Я тебя искал. Я тебя нашла

– Тогда, наверное, в холодильник.

– Зачем в холодильник? Нет, пиво можно, но только пару бутылок охладиться, а две я оставлю здесь.

– Знаешь, у меня нет пивных бокалов.

И почему Ваня не удивлен? Рояль есть, картина вон на стене, как из Лувра украденная, – есть, Малер есть, а пивных бокалов нет.

– Кружки есть?

– Есть.

– Ну и отлично, на день рождения подарю тебе пивные бокалы. Как ты без них живешь? Пиво из чего пьешь?

– Я его вообще не пью.

Сначала Тобольцев впал в легкий ступор, потом подумал, что в принципе снова не удивлен. Он прошел с пакетами прямо в гостиную и заявил:

– Значит, пора начинать.

* * *

На Ивана, стоящего на пороге его гостиной с пакетами, Илья смотрел как в детстве – на Деда Мороза. В те годы, когда он еще верил в чудеса.

– Ну? Где кружки английского фарфора? – вопросил гость.

И тут внезапно Илье захотелось рассмеяться. Возможно, это нервное. Истерическое даже, хотя в склонности к истерикам он не был замечен даже в младенчестве – если верить рассказам мамы. Но вдруг стало несоизмеримо легче, чем еще пять минут назад.

– И пару тарелок прихвати! И открывалку! – между тем торопил его Ваня.

И Илья пошел на кухню, чувствуя, как замерзшие щеки растягивает улыбка. За время его отсутствия Иван принялся потрошить пакеты. И сейчас стоял с парой бутылок в одной руке и упаковкой с чем-то белесым в другой.

– Извини, но фарфор саксонский, – Илья сдвинул пачку нотных листов. – Ставь на письменный стол.

Иван какое-то время молча созерцал попеременно то Илью с чашками в руках, то стол. А потом принялся хозяйничать. Как-то привычно уже – подумалось Илье. Как это хорошо иногда все же, когда кто-то рядом принимает командование парадом на себя.

Ваня посчитал, что места мало, и стал разгребать бумаги, бормоча при этом:

– Тут, конечно, лучше бумажки подстелить… – Иван взял в руки ноты, прочитал название и с сожалением добавил: – Не, этот не подходит, этот великий.

Улыбку сдержать уже не получалось, и Илья улыбался и смотрел, как его гость сервировал стол, раскладывал по тарелкам орешки, рыбу, кальмаров, открывал и разливал пиво по чашкам мейсенского фарфора. Для синих скрещенных мечей это, безусловно, новый жизненный опыт.

Иван протянул чашку.

– Друзей провожают стоя.

Улыбка тут же сползла. Но, принимая из рук белую чашку с пенящимся напитком, Илья вдруг почувствовал, что эту боль можно пережить. Что-то сделать и что-то сказать – и жизнь, замершая на одной тоскливо звенящей ноте – двинется дальше.

Он тихонько вздохнул – и выпил содержимое кружки залпом. Вкус оказался непривычным, резким и сильно ударил в нос – так, что показалось, будто пиво сейчас из носа и польется. Илья инстинктивно прикрыл рот и нос и шумно задышал в ладонь. А потом, когда продышался и убрал руку, неожиданно для самого себя спросил:

– А встречают как?

– Радостно! – уверенно ответил Иван. Забрал чашку и снова ее наполнил. – Так, давай рассказывай, что у тебя. Как съездил, как все прошло. Не, я, конечно, следил, но это рассказ журналистов.

Самое изумительное во всем этом было то, что Илья стал рассказывать. Скинул пиджак, сел на диван, Иван устроился на стуле перед столом. И слушал. А Илья рассказывал. В процессе ему раза два или три подливали – Илья сбился со счету.

– Этот город словно с другой планеты, – подытожил Илья свои впечатления о питерских гастролях. – Может быть, из-за архитектуры, из-за того, что центр не тронут. Он словно хорошо темперированный клавир, тронешь, да что там тронешь – только посмотришь – а он уже отзывается. Это как с эффектом наблюдателя, понимаешь? Элина тоже это отметила.

– Мда-а-а… – глубокомысленно отозвался Ваня, взлохматив чуб. – Элина – это хорошо. Красивая танцорша. Ваши выходы по всем новостям показывали. У тебя с ней все серьезно?

– Конечно! – Илья совершенно несвойственным ему ранее жестом взмахнул рукой, едва не опрокинув чашку. – На следующий год планируем еще один одноактный балет.

– А чего только одноактный, я бы с такой многоактный сделал.

Илья нахмурился. Многоактный? Похоже, Ваня не совсем понимает, о чем говорит. Допил задумчиво остатки из чашки. Кажется, он начал привыкать к этому странному вкусу. И в нос больше не бьет.

– Для многоактного оркестр нужен.

Ваня напротив поперхнулся содержимым своей чашки. Оттер тыльной стороной руки губы.

– Слушай, вот я бы справился без оркестра, честное слово! – Ваня потянулся за открывалкой. – Пригласил бы к себе и… хочешь – два, хочешь – три акта.

На то, чтобы сообразить, что Ваня говорит, скорее всего, не о балете, Илье потребовалась пара минут.

– Так, ты пиво неправильно пьешь, – между тем Иван открыл новую бутылку, разлил пиво, но Илье протянул не чашку, а тарелку. – Вот смотри – кальмар. Берешь в рот, жуешь, запиваешь пивом.

Илья послушно сунул в рот сухую белую полоску, начал жевать. Соленое и безвкусное. Но с пивом нормально. Решил снова вернуться к теме балета и задал вопрос:

– А ты можешь… три акта? Подряд? Или с антрактом?

Слушай, мы про балет говорим или нет?

Пивом теперь Ваня не просто подавился – такое ощущение, что он им чихнул. Несколько капель долетело и до Модеста Ильича. А Ваня Тобольцев уже хохотал, запрокинув чубатую голову.

– Я все могу! – он все еще шумно дышал. – Главное – без оркестра.

– Ты что! Оркестр очень помогает! Если с дирижером контакт есть. – И тут Илья снова залпом выпил то, что оставалось в кружке, и вдруг… вдруг все же рассмеялся. – Ну ты о другом, я понимаю. В этом деле оркестр лишний.

Хотя знал об этом Илья лишь теоретически. Если мы, конечно, говорим все еще о балете и о музыке. Ваня напротив подпер голову ладонью и неожиданно после приступа смеха серьезно смотрел на Илью.

– Откуда ты такой взялся, Илья Королёв? У тебя под носом такая девчонка была – бери и устраивай какой хочешь балет. Я бы точно не упустил. Ты знаешь кто? Ты лох!

Под эти слова Иван открыл кто бы знал какую по счету бутылку. А Илье на сказанное ответить нечего. Ваня прав, сто процентов прав.

– Даже не буду с тобой спорить. Я лох. У Элины есть бойфренд, итальянский тенор. Но лох я не поэтому, – Илья поднял руки вверх и потянулся. И вдруг понял, что страшно проголодался. Не мог вспомнить, что и когда в последний раз ел. Кальмары не в счет. – Где там твоя корюшка?

– И чего, крутой тенор? – Ваня сунул ему под нос тарелку с рыбой. – Ладно, не расстраивайся, я тебя с такими девчонками познакомлю, забудешь свою Элину.

– Да-да… – А вот корюшка оказалась вкусной. А еще Илья почувствовал, что соображать и даже сохранять вертикальное положение стало вдруг очень непросто. Он сполз немного вниз по сиденью и лег затылком на спинку дивана. И пробормотал слегка непослушным языком: – С сестрой, например. Она у тебя очень красивая.