам Пелетье готовит чудесно, – сказала мадам Аржансон немного высокомерно и снова недоуменно посмотрела на меня. – Это же я порекомендовала ее Этьену. И я рада, что спустя год вы, наконец-то, оценили ее мастерство. Раньше, насколько я помню, вы называли ее блюда стряпней для собак.

Я прикусила язык. Второй промах. Лучше мне помалкивать, а говорить только на нейтральные темы.

Этьен насмешливо покосился на меня, и взял мать под руку:

– Ты же знаешь, мама, что Розалин далека от домашних дел. Современные барышни не слишком любят заниматься хозяйством.

– Но теперь она замужняя женщина, – возразила мадам Аржансон, – ей надо больше уделять внимание дому. Тем более что ты постоянно занят. Как, кстати, дела на фабрике?

Фабрика? Я навострила уши. Какая еще фабрика?

– Ты же все равно ничего не понимаешь в моих делах, мама, – возразил Этьен, посмеиваясь. – И спросила только из вежливости. Если начну рассказывать – заскучаешь. Поговорим лучше о другом. Как там мистер Пупс?

Мадам Аржансон сначала запротестовала, но потом расцвела улыбкой и начала рассказывать о мистере Пупсе, который оказался котом какой-то редкой породы.

– Я хотела взять его с собой, – говорила она с энтузиазмом, – но побоялась, что дорога будет для него трудной. Он может простудиться…

– Признайся уже, Софи, что это я уговорил тебя не таскать кота с собой, – сказал мистер Аржансон, опять добродушно мне подмигивая. – Иначе Розалин выгнала бы нас на второй день.

– Мистер Пупс нечаянно разбил твою чернильницу! – запротестовала мадам Аржансон. – Это всего лишь животное! Как ты можешь быть таким злопамятным!

Месье Аржансон вскинул руки в шутливом молитвенном жесте:

– И это говорит женщина, – сказал он, – которая не может простить мне пирожное, которое я съел девять лет назад!

– Это было мое пирожное! – воскликнула мадам Аржансон, и все трое рассмеялись этой семейной шутке.

Я стояла немного в стороне, не вмешиваясь больше в их дружескую беседу, но Этьен вспомнил обо мне и подошел, обнимая за талию. В первое мгновение я чуть было не отстранилась, но потом вспомнила – мы ведь женаты, к тому же – счастливо женаты.

Было странно чувствовать постороннего мужчину так близко. Он и пугал, и притягивал меня, но я напомнила себе, что это всего лишь очередной спектакль. И Розе Дюваль надо просто изобразить восхищение главным героем пьесы.

– Очень мило, что вы решили нас навестить, – говорил тем временем граф, – мы с Розалин счастливы видеть вас! Да, Розалин? – он прижал меня крепче и поцеловал в щеку.

– Очень счастливы, – подхватила я и посмотрела на Этьена сияющим взглядом – так в постановке смотрела на Тристана Изольда, а Офелия – на Гамлета. – Надеюсь, поездка была приятной?

– Достаточно, – сдержанно ответила мадам Аржансон. – Мне бы хотелось переодеться. Куда можно пройти?

– Комнаты уже приготовлены, – сказала я. – Позвольте, провожу вас.

Я пошла вперед, приглашая мадам пройти за мной, и она, поднимаясь по ступеням, спросила:

– Зачем вы уехали в эту глушь, дорогая?

– Доктор сказал, что так будет лучше для моего здоровья, – произнесла я, как прочитав по книге, – так будет лучше для ребенка…

– Вы ждете ребенка?!

– Еще нет, мадам, – я поспешила разуверить ее. – Но сельский воздух этому способствует.

– Я рада, что вы задумались о ребенке, – сказала мадам Аржансон, медленно поднимаясь по ступеням. – Признаться, я чуть не умерла, когда услышала, что вы повздорили с Этьеном, а когда он заговорил о разводе…

Не удержавшись, я оглянулась, быстро взглянув на графа. Он поймал мой взгляд и чуть нахмурился, покачав головой, словно говоря мне «нет».

– Думаю, вам не стоит волноваться, мадам Аржансон, – сказала я так мягко и ласково, как только могла. – Сейчас между мною и мужем полное взаимопонимание, давайте же говорить только о хорошем. Сегодня прекрасная погода, не хотите прогуляться после завтрака?

Разговор о погоде был самым нейтральным, и позволял мне немного передохнуть после первых промахов.

– Почему вы называете меня «мадам»? – спросила мать Этьена. – Зовите Софией, как раньше.

– Конечно, прошу прощения. Проходите, София, – я распахнула двери, пропуская женщину вперед. – Боюсь, я не очень хорошая хозяйка, но Сесиль заверила, что устроила все наилучшим образом. Если вам что-то не понравится – дайте знать.

– Благодарю, – София оглянулась, оценивая комнату, – пока мне все нравится. Пришлите мне служанку, моя дорогая. Я хочу переодеться и освежиться с дороги.

– Сейчас же отправлю, ма… София, – я оставила ее одну и только в коридоре выдохнула с облегчением.

Как же страшно! Но вроде бы, все обошлось. Никто не заметил подмены.

– Неплохо справилась, – раздался голос графа, и я поняла, что ничего еще не закончилось.

Пожалуй, все только начиналось.

Оказывается, он поднялся следом за нами.

– Вы следили? – спросила я.

– Не слишком тебе доверяю, – он подошел совсем близко и говорил почти шепотом, склонившись ко мне. – Объясни-ка, зачем нужно было выкидывать эти фертели? «Мадам и месье де ла Мар»! Ты решила пощекотать мне нервы? Берегись, Розалин, доиграешься, – он взял меня за горло и чуть сжал пальцы.

– Вы мне угрожаете? – спросила я холодно.

Только не выказывать страха. Только не выказывать. Вряд ли настоящая графиня испугалась бы. Да и граф ведет себя осторожно – не причиняет мне боли, лишь пугает. Кто знает, может, такое обращение – это норма в этой семье? Но все мои мысли испарились в одно мгновение, потому что граф поцеловал меня. Да как поцеловал! Словно мы встретились после столетней разлуки и все эти сто лет страстно желали встречи!

Губы его были твердыми и горячими, и настойчивыми. Он схватил меня за затылок, не позволяя отстраниться, и обнял за талию, прижимая к себе…

Казалось бы – что такого? Меня и раньше целовали. В театре. Важные и не очень важные господа, пытаясь доказать, что они стоят моей благосклонности. От кого-то я отворачивалась, кому-то сразу давала пощечину, но сейчас… Это был какой-то другой поцелуй, не похожий на остальные. Он закружил меня, как буря сухой листик. Закружил и понес куда-то… Я готова была поклясться, что пол закачался под моими ногами, а ведь он был каменный…

Как во сне я услышала демонстративное покашливание, а потом голос Софии:

– Не хотела тебе мешать, Этьен, но я попросила служанку.

Граф оторвался от меня и улыбнулся матери поверх моей головы.