Баба Мотя идёт по следу – 2. Сборник детективов

– Его никто и не пошлёт. Найдут похожего оперативника, подгримируют и пойдёт он. Потому что похитителя нужно схватить.

– Звони Муромцеву.

Старлей сначала слушал бабу Мотю вполуха, не считая эту идею правильной, но решил, тем не менее, озвучить её начальнику отдела. Майор Звягин воспринял её иначе – решил, что может сработать.

– А где мы возьмём миллион?

– Обратимся к мужу Громовой.

Баба Мотя передала решение Звягина оценить их версию и поговорить с фигурантами, и они стали смиренно ждать, как дальше будут разворачиваться события.

Из предполагаемых заложников для обмена стать таковыми согласились все. Включая Сизова. Он даже настаивал на этом, утверждая, что в своё время ходил в секцию самбо, а если маненько подучат, то он сам любого маньяка повяжет. Только бы освободить пленниц!

Муж согласится выдать миллион любыми купюрами в то мгновение, когда Звягин переводил дыхание после длинной тирады. И вообще изъявил сделать всё, что в силах человеческих.

– Ты пойми, майор, Вика для меня стоит не миллиона, а миллиарда. И я отдам по первому требованию. Потому что мы только тогда понимаем, как дорог нам человек, когда обнаруживаем, что шанс его потерять равен почти ста процентам. Причём шанс страшный, смертельный.

Отец Кати был настолько потрясён, что его ребёнка умыкнул какой-то маньяк и даже выкупа не требует, а он, мужчина в полном расцвете лет, не в состоянии сделать для дочери хоть что-нибудь…

– Майор, я пойду, я куда угодно пойду, если это поможет спасти жизнь моей Кате. Или чужой Кате. Мою жизнь в обмен на ту, которая сейчас в такой опасности – я согласен. Хоть сейчас, хоть когда скажете.

– Виталий, не надо торопиться, мы сейчас забьём информацию в СМИ и будем повторять её до тех пор, пока он не откликнется…

– А если он никогда не откликнется?

– Так мы ему ещё миллион вечнозелёных предлагаем.

– А если у него свой миллион есть?

– Тем более не упустит.

– Хотелось бы верить!

Звягин отвёл глаза: подобные похитители непредсказуемы. Невозможно определить, зачем они украли человека, что с ним сделают. Убьют или нет. Иногда не убивали – у них настолько переклинивало мозги, что они словно забывали об опасности быть отловленными…

Глава 12

– Вот такие печальные дела, Елена Георгиевна… – сказала баба Мотя, сокрушённо вздыхая. – Не знаем, где этого мерзавца искать, не знаем, как их обеих спасти. Никаких ниточек в руках.

– Что-то мне кажется, что миллионом его выманить не удастся. Не из-за выкупа он их похищал. А из этого следует, что надо непременно найти связь между Михайловыми и Громовой. Она существует, я не сомневаюсь! И именно этой связью объясняется выбор преступника! – Елена Георгиевна была уверена в собственных выводах.

– И как же найти эту связь? Уже всех проверили!

– Значит, не всех. Перейдите на следующий круг, потом на следующий, пока не доберётесь до едва знакомых. До тех, кого не считали своими в круге друзей. Именно среди них и отыщется преступник!

Баба Мотя немедленно позвонила Муромцеву и передала трубку Елене Георгиевне – пусть сама объясняет свою версию.

– Спасибо! Поскольку у нас никаких рабочих версий больше нет – все отпали после проверки – нам ничего не остаётся, кроме как попробовать проработать эту. Я перезвоню!

Сизов был готов рассказать всё, включая цвет трусов, которые он носил десять лет назад. Но когда он понял, что слишком мало помнит, он предложил позвать всех, кого помнит – не только друзей, но и вообще всех, кто хотя бы на время оказывался в орбите Громовой. Поэтому вскоре в отдел набилось довольно много народу, который потребовалось развести по разным кабинетам. Начальник управления не просто дал на это разрешения, но и задействовал вообще всех имеющихся следователей на опрос прибывших. В конце концов был составлен просто огромный список имён людей, которые вращались вокруг Виктории в те годы.

Всех проверили, опросили, но оказалось, что четверо отсутствуют в городе. На их розыск были отправлены сыщики. Трое быстро обнаружились – больничный, командировка, отпуск. Четвёртым оказался некий гражданин, которого практически никто не помнил в лицо, да и фамилию вспоминали общими усилиями.

– Как странно, – задумчиво сказал Муромцев, – человек достигает определённых высот в банковском деле и вдруг рушит карьеру и становится разнорабочим на стройке. И чего ради?

– Чтобы разобраться в тонкостях строительства и своими руками создать дом для себя?

– А зачем так-то? Не лучше ли нанять профессионала?

Геннадия Паршина отыскали в строящемся доме. Он не ожидал визита оперативников и несколько растерялся. И посерел в лице при предъявлении ордера на обыск в доме.

– А что вы ищете?

– Найдём, скажем.

Баба Мотя и Анатолий Фёдорович напросились поехать с опергруппой – отказать им оказалось невозможным. Пока полицейские работали в доме и гараже, эти двое спустились на второй уровень и стали его тщательно осматривать. Очень тщательно.

– Смотри, Мотя, тут что-то неправильное. Какая-то слишком правильная щель, тебе не кажется? Прямо дверь напоминает.

Анатолий Фёдорович позвал полицейских и им это тоже не понравилось. Они немедленно доложили Звягину и полицейские решили, что эта щель маскирует за собой ещё какое-то помещение.

Прижатый неоспоримыми выводами к той самой стенке, в которой была замаскированная дверь и понимая, что проиграл, Паршин открыл её. А не открыл бы, её бы взломали.

Громова и Катя были в очень плачевном состоянии: Паршин за всё время заточения не давал своим пленницам ни еды, ни воды. Выживут – повезло, не выживут – туда им и дорога. Ему главное было поведать Громовой, как неправильно она поступила, отвергнув его, Паршина, ухаживания. Вся его жизнь пошла наперекос из-за этого. Они могли быть счастливы, ведь он умный и удачливый! Но нет, она посмотрела на него как на пустое место и ушла в свою жизнь, забыв позвать его с собой. И даже не удосужилась извиниться.

Убийца, я вернусь за тобой

Глава 1

Человек остановил машину на обочине, открыл заднюю левую дверцу и взвалил на плечо пассажира, спавшего тяжёлым сном после лошадиной дозы снотворного. Человек знал, что рядом заложен фундамент многоэтажки, что на стройке есть кран и что его за лесополосой никто не увидит. Он донёс пассажира до стройки, положил на землю, поднялся в кабину автокрана, беспечно оставленного строителями открытой и опустил стрелу. Вернувшись, он продел крюк стрелы в куртку лежащего, подёргал, убедившись, что стрела держится крепко и вернулся в кабину. Осторожно он поднял лежавшего, повернул стрелу к середине арматурной сетки, из которой во многих местах торчали штыри и сделал несколько рывков-вниз-вверх. Куртка не выдержала, оказавшийся грузом человек сорвался и упал на поверхность. Несколько штырей проткнули его, так что до утра он дожить не может точно.

Но сейчас, от боли, он очнулся от своего неестественного сна и осознал, что его вот сейчас убивают. Помощи ему тут никто не окажет – до утра здесь только он и его убийца. Превозмогая боль, он собрал последние силы и подождал, пока убийца спустится вниз. Увидев его спускающимся из кабины, жертва, собрав последние силы, насколько мог громко, сказал:

– Ты убийца. Я вернусь за тобой.

После рокота мотора тишина вернулась на стройплощадку – шум автомобилей с трассы сюда почти не доносился, да и было там сейчас пустынно. Поэтому убийца услышал сказанное.

Он ухмыльнулся в ответ:

– Мёртвые не возвращаются.

– Я – вернусь. Жди!

Убийца пожал плечами и пошёл к трассе, к своему автомобилю. Он нисколько не сомневался, что убитому необходимо было хоть как-то показать своё отношение к происходящему, но эти беззубые слова убийцу только насмешили. Вернётся он, как же! Это убийца вернулся в жизнь убитого и сделал так, что сладкая жизнь закончилась штырями стройплощадки.

Он долго ждал дня и часа, когда сможет восстановить статус кво. И дождался. Но как же мучительны были эти годы ожидания, как невыносим был каждый день, каждое мгновение! Обиду – да что там – оскорбление! – ни забыть, ни простить оказалось невозможным! Его жизнь походя разрушили, просто так, ради, наверное, шутки, попытки развлечься, ради прикола, выпендрёжа перед собой и приятелями.

И да – он тогда не смог сделать ничего. Тогда это выглядело бы идиотизмом: обижаться на то, что кто-то проколол твой праздничный воздушный шарик. Его и прокололи-то потому, что он был тебе так дорог, что для тебя он значил очень многое. Для будущей крутой жизни, которую он украшал бы. Но не случится. Шарик прокололи. И не получилось жизни. Такой, какой ты её вымечтал, выстроил в мечтах и планах, с теми людьми, которых ты в этой жизни хотел видеть.