Кассандра в Тавриде

– Дед, ну я же знаю, что ты у меня не простой. Но почему вы, посвященные, молчите об этом?

Старик отвел глаза и пожал плечами.

– Зачем нарушать естественный ход вещей, если большинству совсем не интересно, по какой причине жизнь бренных существ так бесправна? Просто надо отделять использующих оккультные знания не во вред остальным от прочих корыстных персонажей. Ты что, действительно хочешь раскрыть глаза всем этим слепым и обреченным? У тебя ничего не получится.

Александра вдруг вспомнила свою старую курсовую работу по сравнительному анализу в различных нишах Ютуба. С огромным разрывом от остальных разделов шел видеоблогинг по теме «Развлечения». Возразить деду было нечего. На память неожиданно пришли стихи. Она наморщила лоб, и, стараясь не перепутать слова, медленно прочитала их вслух. Скорее, для себя:

– Без умолку безумная девица кричала: "Ясно вижу Трою павшей в прах!" Но ясновидцев – впрочем, как и очевидцев – во все века сжигали люди на кострах.

Глава 27

Столетиями находясь на перекресте торговых путей, Илион постепенно вбирал в себя культуру как южных царств, так и обычаи сопредельных степных племен. Не столько во славу прежним, уже ослабевшим богам, сколько по обыкновению древние традиции в царском доме по сие время чтились, поэтому потомки гипербореев сидели за общим столом братчины, а не возлежали на ложах подобно ахейцам. В представлении троянцев земная сфера была зеркальным отражением сферы небесной. Мир богов представлялся им непреложным законом, которому они все подчинялись. Нарушившие его священство изгонялись с ритуальной трапезы, где заключался взаимовыгодный договор между бессмертными и людьми. Жертва с праздничного стола выступала залогом единства, связующего мир небес с землей. Каждый имел определенное заслугами место на этом пиру, поэтому все рассаживались по старшинству. Женщины, согласно древнему обычаю северян, сидели рядом с мужчинами. Морена, Лада или Макошь в представлении предков были ничуть не слабее мужских богов Рода. А если на небе равенство, то и на земле ему должно торжествовать.

В тревожном предчувствии Александра внимательно наблюдала за Яхве, гордо восседающего на богато украшенном троне в торце длинного стола. Но он как будто этого не замечал. Старый Приам по левую руку от пришлого бога, приняв изрядную чашу вина, дремал на своем престоле и был мало включен в происходящее действо. И всем было ясно, что не он сейчас главный. Гекуба, как и положено ревностной хозяйке, на противоположной стороне стола зорко следила за порядком.

Медовое и виноградное хмельное лилось рекой, яства прельщали разнообразием, музыканты рвали струны на кифарах и распевали хвалебные гимны. Подражая вьющейся лозе, гибкие танцовщицы услаждали нетрезвые взоры пирующих пластичностью своих юных тел. Музыка прерывалась только чтобы послушать поэмы нанятых рапсодов о сражениях и подвигах богов и героев. Разгоряченные вином и изобильной едой старшие сыновья со своими женами и прочими благородными родственниками пребывали в прекрасном расположении духа, разговаривали между собой громко, смеялись еще громче. Всем было весело, кроме Александры. Прямо перед ней разворачивалась интрига длиною в несколько тысячелетий. И как это совсем не похоже на то, что через века Гомер распишет в своем знаменитом эпосе, а странствующие аэды разнесут его выдумки по самым дальним уголкам ойкумены.

Яхве не сводил агатовых глаз с Париса. За неподвижной мимикой можно легко скрыть коварные намерения и спрятать тайные мысли. Но вот что совершенно невозможно, так это контролировать неподвижность собственных зрачков! На лице они самые честные и не могут солгать, сколько бы вы ни старались. Они, словно тайные ходы в душу. По их реакции нетрудно считать истинные чувства. Две сжавшиеся в центре глаз черные точки, как острый щуп патологоанатома, колют холодом в самое сердце. Широко распахнутый зрачок – признак приятия и доверия. Это когда мелкие изъяны вдруг кажутся совсем неважными, а красивое становится совершенным. Еще древнекитайские ювелиры именно так безошибочно определяли, что покупатель созрел отдать деньги. Подчиненное рефлексам, тело никогда не лжет. Оставайтесь в полумраке, если собираетесь кого-нибудь обмануть. Сузившийся до размера макового зернышка зрачок, делает взор безумным, а слившись с черной радужкой, он становится невидимым. Сосредоточенные на лице Париса абсолютно черные глаза Яхве были непроницаемы.

Александре всегда казалось, что лицо младшего сына Гекубы ей как будто знакомо. И только сейчас она вдруг все поняла – сквозь толщу времени черты оболтуса и ветрогона Шурика из команды «пилоты времени» проступили в облике Париса, которого здесь, в семье, все звали Александром. В этом была какая-то насмешка. Где, когда и в лоне чьей жены красавчик Парис оставил свою гамету, история умалчивает. А теперь, наверное, уже и не имеет значения – частица крови Аполлона к двадцать первому веку растворилась в потоке случайных связей, и, выродившись, почти иссякла. Люди ведь не осознаны в своих мимолетных прихотях. Желание пристроить свой генетический материал любой приглянувшейся милашке не улучшает породу простецов. Но никто не появляется в нашей судьбе случайно – все это посланцы Вселенной, приходящие в нашу жизнь с какой-то неведомой нам целью.

Давление неподвижных глаз – наиболее сильный способ воздействовать на психику. Оно может заставить смутиться и покраснеть, напугать, очаровать, разозлить, даже подчинить и тем самым определить дальнейшие отношения. Было заметно, как под пристальным взглядом пустынного бога Парис, нервно ерзая на месте, испытывал несвойственную ему неловкость. Он понимал, что отвести глаза в такой ситуации означало признать свое подчинение. Царевич поднял канфар с вином, и, пригубив, закрыл широкой чашей лицо. Пока пил, Парис пытался понять, чем он мог так сильно заинтересовать еврейского бога? Если его интерес эротический, это стало бы крайне досадно. Но, с другой стороны, с чего он взял, что намерения у Яхве именно такого свойства и его внимание несет для него угрозу? Однозначно истолковать чьи-то движения или жесты иногда бывает сложно.

Яхве властным взмахом руки подозвал к себе мальчика виночерпия и что-то тихо ему сказал. Слуга кивнул в знак, что все понял и быстро направился к сидящему за старшими братьями Парису с посланием, чтобы тот подошел к трону. От приглашения отказаться было невозможно. Сердце царевича тоскливо сжалось. Пришлось встать и покорно идти, обращаясь в мысленных молитвах к своим олимпийским покровителям.

– Возрадуйся, бессмертный!

Парис склонил голову. Ровно на столько, чтобы выказать почтение, но и не принизить статус царского сына, пользовавшегося симпатией Афродиты и благосклонностью Аполлона. Общение жрецов или героев с богами не являлось для троянцев чем-то обыденным, но и невообразимым тоже не было. Высшие существа параллельных миров иногда покидали свой пламенеющий эмпирей и, спустившись с небес, жили среди людей. Первыми владыками и Египта, и Междуречья были пришлые боги, а их прямые потомки от смертных женщин – земными царями по праву наследования благородной крови. Простой народ знал, что право на власть им дана свыше, поэтому безропотно подчинялся.

Яхве кивком разрешил Парису сесть у своих ног.

– Вижу, тебя что-то смущает, царский сын? – в голосе пустынника прозвучала веселая ирония.

– Это почтение к твоей силе и мудрости, пустынный бог, а не смущение. Моя мать сказала, что мне тебя надо обязательно послушать.

– Послушать и услышать – не одно и то же. Так ты, значит, послушный сын – тот, который слышит слушая?

Париса озадачила способность Яхве, подобно ярмарочному жонглеру, играть словами.

– … Наверное, не очень …

Троянцы в большинстве своем все еще оставались прямодушным северным народом. Богатство, военная мощь при отсутствии равных по силе врагов не ставили их перед необходимостью изощряться в дипломатических изысках, когда одно и то же слово употребляется для обозначения противоположных понятий. Хитрость среди мужчин за ненадобностью презиралась, а честь данного слова непомерно превозносилась. Далекая от витиеватости речь храбрых воинов была проста и недвусмысленна.

– Это очень хорошо, – нараспев задумчиво сказал Яхве и многозначительно выгнул густую бровь дугой.

– Почему? – еще больше удивился Парис.

– А потому! Коли головка у детки гладенька, а характер сладенький – старой матери не кормилец, отцу помощник с мизинец. Но раз ты родителям сын непослушный, а своенравный, то тогда, наверняка, самый любимый?

– Нет, не самый, – царевич отвел взгляд, чтобы спрятать свои не слишком добрые мысли. Врать еврейскому богу он не решался.

Но было поздно, Яхве уже читал его, как с листа.

– Ну, вот и славненько!

И тут же поспешил предупредить немой вопрос в недоуменном взгляде Париса:

– Слышал ли ты, что засиженное яйцо – болтун, а занянченный сынок – шатун?

Царевич начинал понимать, почему Гекуба оказывала столько почестей этому пришлому богу, так непохожему на надменных олимпийцев или кровожадных шумерских и аккадских идолов.

– Слышал, но никогда не думал, что это про меня. Моя мать, кажется, права: ты, Яхве, действительно умнее прочих.

– Глупцов?

Парис растерялся и не нашел, что ответить.

– Что тебя смущает? Быть умнее прочих – значит, и глупцов в том числе. И в чем здесь тогда доблесть?

– Не знаю! Но, согласись, люди же как-то видят разницу и одно с другим не путают.

– Смотреть, еще не видеть. Неравенство между умниками и невеждами лишь в одном: дурак говорит все, что знает, а умный знает все, что говорит. Отличие не всегда заметное, поэтому не препирайся с болваном, а то остальные могут и не разглядеть разницы между вами.

– Прости, Яхве, но из твоих слов выходит, что ты тогда тоже глупец? – приняв смиренный вид, Парис не упустил возможность огрызнуться.

– Нет. Между умом и мудростью пропасть, как между самой высокой вершиной и самой глубокой впадиной на дне океана. Ум практичен и корыстолюбив. Мудрость – это, как деньги в рост – тратит себя, не требуя ничего взамен сейчас, ибо знает, что все ей вернется сторицей потом.

– Никогда про такое не слышал. Но, видимо, нужна очень большая мудрость, чтобы убедить умного, что есть кто-то умнее его?

Яхве расхохотался: он не ошибся в выборе. Вальяжно откинувшись на спинку трона, еврейский бог всем своим видом демонстрировал благорасположение.

– Люди думают, что мудрость приходит с годами. Ерунда. Очень часто годы приходят одни. И пусть тебя, как самого красивого из сыновей Гекубы, в зрелости она не обойдет стороной. Тогда ты и сам поймешь: мудрец молчит – дурак словоохотлив.

Это была откровенная провокация. Все знали, что троянцев восхищала сила и военное мастерство Гектора, а вовсе не внешность младшего сына правящей четы.

– А разве для мужчины красота это важно? – сбитый с толку лестью Парис уже не знал, что и думать. За шутливой интонацией пустынника скрывался пока ему не понятный смысл.

Яхве с притворным огорчением покачал головой.

– Ай, ай, как тут все запущено! Ну что ж, тогда будем убирать залежи в твоей голове и раскапывать истину. Ты, наверное, не раз слышал поговорки: «Чуть краше рогатого сатира – уже красавец» или «Самец волосат, вонюч, могуч»? А «Мужчину красят ум и сила»? «Красота – богатство женщины. А богатство – это красота мужчины». Слышал?

– Да …

– От кого? От женщин?

– Нет. Это всегда говорили чьи-то старые и обрюзгшие мужья, – Парис едва заметно скосил быстрый взгляд на дремлющего отца.

– Понятно. Старику красота – в рай запертые врата. Особенно, если вызывает похоть, а на взаимность надежды нет. А посему: растущий виноград на древе лисой объявлен кислым и незрелым. Ну, а кто, тогда, по-твоему, красивее всех прочих людей?