Дракон королевы

– Они ревнуют?

– Откуда мне знать? – она вдруг разозлилась. Чаще всего она была злой и нервной. Я уже привык к ее гневным выпадам. На Серафину было приятно смотреть, а вот слушать ее было всегда крайне неприятно. Вероятно, стоило вырвать ей не глаза, а язык, но я не сумел вовремя сориентироваться. Когда ты дракон и тебя хотят посадить на заговоренную цепь, ты уже не думаешь, как и какими методами сопротивляться. Серафина тоже тогда не подумала о том, что связываться с драконом опасно, даже если он в тебя, вероятно, влюблен.

И вот последствия! Она без глаз, а я без головы. Про меня это, естественно, в переносном смысле. Я почти потерял голову от флирта с ней и летал теперь туда-сюда по ее мелким поручением, а она меня за все лишь отчитывала. Никаких «спасибо» и «пожалуйста», только «подай», «принеси», «сделай то», «сделай это» и «какой же ты плохой, и как же мне тяжело, что ты вообще у меня есть». Можно подумать без меня ей было бы легче? Я сам не мог понять, почему все это терплю.

Любовь делает из нас дураков! Так пел какой-то бард, которого мне пришлось зажарить струей огня королеве на потеху на прошлой неделе. Надеюсь, что Нолан окажется достаточно умен и не повторит его участь.

Серафиина энергично шагала туда-сюда, шурша ворохом парчовых юбок. Часто она оказывалась в такой опасной близости от парапета, что даже я содрогался. Но она ни разу не поскользнулась и не упала, будто духи ее берегли. Хоть они и были летающими и свободными, а часто напоминали ее цепных псов.

– Где твоя кукла?

– Ты о ком?

– О той женщине, из которой ты сделала копию себя.

– Я же не могла пойти на службу сама и обжечься о причастие, – тут же приняла она воинственную позу.

– Так зачем вообще было приглашать к нам святош из Рошена?

– Усмирить народ и успокоить власти Рошена. Они давно твердят на конклавах и синодах о том, что меня стоит швырнуть в костер, как ведьму. Союзники-короли их против меня активно настраивают.

– Так может, они правы?

Серафина не могла метнуть на меня угрожающий взгляд, зато ее пальчики, унизанные, как броней, драгоценными перстнями вцепились мне в волосы с такой силой, что я ойкнул.

– Не забывай о манерах, ты все-таки королева!

– А ты когда о манерах помнил?

– Я вообще-то мог упасть с парапета.

– Ничего страшного для того, у кого есть крылья.

– А вдруг я не успею перекинуться в дракона и уцелеть, когда ты меня в следующий раз столкнешь?

– Невелика потеря!

– Но кто тогда тебя будет защищать?

Здесь она притихла, зато ее духи злобно на меня зашипели. Они будут ее защищать? Что-то в это мало верилось. Они похожи на крошечных черных крылатых собачонок, которые могут легко выстраиваться в пирамиды или шеренги, водить хороводы, дурить людям головы или кусать и царапать напавших. Но на многое их сил не хватит. Если на Серафину пойдут войной, эти черные малыши из дыма смогут разве только укрыть ее от нападающих стеной темноты.

Я мог значительно больше. Поэтому прекрасная Серафина терпеливо сносила мое присутствие при дворе, а я терпел все ее придирки и издевки потому, что, кажется, действительно успел ее полюбить. Любовь странная и жестокая вещь, она полностью лишает воли и соображения. Вот и сейчас королева беспричинно злилась, а я жадно смотрел на ее тонкий стан, на белоснежные плечи в облаке пурпурных кружев. Любопытно, какие феи-кружевницы их для нее сплели? Однажды я видел, как она торгуется с крохотными арахнами, ползающими по стенкам замка в облике насекомых с человеческими головами. В итоге торговли они согласились выткать для нее что-то забесплатно, а иначе она пригрозила вывести их всех из замка драконьим огнем.

Отлично помню эту сцену: красавица держала в руках факел и угрожала их спалить. Наглые маленькие арахны только ехидно хихикали, но стоило заикнуться о покровителе-драконе, и они предпочли пойти на компромисс.

С таким другом, как дракон, земная королева могла чувствовать себя в большей безопасности, чем за каменной стеной. Некоторые новички, прибывшие недавно ко двору, до сих пор заблуждались и считали, что это я плут и мошенник, который пользуясь очаровательной внешностью, выгодно устроился под крылышком у королевы. Ходили слухи, что по ночам я тайком оказываю ей интимные услуги, а за это имею наряды, экипажи, породистых лошадей и даже деньги на карманные расходы. Послушать сплетников, так все, включая запонки из двух сапфиров, досталось мне лишь по милости королевы. Почему-то глядя на мое юное и довольно привлекательное лицо, многие делали вывод, что у самого у меня за душой ни гроша. О сокровищницах дракона слухов при дворе Атанора не ходило, потому что здесь моих богатств никто не видел. А я мог при желании принести сюда золота больше, чем вместилось бы во всем королевстве. Стоит лишь повернуть на пальце кольцо с печаткой, и на Фаллот хлынет дождь золотых монет, который не прекратится, пока звонкие червонцы не засыплют самые высокие башни замка и не погребут все шпили областных ратуш. Тогда по золотым грудам можно будет ходить, как по мостовой, только живых людей под золотой тяжестью уже не останется. Зато все, кто посмотрят, как золотой дождь засыпает улицы, поймут, что я все-таки богат. Так может устроить им такую подлянку? Искушение было велико. Я дергал кольцо на пальце. Пусть на королевство хлынет град из драгоценных камней и монет, а вместе с ним по испуганной толпе начнут скакать озлобленные гномы и лепрехуны. Они всегда прибегают туда, где есть возможность наживы. Их ехидство и смех заполнят погибающий город так же быстро, как и жесткий драгоценный град. Золото радует глаз, но оно может и стоит жизни. А я вполне могу истратить тысячную долю своих богатств на то, чтобы Фаллот был погребен, а красивую королеву унести с собой в качестве трофея. Пусть поживет в моем драконьем замке среди вечной зимы, посмотрит на галерею статуй, которые все когда-то были ее живыми соперницами. Ей даже придется подраться за мое внимание с королевами осени, зимы, весны и лета, которые наверняка нагрянут в гости, чтобы ее извести. В общем жизнь уже не покажется ей сахаром.

Минуту я порывался повернуть кольцо, но сгорбленная долговязая фигура, мелькнувшая в нижнем помещении, как тень, меня остановила. Королевский казначей был сверхъестественным существом, которое хорошо замаскировалось под дворянина, искалеченного на войне. Поэтому вопросов о его необычной внешности ни у кого не возникало. Ловкач все списывал на травмы, полученные в бою еще при покойном короле Аларике. Даже будучи еще зрячей Серафина, которая обожала отлавливать волшебных существ и сажать их по клеткам, не смогла разоблачить пройдоху. А все потому, что он в идеале освоил придворный этикет, умел вовремя кланяться, молчал, пока не спросят, угождал сверх всякой меры. И вот на службе ему отлично жилось. Его собратьев ловили, сажали по зачарованным клеткам, даже сдавали в цирк, а он тем временем приворовывал для себя потихоньку денежки из королевской казны. Ровно столько, чтобы не попасться. Нужно отдать ему должное, он во всем знал меру. Я был уверен, что бывшего хозяина титула, коим теперь прикидывался, он сам загрыз на войне. Многие сверхъестественные существа обожали мародерствовать и пить кровь раненных на полях сражений. Но только этот плут умудрился присвоить должность и имя растерзанного им человека. Я навел о нем справки. После того, как его нашли на траве, израненного, он долго болел, подцепил какую-то редкую болотную лихорадку, которую наколдовали в тех местах враги-кудесники, после этого его и без того искалеченное тело обросло шерстью и уродливыми наростами в виде бородавок, шипов и рогов. Бедняга во всем винил колдунов из вражеского стана. А я мысленно аплодировал его находчивости. Нужно будет пообщаться с ним как-нибудь на досуге. Главное, подойти к нему со всей осторожностью, чтобы его не хватил инфаркт от того, что я интересуюсь его скромной персоной. В конце концов, он предатель своего народа, а я его император. Я следил краем глаза, как он шастает по мансардам, располагавшимся чуть ниже верхних башен, и пересчитывает горсть добытых из казны монеток. Обычно он каждый день что-то оставлял на собственные нужды, потому что жалованья ему не хватало. Если б казна была моей, а не Серафины, то я бы давно его приструнил.

– Ты знаешь, что на нас идет с войной король.

– Который?

Серафина не оставила манеру говорить о каждой новой грозе так, будто она в нашем списке первая.

– Особенный король.

– Особо сильный?

– Нет. Духи говорят о нем, что он опасен. Дело тут не в силе, в астрологических расчетах. Любой звездочет сказал бы то же самое.

– Я не встречал еще таких звездочетов, которые могут верно что-то предугадать. Хотя все они рьяно утверждают, что способны читать будущее по карте из звезд.

– Эдвин, – голос Серафины дрогнул. Такое с ней впервые. Обычно она дьявольски самоуверенна и высокомерна. Сейчас она нервно поправляла горностай на плечах. Недавно она стала предпочитать наряды с горностаевым манто и меховой оторочкой на рукавах. Наверное, чтобы подчеркнуть повыгоднее свой королевский статус, ведь горностай имеют права носить только короли. Прическу Серафина тоже изменила. Раньше она любила укладывать волосы в причудливое сооружение из множества жгутов и кос, перетянутых жемчужными нитями. Теперь все косы были расплетены. На лбу сверкали не тиары и фероньерки, а роскошная зубчатая корона, предназначенная для торжественных церемоний. Каштановые локоны королевы струились ниже талии почти до колена. Они напоминали завитую пряжу или ковер осеней листвы. Хотелось запустить в них пальцы, ощутить их мягкость, запутаться в курчавых прядях, как в паутине. Мое сердце в них уже запуталось. Именно поэтому я гостил здесь. Серафина воспринимала мое присутствие в замке, как должное, потому что знала, что я ею пленен. Любопытно, она пыталась меня приворожить или все вышло само собой?

Я с трудом удерживался от того, чтобы ее обнять. Какая тонкая у нее талия! Кажется, принято говорить осиная. А ее губы напоминают лепестки алых роз, и мрачная черная повязка на пустых глазницах совсем меня не отпугивает. Разве можно чем-то напугать дракона? Я уже протянул к ней руку.

– Его зовут так же, как звали моего супруга, – вдруг выпалила Серафина.

– Кого? – я с трудом очнулся от любовных грез.

– Молодого короля, который идет на нас войной.

– Не на нас, а на тебя, – шутливо поправил я. – Может, сама от него и примешься защищаться своими женскими чарами. Представляешь, как быстро он попадется в сеть и пожалеет о том, что вообще на тебя пошел, а я приживусь при вас, пока ты будешь его тиранить, и сыграю роль королевского прихлебателя.

– Не издевайся, Эдвин! Это все не шутки. Имя одно и то же. Это плохой знак! Близится трагедия. Как будто мой покойный муж восстал из гроба и пришел мстить с новыми армиями и тебе, и мне.

– Что сразу нам обоим? Неужели лишь за то, что мы заняли его замок и спальню.

– Тебе за то, что ты его коварно убил, а мне за то, что я с тобой спуталась.

– Нельзя осуждать женщину лишь за то, что она выбрала победителя. Ты ведь была вынуждена, иначе бы я и тебя убил. Так и скажи своему покойному мужу, если это действительно он идет на нас со свежими силами. Хотя на моей памяти мертвые не встают из-под земли, а вот разной нечисти, которая способна ими притвориться, в подземном царстве полным-полно, – я вспомнил про Анри. – Кстати, разве молодой и воинственный король объявлял себя твоим воскресшим супругом? Помню, Аларик, женатый на тебе, был не слишком-то молод. Лет сорок?

– Всего тридцать семь. Столько ему было, когда ты, дракон, его растерзал прямо в его военном шатре.

– Все было не так! И, выходит, он был почти вдвое тебя старше.

– Но ты-то вообще старше всех на много столетий.

– Зато внешне я остаюсь всегда молодым.

– Когда не превращаешься в злого и огнедышащего дракона.

– Но тебе ведь повезло, что этот дракон на твоей стороне?

Наша обычная перепалка! И так день за днем! Общение с Серафиной порой утомляло.

– Одно и то же имя это дурной знак, – уже в сотый раз повторила Серафина, тряхнув длинными локонами. Они засверкали в закатном солнце, как нити волшебных прях. Каштановое руно! Я все-таки коснулся их пальцами. Действительно мягкие, как пряжа.