Корейский инкуб Хан Раон

Юн Чан Син, брат ЧанА, лежал в отдельной палате. Ребенок десяти лет, весь перебинтованный, с ногой на растяжке – печальное зрелище. Раон тяжело вздохнул.

– Иди, – подтолкнул он ЧанА. – Он меня не знает, так что не будем сбивать его с толку, позже познакомимся.

Ребенок обрадовался сестре, намек на улыбку промелькнул на губах.

– Шш, не говори, – ЧанА присела рядом. – Просто глазами моргай. Врач сказал, тебе лучше не напрягаться. Сильно болит? – Юн Чан Син моргнул, и ЧанА на мгновение зажмурилась, прогоняя слезы. – Ты сильный, верю в тебя. Я видела твою учительницу, давай расскажу тебе о школе и друзьях.

ЧанА пробыла в палате не больше получаса, ее брат уснул на середине разговора. Раон ожидал за дверью.

– Доктор сказал, что ему получше уже. Но их выпишут не скоро. За это время мне нужно найти работу. – Когда Раон приподнял бровь, пояснила: – Мне пришлось продать все, что у нас есть, чтобы оплатить первые счета. К тому времени, когда их выпишут, мне нужно снять жилье. Чан Сину нужно ходить в школу.

– Ты же не примешь помощь, – больше утвердительно, чем вопросительно сказал Раон. «И почему в такие моменты мне стыдно за то, что у меня есть деньги?» ЧанА погладила его по руке.

– Извини. Я зайду к маме, может, она не спит.

У матери ЧанА тоже пробыла недолго. Аккуратно прикрыла за собой дверь и побрела к лифту.

– Стой, – Раон ухватил ее за руку.

– Я не смогла, – ЧанА подняла на него полные слез глаза. – Не сказала, что папа умер в аварии. Она думает, что он лежит тоже в больнице. Она уже потеряла одного ребенка, и вот теперь папа.

Раон ни разу не задумался о том, что она потеряла отца. Мало того, услышал об этом один раз и выкинул информацию из головы, как бесполезную. «Идиот». Но вот о ребенке он слышал впервые. Сделал себе заметку спросить позже.

– Какой он был? – мягко спросил Раон, имея в виду ее отца.

– Он любил нас, мы любили его, – ответила ЧанА и вытерла глаза. – Все, идем.

«Значит, он был хорошим человеком», – подумал Раон и ощутил внезапную тоску по здоровым отношениям отца и ребенка, которых у него никогда не было.

* * *

– Эй, Раон, спишь? – голос Тэмина. Раон глянул на часы – час ночи.

– Представь себе, – ответил он и отложил книгу в сторону.

– Я быстро, извини. ЧанА не разбудил?

– Понятия не имею, она живет в другой комнате.

Тэмин помолчал, видимо, обдумывал слова Раона.

– Так вы не… Я думал, что…

– Слишком много думать вредно для тебя. Зачем звонишь?

– На шесть вечера студия свободна. Будем только мы. Сможешь?

Раон кивнул, потом озвучил:

– Да. Все?

– Слушай, есть предложение, мой режиссер спрашивает, не хочешь ли взяться за роль в дораме?

– Тэмин, давай, да завтра.

Раон нажал отбой и откинулся на подушки. Дорама? Длинный сериал с неспешными отношениями, потрогать пальчики девушки, чмокнуть ее в лобик, смотреть влюбленными глазами так, чтобы у зрителей замирали сердца, и они прилипали к экранам в надежде на робкий поцелуй, который в лучшем случае произойдет один раз и в последней серии. Там с него точно не будут стаскивать последнюю тряпку, чтобы как можно больше заработать на его теле. За это время можно подготовиться к национальному квалификационному экзамену, чтобы получить лицензию. Раон почесал затылок и взял телефон.

– Эй, Тэмин, спишь?

– Я знал, что ты умничка, – довольно проговорил Тэмин. – Ты позвонил на десять минут раньше, чем я ожидал. Завтра все тебе расскажу, можем встретиться с режиссером. Он готов взять тебя без прослушиваний.

Раон улыбался, когда засыпал. Такие друзья ему точно посланы Всевышним, чтобы не дать утонуть в грязи этого мира. Мир в грязи, грязь, она прилипла к рукам, к коленям.

Котенок, где же он? Ребенок ползал по грязи, заглядывая под кусты, шаря руками по глубоким лужам.

– Раон!

Ребенок сжался в надежде, что его не заметят. Он трясся от холода под проливным дождем, ветер швырял колючие капли в лицо, волосы прилипли к глазам, но мальчик не шевелился. Хоть бы он прошел мимо, хоть бы ему кто-нибудь позвонил, хоть бы… Ледяные пальцы нащупали мокрую шерсть.

Раон перевел глаза вниз и его рот открылся в беззвучном крике. Котенок, он нашел его.

– Раон! Раон! Да что ж такое! Проснись!

Раон рывком сел, хватая ртом воздух, прижал руку к колотящемуся сердцу. ЧанА поймала его безумный взгляд, полный боли и растерянности.

– Он убил его, убил. Он обещал.

– Раон, – ЧанА чуть не плакала. Она прижала его голову к себе, покачиваясь. Раон обхватил ее руками и закрыл глаза, приходя в себя. Отчетливый, тошнотворный запах мокрой грязи таял, постепенно сменялся теплым запахом ЧанА.

– Извини, я напугал тебя.

– Ты кричал так, словно от этого зависела твоя жизнь. Раон, это же был не просто кошмар?

– Просто кошмар, – уже нормальным голосом ответил Раон, хотя руки еще тряслись, и ЧанА наверняка это ощущала. – Не бери в голову.

«Тебе об этом знать не нужно». Раона ужасала мысль, что придется признаться в своем наследии. Законченный псих отец и жалкая мать, которая позволяла истязать сына, лишь бы отец не обратил свой взор на нее. А всего-то нужно было обратиться в органы, и этот кошмар закончился бы. С такими генами ему нельзя иметь детей.

Раон все чаще задумывался о вазэктомии. Как ЧанА отреагирует, если узнает, что он стерилен?

– ЧанА.

– Шш, Раон. Спи, я побуду здесь.

* * *

ЧанА поежилась при виде здания, где проходили съемки. Раон ободряющее сжал ее пальцы и потянул за собой.

– Мы справимся с первого раза, обещаю. А потом поедем в студию.