Королевство номер три

– Скажи, а рабство у вас есть? – поинтересовалась она.

– Нет, уше много сотен лет, – ответил Деян и удивленно посмотрел на нее. – Ты думала, тебя хотят всят в рабство?

– На самом деле я ничего не думала, – честно ответила Кира. – Но просто интересно. Может быть, у вас, оборотней, люди как животные или хуже.

– Нет, у людей столко ше прав, сколко и у оборотен.

Как бы это еще проверить? Кира побарабанила пальцами по рулю.

– У вас здесь есть сеть, чтобы скачать какой-нибудь справочник по миру для моей Малышки? Желательно на языке моего мира. Но если на вашем, тоже подойдет.

Судя по взгляду, Деян завис и в целом не мог, как бы мягче сказать, обработать запрос.

– Для дитяй – ест. Только на нашем язык.

– Отлично. Нам с Малышкой подойдет. Как подключиться к сети?

– Саргистрироватса в Болской земи. Тебе это пока не подходыт.

– И откуда же мне узнать самые простые вещи? Хотя бы об оборотнях? В каких зверей или, может, насекомых вы перекидываетесь?

Кажется, обработка запроса снова пошла не очень успешно. Деян почесал бровь и что-то набрал на своих часах, а спустя секунду пиликнуло, и Малышка приняла некий файл.

– Надеюс, у вас этот вормат шитаеся, – пробурчал Деян.

– А у тебя какой зверь?

– Свер?

– Так даже лучше, – усмехнулась Кира. – В кого ты перекидываешься?

– Я не перекидваюс, я хожу мешду мирами, – непонятно ответил Деян.

И дальше он вдруг весь подобрался, всматриваясь в боковое стекло.

– Ешшай на берег, – приказал рыжий.

Кира тронула руль, и Малышка медленно, не поднимая брызг, направилась к полоске темно-желтого песка.

– Я не совсем поняла, – снова заговорила Кира. – Ты оборотень или нет?

– Оборотен, – ответил Деян, все еще всматриваясь в боковое стекло и зеркальце заднего вида.

– Разве у оборотней не должно быть своего зверя?

Деян отвлекся от созерцания воды и посмотрел на Киру. Спокойно, но как-то насмешливо.

– Оборотен – это значит человек, у которого ест оборот, а не звер. Инымы словам, сила на друго облик. Но мы не зверы.

– Так, подожди, – попросила Кира. – Оборотень – это тот, кто имеет силу, а не зверя. То есть, хочешь сказать, вы не становитесь зверями в полном понимании этого слова?

– Врод того. Чем силне оборотен, точне его сила оборота, тем у него больше обликов.

– То есть один оборотень может быть, если захочет, и птичкой, и волком или медведем. То есть вообще кем захочет?

– Птишкой редко, ошен. И в основном у болше часты оборотне один оборот, то есть, твоим словами, один звер.

– Эм, вы просто маги? – уточнила Кира. Что-то такое она с трудом вспоминала, какие-то мифы о том, что колдуны могут стать кем захотят. Хорошо бы уточнить это у Малышки.

– Оборотни, – повторил Деян и снова повернулся к окну.

Вода там была такой же спокойной, как и с другой стороны. Просто блестящая гладь озера, едва покрытая рябью от случайного ветерка. Она будто собиралась тонкими складками за Малышкой, но быстро выправлялась, становясь кристально чистой.

Когда машина затормозила на другом берегу, Деян с улыбкой повернулся к Кире.

– Твой провошатый наконец сдес.

В этот момент прямо перед Малышкой выскочил мокрый мужчина, как будто минуту назад стоявший под ливнем. Только, похоже, это его ничуть не беспокоило. Незнакомец встряхнулся и снял с плеч рюкзак. А дальше… Кира старалась напоминать себе, что она киборг, паромщик и может контролировать и свое сердцебиение, и размер зрачков, и в отдельных случаях уровень адреналина, но понимала, что бесполезно. Ее сердце забилось быстрее, а глаза наверняка округлились.

Вода, стекающая потоками с мужчины, бежала по его рукам и ногам, скручиваясь в жгуты. И послушно собиралась у ног. Волосы человека уже полностью высохли, и ветер едва колыхал темные пряди, которые падали на щеки и подбородок. Стального цвета футболка, облепившая накачанный торс, быстро перестала просвечивать. Джинсы постепенно потеряли воду. А лужа, которая осталась от оборотня, вдруг сама отодвинулась по сухому песку в сторону озера и замерла.

Деян что-то сказал и криво улыбнулся.

– Я не поняла, – все еще ошарашенно рассматривая темноволосого чужака, заметила Кира.

– Неважн, – ответил Деян и вышел из машины. Кира последовала за ним.

У нее в голове еще не уложились новые слова, хотя их звук чем-то напоминал родной язык, из ее настоящего мира. Малышка уже пролистала детскую книгу об обитателях этого мира, которую скинул Деян, и передала кое-что Кире. Они не обменивались данными как нормальные искин и паромщик, но у них была связь. Особенно на коротком расстоянии, когда Кира вжималась в сиденье и крепко держала руль. Тогда Малышка частично передавала обрывки данных. Обычно короткие команды или слова, напрямую чипу. И теперь Кира предположительно знала сколько-то слов на новом языке. Правда, уверенности, что Малышка подобрала правильный перевод, все же не было. Но, кажется, Деян что-то сказал про выдру.

Пока Кира стояла у двери, прислонившись к ней спиной, парни о чем-то громко говорили. Новый тыкал в нее пальцем, а заодно пытался обуться. Он натягивал носки, сверху них ботинки, и у него этот процесс постоянно сбивался из-за того, что он то говорил про нее, то почти рычал на Деяна.

Кстати, Деян совсем этому не удивился, оставался непрошибаемо спокойным. Только пощелкал что-то на своих часах, кивнул и присел на капот. Вот и вся реакция на парня, который прыгал на одной ноге, рычал и то и дело возвращался к Кире.

– Познакомишь? – спросила она и подошла к Деяну.

– Рафал – это Кира, паромшик. Кира – это Рафал, твой проводник и немного дурак, – коротко представил их рыжий.

Новый мужчина мгновенно осклабился и, кажется, хотел ударить Деяна, но вовремя спохватился. Он улыбнулся Кире и с еще более чудовищным акцентом, чем говорил рыжий, произнес:

– Впешатён.

Улыбка у него была широкая, заводная, такая, что его синие глаза становились будто добрее и проникновеннее.

Тем временем Раф протянул Деяну сверток с одеждой.

– А почему ты сказал про выдру? – спросила она у Деяна.

– Его оборот – видра. Точне, один из двух оборотов. Второ не знаю. Наверн, волк? – полувопросительно сказал Деян, но Раф лишь снова улыбнулся, на этот раз холоднее. – Обычно второ оборот крупне и агрессивне первого. В обшем, понятно, почему таког дурака дершат на привяси. Два оборота – хороше вложене.