– Возбуждает.
Он подходит очень близко, практически вплотную, останавливается за спиной. Не прикасается, только от этого не легче. Страх сковывает тело, обдает то льдом, то кипятком.
Ощущение такое, словно меня уже трахают, причем жестко.
Я стараюсь убедить себя, что не боюсь насилия. Работа в клубе закаляет характер. Я прижимаю ладони к груди, сжимаю мягкий материал.
– Снимай, – приказывает Демьян.
Я дрожу, просто от того, как звучит его голос. Хрипло, властно, отнимая право выбора. Озноб охватывает меня, распространяется точно пламя.
– Ты сказал, сначала дела…
– Снимай.
Темное полотенце падает к моим ногам, расползается по полу черным пятном.
– На колени. На кровать.
– Что? – задыхаюсь от мигом нахлынувшего ужаса.
– Встань на колени. На край кровати.
Подчиняюсь, ни рискую противиться.
– Наклонись вперед. Облокотись на согнутые локти.
Я выполняю абсолютно все.
– Выгнись. Сильнее. Раздвинь ноги. Шире.
Я совершенно голая. Я прекрасно понимаю что именно он видит и как.
– Подвигай бедрами.
– Не… нет, – тихо протестую.
– Двигай.
Его ладони опускаются на поясницу.
Я содрогаюсь, будто от каленого железа. Утыкаюсь взмокшим лбом в постель, трепещу.
– Назад и вперед.
Его пальцы скользят по ягодицам, задавая нужный ритм.
– Теперь покрути.
Я близка к тому, чтобы потерять сознание.
– Быстрее.
В глазах темнеет.
– Не верится, – хмыкает Демьян. – У шеста ты была гораздо смелее.
– Ну, извини, – осекаюсь, а потом едко прибавляю: – За разочарование.
– Повернись.
От легкого шлепка по заднице низ моего живота моментально сводит болезненный и тягучий спазм.
Проклятье, только этого не хватало.
– Сядь, – следует новое распоряжение. – Потрогай грудь.
– В смысле?
– Погладь, поиграй с сосками.
Краснею, но покоряюсь.
Разве есть выход?
Зря смущаюсь. Вполне обычное, естественное действие, отточенное на протяжении самых разных выступлений.
– Ноги можешь сдвинуть.
Дергаюсь, мигом свожу колени вместе.
– Продолжай.
Мои пальцы немеют.
– Не останавливайся.
Трудно дышать, перед глазами темнеет.
– Сожми грудь. Крепче. Еще крепче.
Не смею отказать.
– Чего ты добиваешься? – спрашиваю глухо.
– Хочу доставить удовольствие.
– Это не удовольствие, а издевательство.