Орхидея с каплей крови

– Что вы сделали после того, как поняли, что она умерла?

– Убежал.

– Почему?

– Я понял, что мир рухнул.

– Почему вы не вызвали полицию?

– Зачем?

– Во всяком случае, так поступают все… – адвокат запнулся и продолжил: – люди, обнаружив убитого человека.

– Вы хотели сказать, все нормальные люди, – горько улыбнулся Влад. – Но я был ненормальным. Я и сейчас не чувствую себя нормальным человеком.

– Вы просто подавлены тем, что обрушилось на вас. Но как ни банально прозвучит моя фраза, я произнесу её: всё пройдёт.

– Неправда!

– К счастью или к сожалению, это чистая правда, проверенная веками.

– Вы адвокат или переодетый священник? – горько усмехнулся Влад.

– Что вас навело на эту мысль?

– Ваши утешительные проповеди.

– Сын мой, – тихо вздохнул Белозёрский, – хороший адвокат не только защитник обвиняемого, но и врачеватель его душевных ран.

– То есть психолог?

– Можно сказать и так. Но на сегодня мы с вами, пожалуй, закончим.

– Как скажете, – пожал плечами Шафардин, хотя внутри его всё кричало: «Подожди! Не уходи! Побудь ещё хотя бы немного со мной!» Но он подавил свой внутренний крик и попрощался с адвокатом, сохраняя непроницаемое лицо.

После ухода адвоката Влад испытал прилив благодарности к Тумановой. Раньше ему не приходило в голову, что в случае беды Клара Львовна бросится ему на помощь. Всегда собранная, даже где-то властная, отличный руководитель, Туманова всегда знала, как и что нужно сделать в каждом конкретном случае. Танцоры уважали её и слегка побаивались. Хотя она никогда не бывала с ними грубой или бесцеремонной. Никакого панибратства с клиентами не допускала. За работу спрашивала строго, над ошибками приходилось работать до седьмого пота, пока каждое движение не приобретало автоматическую отточенность. Но и платила своим танцорам Туманова так щедро, что никому даже в голову не приходило жаловаться. Наоборот, каждый держался за возможность танцевать в «Ромео» и руками, и зубами.

Но оказавшись здесь, Шафардин был настолько глубоко поглощён в пучину отчаяния, что даже и не подумал о том, что может потерять работу и оказаться на улице. Хотя какая-никакая квартира у него есть, да и отложенные на всякий случай деньги имеются.

Но что ему делать теперь? Как ему вообще жить? Над этим Влад думал всю ночь. К утру он понял, что прежде всего ему нужно выйти на свободу, хотя бы для того, чтобы найти убийцу Жанны и покарать его.

Именно это он и сказал вновь пришедшему к нему адвокату. Белозёрский не стал переубеждать его. Вместо этого спросил:

– Влад Анатольевич, постарайтесь вспомнить, дотрагивались ли вы до Жанны в тот вечер, когда обнаружили её.

– Я же говорил вам, что не помню, – ответил Шафардин несколько раздражённо.

– А вы постарайтесь, – продолжал мягко настаивать адвокат.

– Да, я потрогал пульс на шее Жанны. Я сделал это машинально и сразу отдёрнул руку.

– И убежали?

– Можно сказать и так, – согласился Влад. – Только не говорите, что я струсил!

Белозёрский смотрел на него то ли с сомнением, то ли с осуждением. И Шафардин не выдержал и закричал:

– Ведь Жанны там уже не было!

– То есть?

– Разве вы сами не понимаете?! – Глаза, полные безысходной боли, впились в глаза адвоката, и Ян решил больше не продолжать разговор с подзащитным на эту тему. Ему было ясно, что у парня случился нервный срыв, можно даже сказать – временное помутнение рассудка.

– Теперь ключи, – сказал он.

– Ключи? – переспросил потерявший нить беседы подзащитный.

– Да, ключи от вашей с Жанной квартиры.

– Меня уже об этом спрашивали. Ключи были у меня и у Жанны.

– И они не пропали?

– Нет.

– Может быть, вы раньше теряли ключи?

– Нет!

– Или кому-то отдавали их на время.

– Зачем?

– Причины могут быть разные. Например, соседям, чтобы полили цветочки во время вашего отсутствия.

– Нет. Хотя… – Влад задумался и проговорил: – Ещё одни ключи были у домработницы Жанны. Но это теперь не важно.

– Почему? И где теперь эта домработница и её ключи?

– Домработницу убили три с половиной месяца назад.

– То есть?

– На неё напал маньяк. В полиции сказали, что до неё были убиты ещё две женщины таким же точно способом.

– И у домработницы ничего не пропало?

– Вроде нет.

– А ключи?

– Они точно были при ней.

– И где они сейчас?

– В одном из шкафчиков в прихожей. Новую домработницу мы решили пока не приглашать. А запасные ключи остались.

– Как звали вашу домработницу?

– Ирина Игнатьевна Горшкова.

– Она была молодой или в возрасте?

Влад пожал плечами:

– Не знаю я, сколько ей точно лет, на вид лет сорок пять.

– Она была замужем?

– Нет, – покачал головой Шафардин.

– А родственники у неё были?

– Сестра.

– Имя?

– Кажется, Нина. Знаю только, что она младше Ирины.

– Адрес есть?

– Есть. По крайней мере, был. Жанна всё записывала не только на электронные носители, но и в большую книжку в красном переплёте с золотистым тиснением. Она лежала в нижнем ящике справа в Жаннином столе. Если полиция не позарилась на неё, то она и сейчас там лежит.

– Хорошо, я попрошу у следователя разрешение заглянуть в неё.

– И вы думаете, что он разрешит вам? – усмехнулся недоверчиво Шафардин.

– Да, я так думаю, – кивнул Ян. Про себя же подумал, что Наполеонову никуда не деться с их общей «подводной лодки», на которой они оказались волею судьбы вместе.

– Он мне не нравится! – тем временем резко произнёс Шафардин.

– Кто он?

– Следователь.

– Он и не должен вам нравиться. Он должен добросовестно делать своё дело. И личные симпатии или антипатии здесь ни при чём.

– Может, вы и правы, – сказал Влад, – но тем не менее.

Ян подождал продолжения фразы, но Шафардин продолжать её не стал.

– Хорошо. Пока мы с вами расстанемся. Может, вы вспомните ещё что-то важное.

– Но зачем вам это?

Адвокат удивлённо посмотрел на него.

– Вы ведь не следователь и не можете заниматься розыском преступника, – пояснил свой вопрос Влад.

– Адвокат может делать многое, чтобы помочь своему подзащитному, и я уже вам об этом говорил, – многозначительно произнёс Белозёрский. О частном детективе он пока решил ничего не говорить своему подзащитному, чтобы не добавлять ему лишних треволнений. Он и сам только сегодня узнал от Тумановой, что она всё-таки заключила договор с частным детективным агентством «Мирослава». Теперь Белозёрский решил, что ему нужно обязательно и как можно скорее поговорить с Мирославой.

Оставшись один, Влад снова погрузился в свои мысли. Он вспомнил тот день, когда увидел Жанну впервые. Влад только что закончил свой танец и посылал воздушные поцелуи многочисленным поклонницам своего таланта. Одна из них бросила ему розу, и он ловко поймал её на лету и прижал к губам. И тут его будто пронзило током. Он встретился глазами с женщиной, которая опоздала на представление, потом обнималась и о чём-то шепталась с Кларой Львовной. Влад просто заметил всё это боковым зрением, не придавая значения увиденному. Очередная знакомая Тумановой. Экая невидаль.

И вот теперь эти глаза! Широко распахнутые! Слегка ироничные. И восхищённые! Но кроме всего этого, в них было ещё что-то, чего нельзя обозначить словами. Короче, он в ту же минуту, да что там минуту, в секунду понял, что он пропал!

Но контакты по инициативе стриптизёров в их клубе были запрещены. Нарушить запрет значило вылететь с работы. Церемониться с нарушителем правил, выведенных ею же, Клара Львовна не стала бы. Сердце Влада, раненное стрелой коварного Амура, металось в грудной клетке, как мечется взаперти жаждущий воли дикий зверь. Он не знал, что ему делать. Увязаться следом за её машиной после представления и выследить, где она живёт? Но что это даст? Она может разгневаться и даже пожаловаться хозяйке «Ромео» на дерзкого танцора. Он ещё не знал, кто она, женщина, в которую он влюбился, что представляет собой. Но уже тогда отчётливо понимал, что между ним и ею целая пропасть придуманных новоявленными буржуинами условностей. Но потом оказалось, что все эти условности он сам себе и придумал. Она подошла к нему после его второго танца и спросила, во сколько он сегодня освободится.

– Я уже сейчас свободен! – вырвалось у него слишком быстро.

– Вот и прекрасно, – улыбнулась она, – меня зовут Жанна. А тебя Влад? Так ведь?

– Совершенно верно, – проговорил он взволнованно.

– Тогда поедем прямо сейчас куда-нибудь поужинать.

Она сразу перешла на «ты», а он не смог и спросил:

– Куда бы вы хотели поехать?

– Говори мне ты, – попросила она и, улыбнувшись, ответила: – С таким красавчиком, как ты, я бы не отказалась появиться в самом дорогом ресторане города.

Он пришёл в ужас, сейчас она назовёт «Нептун», и стал лихорадочно соображать, наскребёт ли он денег хотя бы на один вечер с ней в этом ресторане. И тут же понял, что это ещё будет зависеть от того, что именно она захочет заказать. А такая роскошная женщина явно не привыкла ограничивать себя. «Надо будет у кого-нибудь занять, – думал он лихорадочно, – потом я сумею расплатиться». Танцоры, которые танцуют в «Ромео» дольше его, уже могли позволить себе многое. Он же только начал свою карьеру здесь.

Жанна заметила, как побледнел её визави, и проговорила с доверительной улыбкой:

– Сегодня, к сожалению, я не готова отправиться в тот же «Нептун».

– Почему? – невольно вырвалось у него.

– Неподобающе одета, – усмехнулась она.

Он вытаращил на неё глаза. Лично ему казалось, что Жанна выглядит сногсшибательно. Но ничего не сказал и только облизал пересохшие губы.

– Так куда же нам отправиться? – промурлыкала она.

И он предложил несмело:

– Может быть, в «Вечернюю беседку»?

– В «Вечернюю беседку»? – переспросила она удивлённо.

И он поспешил объяснить:

– Там поют старинные романсы. И само кафе очень уютное, можно сказать, камерное.

– Поняла, – улыбнулась Жанна, – в этом кафе можно чувствовать себя как дома?

– Да, примерно так, – согласился он.

И они отправились в «Вечернюю беседку» и просидели там до двух часов ночи. Миловидная миниатюрная блондинка и впрямь пела в этом кафе старинные романсы мелодичным голосом, играла живая ненавязчивая музыка. Основной контингент составляли пары. Но что интересно, были среди них не только люди среднего или элегантного возраста, но и совсем юные. Последние, полностью поглощённые друг другом, навряд ли вникали в смысл старинных романсов, скорее всего они просто качались на волнах столь непривычной в наше время музыки.

Влад чувствовал себя счастливым, он не сомневался в том, что денег на ужин в «Вечерней беседке» у него хватит с лихвой.

Они не только ели, но и танцевали. В основном же, конечно, разговаривали, оказалось, в мире существует огромное количество тем, на которые они могут поговорить друг с другом. Главное, они узнавали друг друга посредством разговора точно так, как смешные детёныши котят исследуют друг друга, тычась мордочкой в шерсть друг друга.

Они выпили по паре бокалов лёгкого вина, но и этого было вполне достаточно, чтобы в голове приятно зазвенели малиновым звоном серебряные колокольчики. Однако, скорее всего, они были пьяны от нахлынувшего на них чувства, которое и того и другого застало врасплох.

После ресторана Влад отвёз Жанну домой. Она не стала приглашать его к себе. Да он и не ожидал этого. Именно поэтому и такси не отпустил.

Как ни странно, Жанна высоко оценила этот его юношеский жест благородства. Она клюнула его губами в щёку и сказала:

– Беги. А то счётчик тикает.

И он послушно побежал. Прежде чем сесть в салон, оглянулся:

– Жанна!

– Что?

– Зайди, пожалуйста, в подъезд.

Она не стала спорить и… на третьем этаже не выдержала, глянула во двор. Такси только что сорвалось с места. «Какой он трогательный», – подумала женщина и счастливо улыбнулась.

На следующий вечер Гурьянова приехала в клуб пораньше и дождалась Влада, пробыв до конца представления. В тот вечер его номер был завершающим.

Туманова предложила Жанне отужинать у неё, но Жанна закатила глаза и проговорила: «Кларочка, солнышко! Прости ради бога! Но я влюблена!»

Влад слышал, как она это сказала, и его сердце было готово выскочить от радости из груди.

Он бы и сам с удовольствием пустился в пляс и не танцевал бы поставленный Кларой эротический номер, а сплясал бы «Барыню» вприсядку или камаринского. Но, увы, увы, Шафардин был научен жизнью, что свои эмоции нужно держать при себе. Что он и сделал тогда.

Они снова поехали в ресторан. На этот раз в «Серж». В тот вечер Жанна порывалась заплатить сама. Но он ей этого не позволил. Он не хотел, чтобы она воспринимала его как альфонса. Нет, он сам хотел ухаживать за своей женщиной и платить за неё.

Через полторы недели она предложила ему подняться к ней. Он отпустил такси и отправился следом за ней в подъезд, который оказался обычным подъездом многоэтажного дома. Позднее Жанна объяснила ему, что это квартира её матери и она привыкла жить в ней с детства. Про отца Жанна не упоминала в тот раз, не говорила она о нём и потом. Хотя про маму, которая была известным в городе хореографом, рассказывала много. Ещё у Жанны была тётка, которая жила в другом городе и работала режиссёром в кукольном театре. К моменту знакомства Влада с Жанной ни матери, ни тёти Гурьяновой уже не было в живых, говоря ему об этом, Жанна сделалась такой печальной, что Шафардин догадался о том, что она была привязана к обеим женщинам. «Но жизнь есть жизнь», – подумал он тогда. Хотя его родители были живы и, слава богу, здоровы. Просто они жили в Магнитогорске и хотели, чтобы их сын пошёл работать на завод, на котором работало не одно поколение Шафардиных.

А он заявил им, – «сей климат вреден для меня» и упорхнул в сферу искусства. А теперь, по мнению родителей, докатился до стриптиза. Поэтому с родителями Влад практически не общался уже лет пять. Он считал, что так спокойнее и ему и им. Родителям не нужно объяснять знакомым, в кого уродился их непутёвый сын, а ему не нужно отстаивать в спорах с ними свою точку зрения.

Оказавшись впервые в квартире Жанны, он не усмотрел в ней особой роскоши и успокоился окончательно. Ночь они провели вместе. А утром Жанна сказала, что если он хочет, то может жить у неё. Ещё бы он не хотел! Всё внутри Влада ликовало и пело!

На следующий день он окончательно перебрался к ней, и они зажили одной семьёй. Влад точно так же, как и его отец, стал отдавать Жанне свою зарплату. Когда он принёс деньги в первый раз, Жанна явно растерялась. Ему даже показалось, что она не знает, что с ними делать. Её смятение он расценил по-своему и сказал:

– Я ещё недавно танцую в клубе, но совсем скоро буду зарабатывать больше.

– Я не об этом, – обронила Жанна неуверенно.

– А о чём же? – недоумённо спросил он.

К этому времени она уже нашла выход из положения и сказала:

– Просто я хочу, чтобы часть денег ты оставлял себе.

– Зачем? – искренне удивился он.

– Допустим, мы пойдём куда-то или ты захочешь сделать мне подарок, не будешь же ты для этого забираться в мой кошелёк?!

– Нет, конечно, – смутился он.

– Поэтому я и говорю, что часть денег должна оставаться у тебя. Ну, скажем, третья часть.

– Как скажешь, – ответил он. И позднее понял, что Жанна оказалась права. Он любил баловать её всякими небольшими подарками, теми же конфетами, она любила всякие затейливые коробочки с шоколадом и, конечно, цветы. Он быстро выяснил, что Жанна больше всех остальных цветов любила орхидеи. Их он и стал ей покупать.