Дракон королевы

– Не нужно! – я превратился в дракона прямо перед воротами замка, которые готовились осаждать, и толпа подалась назад. Дышать огнем даже не пришлось, я занес когтистую лапу размером больше, чем подъемный мост, и большинство собравшихся с криками разбежались. На оставшихся я слегка дохнул, они занялись, как факелы и обратились в пепел. Фигуры из пепла осыпались на мост и в ров, будто их сдувало ветром. Все похоже на ту войну, в которой я помог выиграть Серафине. Только там рассыпались воины, а здесь восставшие мещане и лавочники. Кто-то разбежался, кто-то погиб, но вскоре кругом нас образовалась сосущая пустота. Даже стражники со стен куда-то подевались. Рыночная площадь далеко за воротами замка была безлюдна, как пустыня.

Я превратился назад и сел на цоколь рядом с Ноланом, который с ужасом и потрясением наблюдал за сказочным происходящим. Трубадур положил бы все на балладу, но Нолан умел лишь играть. Ни одной песни, насколько я заметил, он не знал.

– А теперь сыграй мне свою музыку из чар еще раз! Заставь незабудки с пикси зацвести прямо на этом пепле! – попросил я, но он отнесся к этому, как к требованию и заиграл с невероятным старанием.

От его музыки росли до невероятной высоты цветы, русалки выныривали из рва, а феи так и рвались водить хоровод под его мелодию. Откуда только все взялись? Еще недавно на территории Фаллота не было ни одной феи. Они опасались сюда забредать. Слухи о жестоких нравах Серафины, которая в прошлом отлавливала волшебных созданий и сажала их в зачарованные клетки, из которых невозможно сбежать, отпугнули бы от страны любых сверхъестественных существ. Но сейчас я видел здесь фей всех четырех сезонов года. А еще фей рощ, лесов и полей. Они водили хоровод над пеплом, взвихрившимся под их стопами, а над их головами кружились листья: пестрые – осенние, зеленые – летние, весенние лепестки цветов и немного снега с той стороны, где в круг вошла фея зимы. Все они примчались сюда послушать музыку Нолана? Я в это даже не верил, хотя видел своими глазами.

А Нолан все наигрывал, и незабудки вырастали прямо из пепла, свивались в столбы, тянулись к небесам. Солнце вдруг стало светить ярче. Какие-то несчастные бродяжки, спрятавшиеся за разоренными толпой лавками, бросив осторожничать, вылезли из своих укрытий и тоже пошли в пляс по пустой площади. Они были босоногими и плясать по булыжникам им наверняка было больно, но о мозолях на ступнях они забыли. От музыки Нолана радостно смеялись все: и феи, и люди.

Не смеялась лишь одна женщина – королева Серафина. Она стояла на балконе тронного зала, и ощущение было такое, что она смотрит прямо на нас. Повязка на глазах не мешала считать ее зрячей. Нолан тоже смутился, безошибочно ощутив, что она на него смотрит, если только так можно сказать о той, у кого нет глаз. Он обернулся на нее и прекратил играть.

Вместе с музыкой тут же кончилось волшебное мгновение. Хоровод фей рассыпался. Люди пришли в себя и изумленно озирались по сторонам. Незабудки вмиг завяли.

– Да ты и впрямь кудесник! – я потрепал Нолана по плечу. А прелестная фея весны в нарядном зеленом платье подлетела и надела юноше на голову венок из мирта – своего любимо цветка. Кстати, саму ее тоже называли Миртой.

– Спасибо, милый юноша, – прощебетала она, и кокетливо улыбнулась еще и мне перед тем, как улететь. -Заходите ко мне на досуге, господин дракон, отведайте моего вина.

Ну, уж спасибо. Усыпляющее разум действие ее вина я отлично помнил. Другие феи тоже одарили Нолана влюбленными взглядами. Какие-то из них поспешили преподнести ему свой любимый цветок, какие-то яркий осенний лист, даже фея зимы дала ему на память острую льдинку, которая не таяла, но могла послужить стилетом.

– А ты талантливый парень! – похвалил его я. – Другого они бы разодрали живьем, встреться он им по пути. А ты до сих пор невредим, да еще и награжден вниманием.

Серафина была этим фактом так недовольна, что резко хлопнула высокой балконной дверью. Ее вездесущие духи витали у нее над ушами и доносили обрывки нашего разговора. То, что она не могла услышать сама, слушали и пересказывали ей они. Почему она так разгневалась, что в стране появился любимчик фей?

Я тоже не знал, как мне относиться к юноше, которого я изначально собирался взять под свою опеку, а теперь вдруг выяснялось, что ничья помощь в общении с волшебным народом ему не нужна. Да и людей он мог легко заставить плясать под свою дудку. Причем как в переносном, так и в буквальном смысле. Смертные дурели от его музыки и начинали вытворять то, чего ни за что бы не совершили в здравом уме, даже недооценивать опасность. Минуту назад плясавшие под его дудку бродяги, снова попрятались кто куда.

– Кстати, как она называется? Твоя дудка? В ней угадывается то мелодия свирели, то флейты.

– Я сделал ее сам, – Нолан погладил молчавший уже инструмент, по бокам которого мелко были высечены крылья и конечности какого-то неземного существа. – В ней есть кое-что и от свирели, и от флейты, и от дудки. Так что можно использовать для нее любое из названий. Но я дал ей имя Акте.

– Имя? Для свирели? – это было сумасбродство.

– Это в честь самого красивого ангела, когда-то павшего с небес, чей голос и внешность пленяли крылатые легионы.

Необычно? Разве самым красивым ангелом был не Люцифер. Вслух я ничего не сказал. Лишь сухо кивнул Нолану.

– Пусть будет Акте, если хочешь.

Сам Нолан был еще удивительней, чем его чарующий музыкальный инструмент. Юноша едва появился в Фаллоте, а уже стал для меня загадкой. Никогда не видел, чтобы кто-то нравился моему народу больше, чем я сам.

ДУДОЧНИК ИЗ РОДА ФЕЙРИ

– Идем! – я проводил Нолана не на кухни к прислуге, а в свои собственные дворцовые покои. Хоть я в них ни разу и не ночевал, но официально они мне полагались. Они располагались в восточном крыле замка, недалеко от покоев самой Серафины, находившихся в центральных башнях. Хорошо, что покои не были смежными.

Я усадил Нолана на кушетку и стал осматривать. Не осталось ли на нем травм? Он сиганул вслед за мной с такой высоты! Наверняка, должны обнаружиться хоть ушибы.

Мои пальцы наткнулись на какую-то шероховатость у него на спине. Это точно были уже не просто чешуйки на коже. Какие-то зазубрины, явно металлического происхождения, выпирали у него на лопатках по обе стороны от позвоночника. И они росли прямо из кожи.

– Эдвин! Меня осматривал ни один дворцовый лекарь, и никто не смог ничем помочь.

Я пропустил мимо ушей фамильярность. Бедный парнишка обращался прямо по имени к приближенному королевы, как если бы мы и впрямь были братьями. Главное, чтобы он не повторил этого на публике.

– Посиди тихо! – скомандовал я. – У тебя точно ничего не болит.

– У меня вечно что-то болит, когда я не играю. Музыка все лечит.

Смотря какая музыка. Его музыка могла не только заживлять, но и губить. Я помнил, как толпа придворных чуть не сиганула с обрыва, загипнотизированная его мелодией. А еще мельком видел, как какая-то горничная расшибла коленку. Нолан всего лишь сыграл пару нот, а травмы на ней зажили. На нем самом они не проходили. Если только их можно было считать травмами. Драконьи чешуйки, прорастающие в человеческой коже, это, скорее, уродство, чем травма.

– Они у тебя с рождения? – я хлопотал над ним, как заботливая мамаша. Сам Нолан относился к этому безучастно. Видимо, он действительно привык к тому, что его подвергают многочисленным осмотрам. Если он часто останавливался в феодальных владениях и крепостях, то, местные лекари, наверняка, интересовались его необычностью. Вероятно, даже ставили над ним какие-то опыты. Я заметил, что пара чешуек с кожи содрана. Вполне возможно докторским ланцетом.

– Надеюсь, ты не застенчив, – я порвал на нем ветхую рубашку. Она была ношеная, но из чистого шелка. Наверняка, кто-то из тех, для кого он играл, ему подарил.

– Не беспокойся! Я распоряжусь, чтобы тебе принесли новую одежду получше старой, – я осматривал странные золотые борозды, растущие у него прямо из кожи на обеих лопатках. Очень похоже на маленькие металлические крылышки, которые только начали еще прорезаться у него в спине. Они были рельефными и очень красивыми, но абсолютно не приспособленными для полета. К тому же кожа вокруг них позеленела, как болотная тина.

– Тебе точно не больно? – я коснулся их пальцем и поранился. Моя пламенная кровь капнула прямо на спину Нолану, и к моему немалому удивлению, вообще его не обожгла. Обычно от моей крови обжигались даже все сверхъестественные создания. А на коже Нолана она мигом погасла, не причинив ему ровным счетом никакого вреда. Да он и впрямь еще один сын Мадеэля! Жаль, что я не имел прямого контакта с отцом, чтобы вызвать его в любой момент из ада и спросить, с какой Рианон он еще переспал, пока бродил по земле смертных. Или это был не он сам, а один из его приближенных? Мало ли его знаменосцев и военачальников стали демонами вместе с ним. У Нолана бесполезно было спрашивать о его происхождении. Он сам ничего не знал.

– У тебя есть еще такие наросты на теле?

Он кивнул.

– Пальцы на ногах больше напоминают зеленые ростки, поэтому я ношу обувь на несколько размеров больше своей ноги.

Я обратил внимание, что в его матерчатых дырявых сапогах, действительно, пробиваются какие-то зеленые листики.

– Да, ты диковинка!

– Спасибо, что напомнил. За это меня отовсюду и гонят. Даже тогда, когда сами зовут в замок, зная, кто я. Один барон так позвал меня исцелить музыкой его умирающую дочь. Едва девушка села на смертном одре, сказала мне спасибо и заметила, что у меня по шесть пальцев, зеленые ногти, да еще и зеленые ростки в коже, из замка меня прогнали с позором. Даже вознаградить за исцеление забыли.

– И ты сыграл на прощание так, что у них рухнул весь замок?

Я всего лишь пошутил, но Нолан вполне серьезно ответил:

– Нет, вначале я отошел на достаточное расстояние от замка, чтобы самому остаться невредимым, и только потом сыграл.

Я тихо присвистнул. А он не так прост, как кажется.

– Мы, дудочники из рода фейри, созданы для того, чтобы наказывать своей музыкой зазнавшихся людей или, напротив, награждать тех, кто отнесся к нам с симпатией и пониманием.

В его философии был определенный смысл.

– Очень хорошая мораль! Я и сам так делаю.

– Говорят, такова мораль всех фейри.

– Ну, не совсем, – я знал, что мораль фейри намного более сложна и многогранна, но не стал сразу его разочаровывать. Под названием фейри в данном случае имелся в виду весь наш волшебный народ. В некоторых странах нас так прозвали, какие-то суеверные крестьяне даже подносили нам дары. Они оставляли их на лугах и полях, будто взятку, заодно не забыв попросить, чтобы не вытоптали их урожай и не наслали на их села голод и чуму. А мы это могли. Я сдерживал буйный нрав своего народа, как мог, но мне не всегда это удавалось.

– Как ты себя назвал? – я нахмурил брови. – Дудочник из рода фейри?

– Я не один такой. По крайней мере, я слышал и о других. Иногда видел, но они все необщительны. Изгои и одиночки, как я. Наполовину люди, наполовину бессмертные. Выродки от союза людей и нелюдей. Мы никому не нужны, но мы многое умеем, и нас лучше не злить.