Шестая жена

Перес, а привратника звали именно так, перепуганно охнул и осел в наших с Ноэль руках. И уже совсем обреченно просипел:

– Пустите! Я жить хочу! Я гадов с детства боюсь! Я из-за этого в замок королевский даже по праздникам не хожу… И леса избегаю. А-а-а!..

Он вскочил, рванулся… Не тут-то было, мы с Ноэль мужичку подножку подставили. Он покачнулся и опрокинулся на живот, а мы, довольные, прикрыли дверь в комнату.

– Пустите! Помогите! – пронзительно орал привратник. Но никто на помощь несчастному не спешил. Остальная прислуга попряталась, еще когда мы начали искать помощников. После фразы «Кто на гада ползучего?» даже славная кухарка и та спряталась в погребе.

Привратника мы нашли у ворот, он нас не слышал и не сразу понял, куда и зачем мы его повели, а уж когда понял…

– О-о-о! – застонала я, наклонившись над мужиком и хлопнув его по щеке. – Перес! Вы же мужчина, сильный и смелый!..

– И мертвы-ы-ый! – продолжал выть наш привратник, отказываясь подниматься.

Пришлось нам с Ноэль подхватить упирающееся тело под руки и потащить к кровати.

– Ничего страшного, – пыхтела я.

Привратник весил не меньше сотни кило. Здоровый кабан! Ишь как на герцогских харчах отъелся.

– Я одеяло откину, Ноэль гадину подцепит. Ты, главное, мешок открытым держи, мы ее туда, и ты сразу – хвать! Если на тебя прыгнет…

Перес внезапно притих. Мы остановились. Встревоженно посмотрели на мужика, а тот закатил глаза и… обвис на наших руках в обморочном состоянии.

Мы с Ноэль переглянулись. Разом отпустили Переса. Его тушка шмякнулась на пол.

– Последнее вы зря сказали, – покачала головой горничная, с грустью рассматривая распростертого привратника. – Хлипкий нынче мужик пошел.

Она пошевелила тело ногой. То не подавало признаков вменяемого состояния.

– И где вы только такого нашли? – мое удивление было искренним. – Вот если меня в ближайшее время не убьют, то всю прислугу заменю. Надо же, хозяйку оставить один на один со смертельной гадиной! – И тут же поправилась: – Кроме тебя, Ноэль.

– Вот да! – проговорила Ноэль с горделивой скромностью. – Что бы вы без меня делали?..

Она посмотрела на мое задумчивое лицо, я – на мешок в руках Переса. Вытащила его из зажатых пальцев привратника.

Ноэль напряглась и подошла ближе к кровати.

– Значит, я рывком сбрасываю одеяло, быстро насаживаю тварь на рогатину и в мешок…

– Угу.

Сказано – сделано.

Вышло, правда, не совсем так, как было запланировано. И вообще, можно сказать, не вышло. Вернее, первая часть плана прошла прямо как по маслу. Ноэль рывком сбросила одеяло, подкинула рогатиной готовую к прыжку змею. Я с мешком приноравливалась, чтобы поймать гадину в полете…

И вот тут… Пришел в себя чертов привратник. Сел. Встал… Резко. Очень. Прямо у меня на пути. А я, надо сказать, не ожидала, да и места лавировать у меня не было. Я же тварину ловила.

Рывок. Уже ожидаемо врезалась в Переса. И мы легли. Вдвоем. Внизу Перес, а сверху я с пустым мешком. А змея – этакий пугающий бескрылый дракончик – пролетела над нами в сторону двери. Последняя, кстати сказать, открылась очень внезапно. Вот прямо по закону жанра. Змея летит, дверь открывается…

– О мой лорд!

Вот честно, я прямо так и завопила. Потому как в дверях нарисовалось мое драгоценное герцогское сокровище.

Я завопила, лежа на привратнике. Ноэль поддержала визгом, стоя с рогатиной у моей кровати. Перес охнул и снова отключился. А вот мой лорд… О-о-о! Я такой реакции никогда не видела. Лицо его потемнело, в зрачках образовались бешеные черные смерчи.

У меня помутилось в глазах от ужаса за своего Эла. Комната расплылась перед взором. Только Эл остался, все там же, на пороге моей комнаты. Время будто замерло, замедлив полет гадюки. Даже мой собственный крик казался чужим и растянутым.

Герцог вскинул руку, вывернул, ухватил тварь за голову и резким движением оторвал ее.

После этого в моих глазах прояснилось, комната и все в ней ожило, ворвавшись в уши бешеным визгом Ноэль. Я ошарашенно смотрела на своего супруга, стоящего у двери со взором, полным недоумения, и змеей в руках.

– Я всего мог от вас ожидать, Дель! Но змею! В меня! Что я вам сделал?.. Неужели вы настолько меня ненавидите? И почему вы лежите на Пересе?

– О мой лорд! – повторила я, всхлипнув от потрясения. Попыталась встать и легла, снова на привратника. Но уже в полном беспамятстве.

Глава 26

Ласковые руки гладили меня по голове. Голос звучал будто издалека, сознание отказывалось его понимать. Слова долетали обрывками.

– Маленькая… хорошая… моя леди…

Это про меня?

Лица коснулся холод, я вздрогнула и вынырнула из беспамятства, распахивая ресницы. В виски стучали молоточки, назойливо и болезненно.

Тук, тук. Тук-тук.

Я лежала на собственной кровати. Рядом со мной, склонившись, сидел Элден. В голове у меня все еще звучал размытый сознанием голос: «Маленькая… хорошая…»

Неужели это он говорил? Или мне все почудилось в забытьи?

– Что произошло? – прошептала я сдавленным голосом.

– Вы упали в обморок, – ответил супруг и промокнул мне лоб мокрой тряпицей. Ровно ответил. Без всяких «маленьких» и «хороших». Точно, значит, померещилось. – Завтра же Ноэль займется подбором новых слуг. Эти никуда не годны! Я всех разогнал, кроме Ноэль и Дока!

Новые слуги? Ах да… Я и сама хотела заменить всех к чертям!.. Где это видано – хозяйку бросить? Пользуются добротой герцога и совсем распустились! А супруг у меня кремнем бывает, всех, значит, разогнал! Двоих всего оставил. Дока – понятное дело, мажордом у нас старый, а Ноэль единственная не бросила несчастную супругу герцога в трудный час. Остальным всем так и надо!

Ох, как у меня глаза горели, в них словно песок насыпали. И в висках еще сильнее раздавалось: тук-тук, тук, тук.

Я прикрыла веки и будто заново окунулась в события, произошедшие в комнате. Память услужливо нарисовала моего герцога с мертвой змеей в руке.

Он… Как он смог? Я распахнула глаза.

– Вы… Как вы это сделали? Я видела… Вы гадину на лету поймали.

Взгляд герцога устремился на меня. Заботливый и теплый. Я никогда не видела у Эла такого взгляда. И лица такого не видела. Глубокая внутренняя борьба угадывалась в плотно сжатых губах и вычерченных скулах.

– Дель… – произнес он после затянувшегося молчания.