Отверженный

– Ну что тебе нужно, идиот?

– Вашему идиоту, Ваше Высочество, – смиренно отозвался Сомер, – хотелось бы показать Вашему Высочеству, сколь оно проницательно, если Ваше Высочество посмотрит вниз!

Ральмунд недовольно вздохнул и, дёрнув плечом, с силой нажал на курок. Оглушительный треск раздался словно внутри сознания Лиэса, в воздухе растеклась тонкая дымная пелена, а тот придворный, в которого целился Принц, пошатнулся и неуклюже осел на разогретые солнцем камни под общий смех окружающих. Его вычурная шляпа, украшенная ярко-алым пером, мягко спланировала чуть в стороне, демонстрируя всем желающим небольшую дыру в своей верхней части, возвышавшейся над головой всего на пару сантиметров. Лиэс невольно дрогнул: ему представилось, что это он сейчас стоял на месте того человека и это в него целился безжалостный Ральмунд.

С усталым видом уложив ружьё обратно на луку седла, Принц обернулся к Сомеру:

– Давай, говори, я…

Не докончив фразы, он осёкся, и его неестественно большие зрачки сделались ещё больше. Они едва помещались в радужной оболочке, от которой осталось только еле приметное тёмно-голубое кольцо. Проскочила секунда – и эти зрачки сузились, сделавшись тонкими, как лучинка, и Лиэсу вдруг показалось, что внутри них он увидел взбесившегося медведя.

– Как, ты тоже не устоял перед охотой, а, Лиэс? – хриплым голосом спросил у него Принц. – Вот и славно… будет нам хорошая компания…

– Ваше Высочество, – тут же вставил своё слово Сомер, – помните, как Вы говорили мне вчера, что охота будет незабываемой? Я спросил у Вас, почему, но Вы не ответили; зная, что ответ придёт сюда самостоятельно! Что может быть увлекательнее, чем обучение новичка, Ваше Высочество?

– Не в том была причина, – криво усмехнулся Ральмунд и, грубо выдернув из руки Сомера поводья, нетерпеливо прищёлкнул ими, – а ты это знаешь. Садитесь все на коней и поехали уже, достаточно мы тут стояли!

И опять зашумел и закипел внутренний дворик, вокруг замелькали вспрыгивающие на нетерпеливо храпящих коней дворяне, их носящиеся из стороны в сторону слуги, зарычали гончие, зазвенела сбруя, зашелестели полы одежды, понеслись громкие крики и приказы. Совершенно растерявшийся в этом водовороте, Лиэс очнулся уже на своём коне, куда его бесцеремонно затолкал Оруэн. Громко протрубили трубы, нетерпеливо залаяли натасканные гончие. Ральмунд вскинул голову к небу, словно искрящемуся золотыми капельками солнечного света, приставил ладонь ко лбу козырьком и, привстав в стременах, крикнул:

– Отпирайте ворота!

Послушно застонали петли, побежали назад, накладываясь на ровную белокаменную дорогу, длинные чёрные тени. В окружении свиста и гиканья егерей, ржанья, лаянья, криков и возгласов высыпавшего навстречу народа и королевского общества они двинулись на охоту. Ральмунд, оторвавшись от остальных, ехал парой метров впереди, по правую руку от него величаво выступал конь Оруэна, по левую – конь Илкая. Лиэс держался ближе к брату, с недоумением и постепенно возрастающим интересом оглядываясь вокруг. Ему уже тоже не терпелось узнать, что их ждёт в Заповедном Лесу – части огромного Королевского Парка, где могли охотиться только избранные.

– Смотри, не наделай глупостей, – шёпотом предостерёг его Оруэн.

– Я попытаюсь, – машинально согласился Лиэс, и их кони стремительно разошлись, оставляя между собой ровные белые камни и скользящие следом тёмно-синие тени.

Глава II. Амисалла

Праздник шестнадцатого дня рождения Амисаллы начался для неё, как только в дверях её комнаты послышалось тонкое взбудораженное пение:

– Просыпайся, сестра, просыпайся… Утро встало давно во дворе… – тянул звонкий мальчишеский голос.

Амисалла зевнула и медленно приоткрыла один глаз, но тут же снова сощурилась, прячась от встававшего за окном солнца. С порога послышался сдавленный смешок, и затем – голос девочки, выводившей:

– Просыпайся, сестра, улыбайся…

– Ведь шестнадцать сегодня стукнуло тебе, – подхватил мальчик.

– А это значит, что ты совершеннолетняя! – перебивая его, крикнула девочка. – Давай! Ты же не хочешь проспать свой день рождения?

Амисалла перевернулась в кровати и, каждой клеточкой тела вбирая в себя свежесть утра, решилась расстаться с удобной подушкой. Линна и Лиордан, её младшие брат и сестра, стоявшие на пороге на цыпочках, разразились громогласным хохотом.

– Посмотри на себя! – смеялась Линна, едва удерживаясь на ногах. – Ой, ты только взгляни!! Ну взгляни же, как смешно!

– Амисалла, а ты всегда встаёшь такой растрёпанной? – поддержал Линну Лиордан и схватился за притолоку, содрогаясь от хохота. – Давай позовём художника, он напишет твой портрет и потом будет показывать всем твоим женихам?

– Не смешно, – фыркнула Амисалла и потянулась за зеркальцем, лежавшем на прикроватной тумбочке.

Но, найдя зеркало и вглядевшись в него, она поняла, почему Линна и Лиордан так веселились. На неё глядела усталого вида девушка с глазами, обведёнными синими кругами, её лицо в обрамлении всклокоченных и сбитых в огромные шары тёмных волос, которые походили на колючий куст, было неестественно бледным. Амисалла нахмурилась – отражение ответило ей тем же.

– Лови! – закричал Лиордан, и на колени к ней шлёпнулась расчёска.

– Мы не будем мешать тебе приводить себя в порядок, – прибавила Линна, – пока мы пойдём есть мамино печенье!

– Да, конечно, бегите, – растерянно отозвалась Амисалла.

Оставшись одна, она высунулась из-под одеяла окончательно и, спустив ноги на пол, снова придирчиво стала изучать своё отражение. Вот ей исполнилось шестнадцать лет – в это время большинство девушек Хевилона выходит замуж и обзаводится семейным гнездом. Амисалла нахмурилась ещё сильнее и, запутавшись расчёской в волосах, принялась немилосердно драть их, выдёргивая блестящие под светом солнца пряди и морщась от боли. Одна её подруга, Мир, давно помолвлена и сыграет свадьбу через полгода – когда ей тоже исполнится шестнадцать. Вторая подруга, Иссаэла, вышла замуж два месяца назад и с тех пор мало виделась с Амисаллой – теперь у неё были свои заботы. И друзья-мальчишки почти все тоже, как назло, либо женились недавно, либо планировали свадьбу.

Амисалла раздражённо вздохнула и показала зеркалу язык.

– То ли я какая-то странная, – вслух сказала она, – то ли это они странные, но мне замуж совсем не хочется. Ведь и нет же никого рядом… Пока есть время, можно учиться, охотиться… даже в университет поступить… В университет в Империи… заграница… новые люди и обычаи… столько всего интересного…

Рассуждая вслух, Амисалла принялась одеваться к завтраку. А, пока она это делала, за окном один за другим оживлялись соседствующие дома, наполняясь звуками, светом и движениями. Она ненадолго остановилась у распахнутого окна, и, высунувшись из него, глубоко вдохнула, стремясь урвать последние капли нетронутой свежести в зачинающемся утре. В её семье все вставали задолго до рассвета, за исключением неё – она была единственной, кто, проводя целую ночь на ногах, не мог ограничиться двумя-тремя часами сна. Именно в ночные часы Амисалле работалось лучше всего; просиживая над своими тетрадками и учебниками, она надолго запоминала материал. А в профессии, которой она намерена была начать добиваться сразу после оглашения оценок при выпуске из пансиона, хорошая память и глубокие знания были необходимы.

Хевилон давно испытывал настолько острый недостаток в хороших врачах, что даже приглашал их из-за границы, что из-за сопутствующих непомерных расходов совсем не нравилось Короне. Поэтому Его Величество Дув Третий принял беспрецедентное решение: разрешить девушкам посещать курсы медицинского факультета наравне с мужчинами. До этого в Хевилоне не было ни одной женщины-врача. Их и сейчас было мало, но это Амисаллу не смущало; она, наоборот, давно уже мечтала стать исключением. И все вокруг в неё победительно верили.

Чувствуя себя королевой нынешнего дня, Амисалла вприпрыжку побежала из своей комнаты. Дверь в её комнату осталась распахнутой, и гуляющий по коридору сквозняк лениво пошевеливал занавески.

В кухне уже слышался скрежет и грохот, перекрываемый весёлыми голосами. Амисалла неосознанно поправила на голове наколку и вошла, чтобы мгновенно застыть от счастливого изумления.

– С днём рождения! – одновременно прокричали родители, Линна, Лиордан и три её лучших подруги, словно из ниоткуда возникая перед нею и раскрывая ей объятия.

Она привыкла, что её так любят и к ней так внимательны, но лишнее подтверждение этому не надоедало никогда. Хлопая восхищёнными глазами, она сновала взглядом по сторонам и повсюду натыкалась на цветы. Зная, как она любит лютены, мать специально для неё не жалела денег на покупку семян и времени – на уход за ними, когда Амисалла была в пансионе и не могла помочь. Сладковатый, пряный аромат заполонил её ноздри, проникая в мозг, обволакивая сердце мягкой радостью, которая была едва ли не мягче, чем сжимавшие её объятия дорогих людей.

– Как же выросла, Амисалла! – восклицала мать, прижимая её голову к груди и поглаживая по волосам.

– Сегодня это – твой день, – прибавлял отец, терпеливо дожидавшийся своей очереди взъерошить ей волосы и полюбоваться ею со всех сторон, – день твоего совершеннолетия.

– Да, – с мягкой улыбкой согласилась Амисалла и с наслаждением вдохнула знакомый с глубокого детства аромат материнских духов.

– Амисалла, гляди, что я тебе принесла! – с гордостью выкрикнула её подруга Эвра, протягивая длинные серёжки, сплетённые ажурной нитью и переливавшиеся под светом солнца, словно облитые росой. – Собственноручная работа!

– Какая красота! – восхитилась Амисалла, хотя она никогда не носила серёжек и в жизни не прокалывала ушей, и Эвра это знала (но не оставляла надежды, что она когда-нибудь воспримет намёки всерьёз).

– А вот моё! – вмешалась другая подруга, Энноя, и продемонстрировала аккуратный ежедневник, обтянутый кожей, с выглядывающей между страниц фиолетовой резной закладкой. – Справочник студентки медицинского факультета, тебе наверняка пригодится!

– Да, спасибо… – отвечала Амисалла, пытаясь растолкать подарки по карманам, не ударив случайно никого из обнимавших её. – Очень… хорошая вещь…

– Держи, держи ещё! – Биллестия, тоже выбравшая себе необычную работу в химической лаборатории, настойчиво предлагала плотно запечатанный, чудовищных размеров светло-жёлтый пакет с аккуратно выведенной надписью: «Самой лучшей подруге».

– Что это?

Линна и Лиордан, стоически выжидавшие своей очереди подойти с поздравлениями и подарками, заинтересованно потянулись к пакету, но Биллестия ловко выдернула тот у них из-под любопытных носов и подняла выше, так, чтобы видеть его могли лишь старшие.

– Там всё для конной экипировки и… – Биллестия заговорщицки блеснула глазами, – новейшее ружьё.

– Ружьё?! – недовольно взглянули на неё родители Амисаллы.