Кассандра в Тавриде

– Куда?

– К ногам нашего отца, куда еще? Мы здесь в гостях. Тебе указано сегодня быть между нами.

– В гостях? Вы разве живете не на Олимпе?

– Деревенщина! Наш дом Парнас. Чему я, если честно, только рада, – добавляя остроты сюжету, муза истории сквозь зубы бросила ремарку в сторону.

– Отчего? Разве здесь плохо?

Проигнорировав вопрос, Клио надменно пожала плечами. Обсуждать с очередной забавой своего похотливого братца внутрисемейные дела, она не собиралась. Музы относились ко второму поколению детей Громовержца, поэтому занимали следующую почетную ступень в иерархии бессмертных. Еще ниже располагались многочисленные нимфы, сатиры и прочие полубоги – стихийные духи земли, воды, лесов и полей. В самом низу уже царил настоящий зоопарк: шевелящаяся масса разнообразных чудовищ и самых невообразимых химер. Отвратительным созданиям, родившимся в результате чьих-то изуверских экспериментов по скрещиванию и выведению гибридов, возлежать на ложах возбранялось. Копошась и толкаясь, они подбирали прямо с пола то, что им сбрасывали верхние. А ведь люди еще ниже, мысленно ужаснулась Александра. Из памяти вдруг всплыла разделенная надвое пирамида с однодолларовой купюры – внизу усеченная, а над ней другая маленькая, со всевидящим оком – кастовая структура мирового порядка. И в каждой из этих двух своя иерархия – сверху брахманы, внизу – собственные парии и шудры. Людская, как в зеркале, отражала устройство пирамиды божественной.

Сегодня звезды оказались милостивы и встали на сторону Александры. Ей досталась клиния с высоким подлокотником в форме лошадиной головы между ложем подчеркнуто сдержанной Урании и смешливой Талии, с которой она надеялась подружиться. Острая на язычок цветущая Талия на фоне утонченных сестер выглядела немного простовато – была ниже ростом и заметно полнее, но это с лихвой компенсировалось ее искренней улыбчивостью и словоохотливостью. Яства уже принесли и поставили рядом. Прелестный кудрявый мальчик с золотым и серебряным кувшинами подошел к Александре, и та протянула ему свой канфар. Виночерпий поднял золотой сосуд, намереваясь налить, но услышав окрик небесной Урании «Ей из серебряного!», испуганно отдернул руку. Александра удивленно посмотрела на музу астрономии, но та без объяснений отвернулась. Налив гостье вина из другого кувшина, подросток, виновато потупив глаза, удалился.

Почувствовав себя неловко, Александра шепотом обратилась к лежащей рядом Талии:

– Если я стану делать что-нибудь не так, ты мне подскажешь?

– Не переживай, все уже достаточно пьяны, поэтому верхние не обратят внимания, а до нижних нам и дела нет. Пей! Из серебряного тоже неплохо.

Александра сделала глоток. Вкус вина показался ей слишком непривычным, и пить его расхотелось. Но и одного глотка хватило, чтобы снять напряжение и потянуть на разговоры. Расслабившись, Александра спросила веселую соседку:

– Как часто проходят пиры на Олимпе?

– Раз в сорок дней.

– Так редко?! Я думала, что праздники здесь чуть ли не каждый день.

– Какие же это праздники, если они каждый день, – хихикнула Талия.

– Да, пожалуй. А почему именно сорок дней, а не двадцать, например?

– Чаще нельзя. Плоды Гесперид набирают полную силу именно за этот срок.

– А что это такое?

– То, что люди никогда не получат – источник бессмертия и нашей вечной молодости.

– Ты хочешь сказать – боги смертны, если их лишить этих плодов?

Талия странно взглянула на девушку и ничего не ответила. Александра поняла, что не соблюла установленную меру приличия и бестактно нарушила невидимую границу. Люди, не следящие за своим языком, часто попадают в неловкие ситуации. Пришлось прибегнуть к манипуляции.

– Прости меня! Я так глупа на твоем фоне и так мало знаю про здешние порядки. Что можно говорить, а чего нельзя – подсказать некому, – ее голос дрожал, как у провинившегося ребенка.

– Да, ладно … Станешь вечной, тоже погрязнешь в интригах, если не свихнешься от скуки, – снисходительно махнула рукой Талия и закинула себе в рот какую-то сладость. Потом осушив свой канфар и окончательно разомлев, она благодушно улыбнулась Александре в знак прощения.

Неожиданно сверху раздался нетерпеливый гул и визгливые женские возгласы: «Терпсихора! Усладительница! Да-да-да! Пусть она станцует!»

– Сейчас начнется, – лениво отреагировала Талия, – Мне иногда кажется, что нас сюда зовут, как каких-нибудь деревенских плясуний на канате.

Все музы нехотя встали со своих лож и направились наверх по огибающей пирамиду лестнице. Урания тоже поднялась и пошла вслед за сестрами. Девушки остались вдвоем.

– Ты почему не пьешь? – заметив полный бокал, с удивлением спросила Талия.

– Не люблю вино. Хочешь, возьми его себе в знак нашей дружбы. Мне будет очень приятно.

Уговаривать не пришлось. Муза комедии грешила с размахом и вкусом – любила и выпить, и закусить, и почесать язык за спинами сестер.

– Скажи, а почему мне нельзя из золотого сосуда? – низко склонившись к Талии, прошептала Александра.

– Это амброзия – дороже любого золота. Пока ее пьешь, не стареешь. Ее количество строго ограничено. Гиспериды смешивают уже готовые компоненты, состава которых они и сами не ведают. Каждый из посвященных в тайну изготовления эликсира знает только свою часть рецепта, а полный цикл – никто, – таким же заговорщическим тоном тихо ответила сильно захмелевшая Талия.

– А почему? Вдруг случится что-нибудь непредвиденное, и какое-нибудь звено рецепта будет утеряно? Это же опасно!

– Да, опасно! Но еще опасней, если все это окажется только в одних руках. Великий Зевс, сохрани нас!

– Не понимаю, объясни.

– Вся обозримая Ойкумена распределена между бессмертными. И все они считают, что разделена она несправедливо. Каждый претендует на большее. Войны, интриги и соперничество за территории идут постоянно. И если кто-то получит безраздельную власть над остальными, то сможет решать – кому оставаться бессмертным, а кому нет. Лишние едоки здесь не нужны.

– А зачем вам эти территории?

– Да не территории! Глупая! А души! Энергетически это очень выгодно. Плодородная и богатая земля – значит много людей. Много душ – много жертвоприношений. Кому много жертвуют, у того много энергии. Тогда он самый сильный и диктует свою волю остальным.

В голове Александры заклубилось от вопросов, но задать их она не успела. «Талия, что ты там разлеглась! Тебя зовут! Отец желает послушать твои новые непристойные басни. Поднимайся сюда!», – раздалось сверху.

– Ну, началось, – Талия недовольно спустила ноги с клине. Немного посидела, потом нехотя встала и нетвердой походкой отправилась развлекать высокопоставленных родственников. Александра осталась одна. Она не знала, можно ли ей подняться на верхний ярус, чтобы присоединиться к остальным гостям. Судя по чересчур громкому смеху, там было весело – Талия потчевала гостей анекдотами. Но Александру туда никто не звал.

– А я тебя почему-то не знаю, красавица, – рядом раздался низкий и властный баритон.

Александра подняла взгляд. Мужчина в длинной египетской рубахе, опираясь на посох с двумя перекрученными змеями, стоял перед ней. Его выбритая, как яйцо, голова блестела от незнакомого ей пахучего масла, а выступающий вперед подбородок говорил о властном характере и сильной воле. Обведенные черной сурьмой глаза с интересом изучали девушку. Лицо мужчины показалось знакомым. Но вспомнить, откуда, сразу не получалось – слишком экзотический вид сбивал с толку.

– Я здесь впервые.

– И как твое имя, юная чаровница?

– Кассандра. Я дочь царя Трои и новая жрица Дельф. Старая пифия умерла.

– Ясно, ясно… – хитровато прищурившись, нараспев ответил египтянин – А я, Тот – господин жреческих таинств, хранитель древних летописей, могущественный владыка и маг, живущий из поколения в поколение. Но здесь, на Олимпе, меня называют Гермесом Триждывеличайшим, так как я обладаю познанием трех частей вселенской философии.

Услышав знакомое имя, Александра, резко выпрямилась. Вглядываясь в узнаваемые черты, она едва справлялась с эмоциями – как будто книга судеб распахнула свои тайные страницы, и все вдруг стало четким и ясным. Катушка скрученного в кольца времени упала, покатилась, и нити, ткущие события, расплелись. На нее смотрело лицо деда, каким она его видела только на старых фотографиях – молодым, еще до ее рождения. «Люди – смертные боги, а боги – бессмертные люди. Никто случайный не появляется в нашей жизни. Все мы что-то значим для тех, кто оказывается рядом», – вспомнила она их разговор десятилетней давности, незадолго до его смерти. Тогда она почти ничего не поняла. А потом уже было поздно.

Дед у Александры был непростой – заведующий чего-то там в международном отделе ЦК КПСС. Не на первых ролях, поэтому спокойно пережил в тени все политические пертурбации в стране, сохранив имущество и многочисленные зарубежные связи. То, что он одновременно жил в двух непересекающихся реальностях, она поняла еще ребенком. Многотомное издание Ленина пылилось на полках, а странные фолианты в толстых переплетах и папки-скоросшиватели с пожелтевшими печатными листами дежурно лежали на его столе. Изучая непонятные графики и какие-то астрологические схемы, он, словно готический маг, всматривающийся в хрустальный шар, пытался проложить безопасный курс в рифах грядущих событий. Очевидно, по известному только для посвященных в тайны времени сценарию.

Когда у него что-то не получалось, он недовольно отшвыривал карандаш, сажал внучку на колени и, целуя ее в затылок, говорил непонятное: «Истинные знания – это для единиц. Разум не выходит за пределы горизонта. Разум – логическая ловушка и сито из ложных суждений и блоков. Но там, за пределами горизонта, бесконечность, которую разум никогда не достигнет. Поиск ответов посредством ума, заводит его в еще больший тупик, ибо потенциал ума им же и ограничен. Вот скажи, как обойти и обмануть собственный разум? А, маленькая?»

Маленькая, улыбалась в ответ: «А ты замри и не думай, деда. Тогда разум ничего и не узнает».

«Истина глаголет устами младенца», – смеялся заведующий отделом ЦК КПСС.