Абиссинское заклинание

Шел снег. Вокруг темнели безжизненные, мрачные заводские корпуса. Впереди сквозь густую завесу метели просвечивало красное пятно люминесцентной вывески.

Двери машин открылись, из них выбрались люди в черной униформе и черных трикотажных шапочках-балаклавах с прорезями для глаз. Они были обвешаны оружием и всевозможными штурмовыми приспособлениями.

– Сверим часы! – скомандовала блондинка. – Штурм начинаем в одиннадцать двадцать. До начала штурма первая группа обходит здание сзади, проверяет, нет ли здесь запасного выхода. Если есть – занимает позицию возле него. Вторая группа по моему сигналу выбивает дверь и начинает штурм. Первая группа пошла!

Несколько человек в черном бросились вперед, растворившись в метели.

Через несколько минут блондинка взглянула на часы и кивнула:

– Вторая группа пошла!

Остальные бойцы побежали к зданию со светящейся красной вывеской.

Блондинка шла последней.

Двое передовых бойцов подбежали к железной двери, переглянулись, подхватили предмет, напоминающий тубус чертежника, с размаху ударили им в дверь.

Дверь слетела с петель, и в ту же секунду третий боец бросил в дверной проем гранату.

Все отскочили от двери.

Внутри утробно грохнуло, повалили густые клубы едкого белесого дыма.

Бойцы натянули респираторы и устремились внутрь.

Блондинка немного выждала и последовала за ними.

Бойцы рассыпались по коридорам. Одну за другой они распахивали двери, бросали в темноту светошумовые гранаты, отбегали в сторону, пережидая взрыв, потом проверяли помещение.

То и дело с разных сторон доносились их голоса:

– Здесь чисто!

– И здесь чисто!

Тем временем первая группа обошла здание снаружи, нашла запасный выход и крышку вентиляции. Там и там оставили посты.

Однако после начала штурма никто не попытался выбраться из дома.

Через несколько минут все здание было обследовано, за исключением одной, последней комнаты.

Один из бойцов подбежал к двери, распахнул ее… бросил внутрь гранату…

Из комнаты донесся грохот – и жалобный, возмущенный женский вопль.

Когда клубы дыма рассеялись, боец заглянул внутрь и увидел комнату, больше всего напоминающую скромную парикмахерскую. Здесь были два стола с большими зеркалами и подсветкой, два вращающихся кресла с высокими спинками, шкаф с шампунями, лаками и прочей косметикой и еще один шкаф – встроенный, платяной. Из этого шкафа доносились кашель и рыдания.

Боец подошел к шкафу, навел на него пистолет и резко распахнул дверцу.

В шкафу сидела растрепанная женщина лет сорока пяти в коротком розовом халате. Лицо у нее было красное, глаза и нос распухли, она кашляла и всхлипывала. Что, конечно, неудивительно после того, как в комнате взорвалась светошумовая граната. Да и вообще – эта женщина явно не привыкла к боевым действиям.

Хотя в руке у нее были ножницы.

– Бросить ножницы! – приказал боец. – Выйти из шкафа! Живо! – И он направил на незнакомку ствол пистолета.

Та отбросила ножницы на пол и еще громче зарыдала.

В это время в комнату вошла блондинка.

– Что тут у тебя? – спросила она бойца.

– Вот, в шкафу сидела… вроде не вооружена… хотя сначала у нее были ножницы…

Увидев вылезающую из шкафа всхлипывающую особу, блондинка сочувственно проговорила:

– А вы кто такая?

– Я парикмахер и косметолог! – ответила та.

Она попыталась произнести эти слова с достоинством, но вышло не очень убедительно из-за всхлипываний и распухшего носа.

– А где все остальные?

– Разбежались, должно быть.

– Давно?

– Да часа два назад.

– А вы что же остались?

– А я хотела порядок здесь навести. И всю косметику забрать. Знаете, какая это дорогая косметика? Профессиональная! Я ее с таким трудом достала!

– Так, с этим понятно. А теперь подробно расскажите, что вы здесь делали и кого видели. И вообще, как вы здесь оказались? Как попали к этим людям? Что о них знаете?

– Ох… – вздохнула парикмахерша. – Чувствовала я, что ничем хорошим это не кончится…

Она набрала полную грудь воздуха и затараторила с характерной интонацией, свойственной всем парикмахерам:

– Значит, «Далила», это салон, где я работала, закрылся, я искала новую работу, да все ничего хорошего не попадалось. А деньги уже кончаются. А тут одна знакомая, с кем мы раньше работали, еще до «Далилы», в «Лисистрате», которая на Васильевском… или нет, в «Кунигунде», которая на Петроградской… так вот, она и говорит – есть один человек, которому срочно нужен парикмахер и визажист на временную работу. Платит хорошо, а что еще надо… ну, я и согласилась… но потом уже пожалела…

– Постойте! – оборвала ее блондинка. – Что это за знакомая? Как зовут? Где ее можно найти?

– Зовут ее Люся, а найти ее никак не получится…

– Почему это?

– Потому что уехала Люся. Замуж Люся вышла за бизнесмена или еще за кого-то и уехала с ним то ли в Таиланд, то ли в Индонезию. А может, вообще в какую-то Катманду. Потому мне Люся эту работу и уступила, что сама никак не могла за нее взяться, уже собиралась уезжать, вещи складывала…

– Ладно, продолжайте!

Парикмахерша снова зачастила:

– Значит, согласилась я на эту работу, но, когда меня сюда привезли, засомневалась – больно место странное. Какая нормальная клиентка сюда пойдет? А не будет клиентов – не будет заработка…

Но хозяин – тот, который меня нанял – сказал, что меня это не должно волновать, что я деньги не с клиентов получать буду, а прямо от него. А будут клиенты, нет – мне это все без разницы. А только я все равно переживала – сижу здесь, как в гробу, словом перекинуться не с кем! Опять же практики никакой. А нам, парикмахерам, практика очень нужна. Не будет практики – разучишься работать…

– Ладно, не отвлекайтесь! Рассказывайте, что вы здесь видели, какие люди сюда приходили…

– Люди приходили какие-то странные, – парикмахерша понизила голос, как будто боялась, что ее подслушают, – подозрительные какие-то. Сам хозяин, и при нем несколько человек на подхвате. А только работы для меня никакой не было.

Она перевела дыхание и продолжила:

– Я уже хозяину жаловалась – что же это, я сижу без дела с утра до вечера, прямо как в гробу, так ничего не заработаю… а он мне – не волнуйся, свои деньги ты получишь. Так я день сижу, два, третий день уже пошел… тут, на третий день, мне пакетик привезли…

– Пакетик? Какой пакетик? – переспросила блондинка.

– Пакетик с волосами. С прядкой срезанной…

– Зачем?

– Хозяин сказал, чтобы я подобрала краску такую же, как на этих волосах. Что потом, значит, надо будет клиентке в такой же точно цвет волосы покрасить…

– А где этот пакетик?

– Где же он… – Парикмахерша задумалась, наморщив лоб, проверила карманы своего халата, потом один за другим выдвинула ящики стола, но ничего не нашла.

– Видно, выбросила я его. – И она взглянула на корзинку для мусора в углу комнаты.

Блондинка кивнула своим подручным. Те без слов вытряхнули содержимое корзинки на кусок пластика и принялись перебирать мусор. Парикмахерша следила за ними с интересом.

Наконец один из бойцов поднял маленький пластиковый пакетик:

– Этот?

– Он самый.

В пакетике была прядка темно-рыжих волос, напоминающих оттенок красного дерева.

Блондинка выразительно переглянулась с одним из своих немногословных спутников:

– Ее волосы…

Потом она повернулась к парикмахерше:

– Продолжайте! Значит, привезли вам пакетик с этими волосами и что дальше было?

– Дальше… я, значит, ему говорю – в такой же точно не получится, потому что эта краска очень редкая, мне такую не найти. А он мне – ладно, точно такую не надо, главное, подбери, чтобы похоже было, чтобы только на первый взгляд не отличить. Это, говорит, ты, поскольку профессионал, видишь, что за краска, а другой человек сразу не разберется, тем более на записи…

– Ага, на записи! – оживилась блондинка и вдруг насторожилась: – Вы сказали, что эта краска очень редкая, что такую у нас очень трудно найти. А у кого-то она все-таки есть? Где-то же ее нашли, чтобы эти волосы выкрасить?

– Да, видно, это Снюсик красил. Не иначе он. В нашем городе у него одного такая краска есть, он ее откуда-то из-за границы привозит, а уж откуда – никому не говорит, это у него секрет такой. То ли из Италии, то ли из Бельгии, то ли вообще из Швейцарии. Потому у него цены атомные, и все равно всегда очередь, запись за месяц, и то исключительно по рекомендации…

– Постойте! Кто, вы говорите, красил?

– Снюсик же. Парикмахер известный. Вы про него что, не слышали? – Женщина взглянула на собеседницу с сожалением. – Зря жизнь прожили. Он вообще-то под «голубого» косит, но на самом деле никакой не «голубой», мне девочки рассказывали. Пристает ко всем только так… а это он только для вида «голубого» изображает…

– Не отвлекайтесь! Снюсик – это что? Имя? Фамилия?

– Бог с вами! Разве такое имя бывает? Снюсик – это так его все называют, вроде кличка.

– А как его зовут на самом деле? И где он работает? Как его можно найти?

– Зовут его Федор, но сами посудите – разве можно приличному парикмахеру с таким именем работать? Всех клиентов распугаешь! Фамилию его я не знаю, а работает он в салоне «Лизелотта» на Малой Конюшенной улице…

Блондинка переглянулась со своими подручными.

– Вот еще что, – снова обратилась она к парикмахерше. – Видели вы здесь такого человека – молодой, лицо круглое, как у куклы, волосы светлые, густые…

– И вечно растрепанные! – добавила парикмахерша. – Ему бы постричься не мешало, да только я за него не взялась бы.

– Почему?

– Очень он какой-то неприятный, даже страшный. Прямо холодом от него веяло… и не таким холодом, как от холодильника, а таким, как из мертвецкой…

– Точно, этот самый, – кивнула блондинка. – И часто он здесь бывал?

– Не то чтобы часто. Раза, может, два или три. Его хозяин сам всегда вызывал.

– Вызывал? А откуда вы это знаете?

– А он и при мне два раза звонил.

– Звонил? – переспросила блондинка. – И куда же он звонил?

– Пиццу заказывал. Какую-то специальную пиццу – пицца-мортале, адрес называл, куда приехать, да еще размер говорил – пятьдесят сантиметров. Очень уж большой размер. Одному такую большую пиццу никак не осилить. И как он ту пиццу закажет – так непременно этот тип приезжает, который с кукольным лицом. Они с ним запирались и о чем-то говорили. А никакую пиццу он вообще не привозил. Потом я тоже в ту фирму позвонила, но мне нормальную пиццу привезли. Правда, я и заказала нормальную – «Четыре сыра». А то закажешь эту «Мортале», а ее, может, и есть невозможно…