Письма разлуки. Рождение любви

Я сяду молча. Не спеша,

Наступит миг освобожденья.

Слова завяжутся. Поток

Несет, зовёт мои влеченья

И на пороге мутных строк

Появится стихотворенье.

Можно ли понять таинственный процесс рождения стиха? Это вечное забытье, прострация, мечты… Но никакое серьезное размышление не может добиться стольких очевидных истин такими «малыми» средствами. Мне кажется, творчество – это ясновидение. Написала еще несколько строчек и как бы увидела тебя, и всё можно начинать сначала: восторги, вопли и состояние парения. Но отправляюсь спать не с ангелом и не с дьяволом, а с котом, грязным и блохастым, но живым и близким…

Доброе утро, Сим. Напилась кофе и вернулась бодрость, и всё чудесно! Сегодня у меня приём – придет редактор из «Науки и религии» с женой и еще один молодой и очень тихий художник, с которым мы вместе когда-то работали в литературном музее Пушкина. К твоему приезду я должна сделаться настоящей светской львицей, чтобы покорить не только тебя, но и весь мир.

Симон, ты что-то писал о сценарии? Где он? А я написала пару строчек:

Мои поцелуи не тают,

И не обжигают огнём,

Они как цветы расцветают

В испуганном сердце твоём.

Аминь! Бодрый, вечно растущий ввысь росточек – Нат.

24 ноября 1974 г. Москва. Наталья: Дорогой Симон!

Наша встреча была маленьким приключением свободной женщины и не свободного мужчины, который хочет попробовать всё, что попадается на пути. При современных отношениях не так важно, были мы в одной постели или нет? Кстати, сама бы я на этот шаг, наверно, не решилась бы. Благодари Эльку, – она мне сказала, чего ты сомневаешься? Мужик такой приятный, сделал тебе столько подарков, втюрился в тебя. Отдайся ему и забудь. Он живёт далеко, пусть едет домой счастливый!

Кто знал, что моя благодарность так на тебя подействует? Мне ничего не надо, кроме моего счастья, в котором ты не участник, а только наблюдатель. Да, с тобой мне лучше, я мечтала о таком человеке много лет, ты меня увидел и понял, как никто другой. Но не говори мне слово «любовь» – это очень банально. Лучше обменяемся нашими талантами и разойдёмся.

Ты связан семьей, а я моральный подранок с сыном от первого брака, но я довольна своей судьбой. Хочешь быть со мной – будь, если не можешь, я буду жить мою жизнь дальше без тебя. Ты встретил странную женщину, ты называешь меня – Свет, а разве Свет можно удержать в руке?

Я привлекаю тебя тем, что живу сама по себе. Брожу по выставкам, концертам, сижу в библиотеке. Быть с тобой – это значит попасть в другое измерение, дышать другим воздухом, это заманчиво, но я прекрасно чувствую себя и без этого. Разве мужчины влюбляются в случайных женщин, которые встретились на их пути? На второй день о них забывают!

Письмо и телеграмма от тебя – это было чудо! К этому времени я покаялась в своём грехе и думала о тебе, как о ком-то далеком. Твоё лицо, да что может сравниться с ним, когда я слушала твою игру на ф-но, цепенея, не веря, что можно держать в голове такие мелодии и быть таким наивным. А теперь ты спрашивает меня, кто и за что любит? Рисуешь графики!!! Больше ты ничего не хочешь узнать? Может быть еще о том, кто создал Вселенную? Кто создал тебя и меня? Ты хочешь услышать от меня: «Я люблю тебя до гроба!»– нет. Я люблю тебя до тех пор, пока не встречу человека свободного, смелого, умного. Если это случится – тогда прощай и прости. А ты? Разве не так? Никаких клятв – живи и радуйся! Зачем делаешь себе проблему? Изо всех сил уговариваю тебя не влюбляться в меня слишком сильно, это вредно для здоровья… Вот мои новые стишки:

Мы утомились. Богу ли пенять?

В который раз замысля потрясенье,

Мы узнаём души опустошенье,

И в даль бредем потерянно опять.

В нас дух живой творит своё горенье,

Но воздух прибавляет только стон,

И вновь несём значительный урон,

Попав в водоворот воображенья…

Привет от свободной Натальи.

25 ноября 1974г. Новосибирск. Симон: Здравствуй, это я!

Окунулся в нежные волны твоих писем. Трогал их, гладил и даже нюхал Потом вбирал в своё сознание. Они звучат как прекрасная мелодия и обладают свойством совершенной гармонии. Это удивительный процесс. Это – ты сама. Когда я читаю твои письма, создаётся впечатление, что ты – исполнитель, и в совершенстве владеешь своим инструментом – мной! Я послушно резонирую на каждый твой импульс. И трудно сказать, где обертон – он кочует от чувств самых сокровенных – нежность, сладострастие, интеллект, творческий взрыв. Меня это поражает. Я никогда не думал что такое возможно со мной – упрямцем и вечным спорщиком. Лю, мне так много нужно тебе сказать, а письма трудный способ передачи мыслей, чувств и желаний. Пожалуй, только теперь до конца понимаю «О, если б мог выразить в слове!» Но я доживу до встречи с моей ненаглядной кошкой, которая ходит сама по себе. Знаешь, какое качество у этой кошки? Она умеет рассмешить ребенка, который плачет, но при этом заставит его волноваться еще больше.

Какое счастье, что ты не умеешь опустошать! Ты ответила на мое дурное письмо с графиками, сожалею искренне. Сделай скидку на мою нетерпеливость и чувство самца тоже – боюсь потерять тебя в самом конкретном смысле «потерять». Но при этом я не боюсь конкуренции; ты всё равно не найдешь никого, кто бы соединял в себе Вселенский разум и Вселенское чувство любви к тебе! Только я знаю, что смогу стать еще выше этих категорий, а тайну унесу с собой. Даже после моей смерти, ты не сможешь никого полюбить после меня. Моя душа будет летать в Пространстве, и делать людей благороднее и оберегать от пошлости. Я думаю, что это произойдет благодаря моей музыки. А ты, как раз и подвигла меня выпустить в мир мои мелодии. Ты – моя прекрасная неземная кошка, которая делает из меня волшебника.

А вот и будни ученого: доклад прошёл хорошо, говорил 60 минут. Дискуссия была бурная. Всех поломал железной логикой и четким обоснованием суждений, как бы фантастичны они не были. Председатель – академик Карпов прослезился от умиления и радости. Я был добр и разрешил чуть-чуть меня похвалить. Теперь надо писать текст. Приеду, рассчитываю на твою помощь. Мне нужен собеседник – сопереживатель в трудном деле изложения мыслей на бумаге. Мне придётся вступить в бой с авторитетами. Выиграл – получи своё. Проиграл – катись. Быстро и просто. Как понравился портрет? Пошлю еще один, другой естественно. А этот, работа Акопа Гюджяна с 1935г, находится в Париже. Пусть твой скульптор расскажет об авторе. Нет и нет! Сам расскажу. И вообще, хотел бы, чтобы твои скульпторы, режиссеры и редакторы – все были женщинами. Я не ревную, (конечно, вру), просто не могу думать спокойно, что какой-то мужик может осквернить тебя словом или прикосновением. Хотя знаю, что ты этого не допустишь! Мой родной, любимый человек! Целую нежно и бережно, Твой Я.

25 ноября 1974 г. Москва. Наталья: Милый, Симонище!

Слабость и сила во мне сейчас страшно борются, бывают приступы и того и другого. Сегодня вспомнила, что обещала Эльке посидеть с её чадом. Сразу стало легче, что могу отвлечься от мыслей о тебе. После основательного мытья посуды, читала Юльке проникновенно поэмы Пушкина, без сказок тоже не обошлось. Уложила девчонку спать, и кропаю тебе письмо. А вот строчки нашего Александра Пушкина:

«Прекрасные мечты

Живее пробуждают нас

Так иногда разлуки час

Живее самого свиданья…!»

Всё-то он знал и перечувствовал! В одной биографии Саши Пушкина, которая написана в 19 веке, его современником, рассказывалось, что Сашка в детстве был увалень и считался чуть ли не самым ленивым и тупым мальчишкой. Родители его терпеть не могли, им казалось, что они произвели на свет урода, поэтому и отправили в Лицей. А там он взял и расцвел! Вот, что это такое? Где законы правильного воспитания? Надо любить чадо слишком сильно или наоборот игнорировать? Никто не знает, это процесс сугубо индивидуальный. Никаких толковых рецептов нет и не предвидится, а жаль!

Нынче я готова сидеть со всеми детьми мира, лишь бы не мечтать о банальном, обычном, недосягаемом счастье видеть и слышать тебя. Да, я всё это знаю, я уже прожила множество жизней, и мне предстоит еще много всего, ведь когда я выдумываю – я тоже живу. Мои мечты ведут меня по «зачарованной улице моего стиха», потом пришлю тебе мой стих на эту тему…Но вот примчалась Элька с концерта, восторженная, быстрая, чудесная, а мы не виделись с тех пор – только по телефону, выговорились власть. Она единственная подруга, которой я рассказала о тебе, и она поняла мой восторг и слушала мои стихи, и мы захлёбываясь делились впечатлениями за целый месяц. Может мне этого как раз и не хватало, чтобы успокоиться. А теперь уже дома в тишине, на своём проваленном диванчике и упиваюсь другим Александром Герценом. Опять могу читать не только твои письма. Знай, что моя печаль всегда приведет меня к радости, – таков закон оптимиста.

Будь здоров, Лю.

26 ноября 1974 г. Москва. Наталья: Несравненная моя Борода!

Играла Грига – песня Сольвейг, волшебная мелодия, очень подходит в моей ситуации – я тоже жду своего любимого. Не получила от тебя весточки, и весь день ходила кислая, но к вечеру на работе предложили билет в театр «Современник» – Салтыков-Щедрин «Господа Головлевы», блестящая постановка.

Не могу понять, как я могла так долго шагать по жизни одна, бодро, смело и даже легко. А нынче хочу стать нормальной женщиной и отбросить всё «мужское», что мне было нужно раньше, когда не было тебя в моей жизни. Твои письма меня делают «нормальной»: нежной и беспомощной. Но так не хочется быть слабой. Раньше мне было хорошо и спокойно, писала себе диссертацию, статейки, за которые платят копейки. Мои стихи никто не берёт.

Умудрялась жить на рубль в день, когда была студенткой. Теперь моя зарплата 115 рублей! Все занимают деньги у богатой Натальи. Иногда даже отдают долги. За что мне такая напасть на мою голову? Вот и Софроницкий играет Скрябина, а я схожу с ума от счастья, что могу понимать музыку, наслаждаться пейзажем или остроумным словом. Музыка от мамы, а развитый ум от папы. Это они, простые милые люди, дали мне счастье быть культурным человеком. Засыпаю только с книгой и отдыхаю с классической музыкой. А мне хотелось бы засыпать с тобой… На этой грустной ноте прощаюсь и впадаю летаргический сон до твоего приезда. Будь здоров всегда и везде, Наташка.

P.S. Посылаю мои вирши:

Я прикоснусь к тебе лишь взглядом,

И ободрю тебя улыбкою и словом,

И вновь за мной как мальчик побежишь.