Лишний рот

Женщина отправилась в сторону трактира. Она улыбалась, радость переполняла её, иногда выражаясь в смешках и подпрыгиваниях. Мать семейства была полна мечт о новом будущем, полном богатств, явств, нового мужа, который будет уж точно получше ушедшего на покой и новых детей: умных, работящих, таких, что ей останется их лишь хвалить.

Тем временем вне её грёз мальчик и девочка в пустом и холодном доме готовились ко сну.

– Спи сладко.

Брат укрыл сестру вторым одеялом и лёг с ней рядом. Сестра не ответила ему, так как крепко спала. Он же сейчас уснуть не мог. Мысли не покидали его голову, они кружились ураганом, ударялись друг о друга, разбиваясь в ещё большее количество вопросов, идей, выводов.

«Почему всё случилось именно так? Божья воля, судьба? Кто виноват? Те, кто закрыл фабрику? Отец, который не смог найти работу лучше? Мать, которая не делала ничего, но была вечно всем недовольна, а теперь только бьёт нас и объедает? Мы с сестрой? Лишние рты, как она говорит. Лишние в её жизни, в её мечтах, лишние бесполезные души, появление которых разрушило всю её жизнь…».

Его рассуждения прервал шум во дворе. Он встал. Аккуратно, так, чтобы не помешать сну сестры. Посмотрел на неё, убедившись, что всё хорошо, поправил одеяло и пошёл в основную комнату, которая служила им и кухней, и прихожей, и кладовкой с подпольем.

Шум продолжался. Шаги кого-то грузного и тяжёлого сначала слышались еле-еле, но постепенно становились всё громче, ближе и яснее. Ночного гостя выдавали опавшие уже с неделю листья – они хрустели, вторя его медленной поступи. Чем ближе был этот кто-то, тем сильнее сжимался мальчик, тем сильнее он ощущал густоту темноты, тем острее становился его слух и зрение. Медленно дыша, он шагнул к окну и всмотрелся в пустоту.

– Кто это ещё заявился так поздно… Мать вернулась что ли?

Размышляя о том, кто же это мог быть, брат вовсе не заметил, что окно стало запотевать. Он медленно потянулся рукой, чтобы протереть стекло, но тщетно. У него не получалось, сколько бы он не старался.

Мальчик прижал голову к плечам ещё сильнее. Только сейчас он заметил, что шагов давно не слышно. Он понял, что испарина на окнах не от его дыхания. Кто-то другой под окном или сбоку – там, где он не мог увидеть, притаился и ждал чего-то.

– Сестра… Вставай…

Брат постарался придать шёпоту силы, чтобы его маленькая сестра услышала его.

– Сестра!

Тщетно. Она мирно посапывала в другой комнате.

Мальчик посмотрел на свои трясущиеся руки.

– Что делать? Если я крину ей, то она точно проснётся, но тогда и тот, за окном, узнает о нас.

Он проговаривал свои мысли еле слышно, его дрожащий голос копировал в своём непостоянстве взгляд, сновавший по небольшому окну, выискивающий в темноте за ним источник опасности.

– Сестра!

Мальчик крикнул и побежал к погребу, чтобы открыть его заранее, затем повернулся в сторону детской, но замер. В окне промелькнуло нечто массивное и волосатое. Шерсть зверя блестела в свете появившейся из-за туч луны. Волчья морда, извергающая клубы тумана, скалилась белоснежными длинными клыками, а горящие алым глаза воспламенились ещё сильнее, как только увидели побледневшего мальчишку, который не мог ни пошевелиться, ни сглотнуть ком, образовавшийся в его горле.

– Братик… Что там такое…

Из комнаты донёсся слабый и сонный голосок девочки.

– Беги в погреб! Сюда, быстрее!

Хилая дверь избы с грохотом вылетела вместе с петлями и щеколдой.

– Да быстрее же!

В проёме появился огромный волколак. Он согнулся, чтобы протиснуться внутрь и рыча направился к парнишке. Изо рта его капала смердящая слюна, а по полу волочился длинный и массивный хвост. Он навострил уши, оголил когти и приготовился к прыжку.

Мальчик еле успел запрыгнуть в погреб и каким-то чудом закрыл массивное дверку от него. Волколак прокатился по полу, разрывая когтями деревянное покрытие и громко рыча. Загнанный брат что есть мочи вцепился в ручку, боясь, что крючок не выдержит попыток зверя проникнуть внутрь.

– Братик!

Он не видел этого, но маленькая сестра стояла в проходе и широко открытыми глазами, полными страха и беспомощности смотрела на чудовище, ворвавшееся в их дом.

– Беги! Беги, сестрёнка!

Брат отпер крышку и приоткрыл её, отвлекая страшилище.

Малышка не поняла брата и побежала прямо к нему, думая, что тот зовёт её к себе Монстру даже не пришлось прикладывать усилий. Одним махом он перехватил девочку, оторвал ей голову и быстро и судорожно сожрал сначала её, а затем и тельце, трепыхавшееся, обмочившееся и окровавленное.

Брат захлопнул крышку, закрыл её на крюк и медленно сел. Он смотрел вверх и молча плакал. Слёзы лились из его глаз, завлекая в поток между щеками и носом капли крови, просачивающиеся сквозь щели в полу и дождём капавшие на него.

Зверь приблизился к одной из самых широких прощелин между досками и громко сглотнул. Он смотрел в глаза мальчишки, который так и не пошевелился.

Неожиданно раздался крик ворона. Волколак содрогнулся, нехотя отпрянул от щели и прорычал:

– Две кровных души. Был заказ на две! Я вернусь за второй завтра, где бы она не скрывалась!

***

Горе, которое испытывал брат не было сравнимо с горечью от гибели отца или с осознанием того, что они не нужны своей матери. Нет. Это было безмолвие чувств, ступор. Он не мог плакать, не мог шевелиться, у него хватало сил только моргать – и то изредка, когда иссохшая поверхность глазного яблока начинала пощипывать.

Никак мальчик не отреагировал и на приход матери под утро. Та, бессвязно бормоча и шатаясь, ушла в спальню. Затем громко рыгнула и со всему маху упала на кровать. Её не волновала ни лужа крови на полу возле подполья, ни выбитая дверь, ни глубокие следы от когтей на досках.

Через несколько минут послышался громкий и раскатистый храп.

Обещанного же зверем не пришлось ждать три года. Волколак вернулся ровно тогда, когда лунный свет начал пробиваться сквозь окно и дверной проход, проникая затем в дырявые половицы. Грузная поступь монстра привела брата в чувства. Он всё ещё сидел в погребе и дрожал. Но не от страха, он уже не мог бояться, у него не было сил на это, нет, он дрожал от холода, пришедшего с темнотой ночи.

Ужасный гость нагнулся, намереваясь вновь побороться с крышкой, единственной, пусть и массивной преградой между им и мальчиком, но его внимание привлёк храп и недовольное молчание матери семейства.

Зверь громко вдохнул воздух. Затем ещё раз. Облизнулся и ушёл в комнату.

Громкий визг матери, недолгие её попытки сопротивляться, хотя разве сделают что-то такому чудовищу нелепые пощёчины пьяной и слабой женщины… Мальчик потерял сознание. В промежутках между обмороком и смутными обрывками реальности он видел, как волколак прошёл мимо него. Ему показалось, что тот сказал ему:

– Долг уплачен…

Брат тоже проговорил фразу, вторя смешанной реальности.

– Уплачен…

Ещё через несколько часов он наконец очнулся. Крик петухов разбудит даже мёртвого, даже того, кто и не хотел бы больше никогда просыпаться.

Вокруг крышки было полно крови. Среди неё брат нашёл клочок волос сестры. Слёз уже не было. Он просто кричал. Ревел, рычал, рвал на себе одежду и волосы, опускаясь на колени и прижимая ко лбу то единственное, что осталось от малышки.

Мальчик остался один.

Один лишний рот, который уже некому ненавидеть, считать обузой и помехой. Лишний рот, которому некого больше любить.