Теория относительности с точки зрения путешественника во времени

– Ты спрашивал у отца?

– Да, но он твердит только одно, что она вернётся. – И мальчик передразнил папин бесстрастный профессорский тон: – «Ей просто нужно время».

– Понятно.

На какое-то мгновение ему показалось, что бабушка растерялась. Он видел, что она напряжённо о чём-то размышляет.

– Я уверена, что во многом так оно и есть, Финн.

– Ба, она тебе звонила? Она сказала что-нибудь… обо мне?

Она страдальчески сморщилась.

– Нет. Не звонила. Финн, будет несправедливо по отношению к твоему отцу, если я за его спиной начну строить предположения и обсуждать с тобой свои догадки.

Воображение мальчика заработало на полную катушку. Мамины постоянные мигрени. Поэтому-то она и оставалась в постели в самые важные моменты – на его выпускной в детском саду, во время бесчисленных школьных конкурсов и даже научных выставок. Все эти события, с виду такие разные, имели кое-что общее. Они были рубежами, переходными этапами, ритуалами, которые Финн должен был проходить вместе с Фейт.

– Ты знаешь что-то, но молчишь.

– Финн…

– Ба!

Она продолжала разглядывать пустую стену, как будто та вдруг превратилась в окно, через которое бабушка могла выглянуть наружу.

– Твой отец должен сам объяснить тебе всё. Я не могу, прости.

Финн вздохнул и бросил горбушку в миску с супом. Папа, даже находясь в сотнях милях отсюда, каким-то образом ухитрялся присутствовать на кухне, пресекая возможность узнать правду.

– Съешь ещё супа. Я хочу поведать тебе одну историю о нашей семье.

– А я не собираюсь выслушивать истории столетней давности! Мне надо знать о том, что происходит сейчас!

Несколько секунд она смотрела на него, сузив глаза.

– Всё происходит сейчас, милый. Даже не сомневайся, Финн, всё, что случилось до твоего рождения, имело и имеет самое непосредственное отношение к тому, кто ты такой и что ты делаешь. Слишком многое в нашей жизни зиждется на том, что случилось до нашего появления на свет. Как писал Фолкнер: «Прошлое никогда не умирает. Оно даже не прошлое»[6 - Цитата из романа «Осквернитель праха».].

Она умолкла, дожидаясь отклика Финна. Он кивнул с полным ртом. Всё это смахивало на одну из пафосных отцовских лекций о важности истории как науки. Ладно, придётся потерпеть. Может, когда бабушка будет готова, она захочет поговорить о маме.

– Ты в курсе, что у меня никогда не было близких отношений с сёстрами.

Финн с тоской закатил глаза. Меньше всего на свете ему хотелось слушать бабулины жалобы на Эв и Билли.

– Не торопись. Поверь, это совсем неплохое начало истории.

Дождь стучал по стеклянной крыше, словно просил впустить его в дом.

– Эв и Билли много лет были настоящими занозами в моей заднице. – Бабушка рассмеялась, как будто пошутила, но смех у неё получился грустным. – Сёстры должны быть близки. Мне жаль, что у нас ничего не вышло.

– Я всегда считал, что у вас с бабулей Эв нормальные отношения.

Финн потянулся к хлебу. То, что говорила бабушка, пока его не слишком касалось, поэтому можно было слушать и есть.

– Ах, милый, мы с ней мирно сосуществуем. Но у нас почти нет ничего общего. Она настолько импульсивна, что нам трудно… уживаться вместе. Видишь ли, у нас имеются, скажем так, давние семейные обязанности. – Она снова посмотрела в невидимое окно, а потом переключилась на внука. – Тем не менее с Эв мне всегда было проще, чем с Билли.

Внезапно раздался сильный удар о дощатый помост, и Финн инстинктивно вскочил, загородив собой бабушку. Она тоже встала и обошла внука, чтобы выглянуть в окно.

– Всё в порядке. Ветер сломал гнилую ветку. Она упала на помост, но ничего не разрушила.

– Я завтра там уберусь. И распилю ветку на дрова.

Бабуля улыбнулась:

– Ты у меня настоящий помощник. Ты ведь и сам знаешь, верно?

Финн отвернулся. Напрасно он жаловался, что его заставляют провести здесь выходные.

– Я мог бы больше помогать, – заявил он.

Бабушка снова села, на сей раз на стул возле большой чугунной печки.

– Ты и так делаешь достаточно. Но сейчас я хочу рассказать тебе о нас троих. Мы всегда были сёстрами Сайкес. Нравилось нам это или нет, но наши соседи объединяли нас в одно целое. Мы и теперь живём в маленьком городе, но раньше он был ещё меньше. Каждый знал всё друг о друге.

– Ничего не изменилось.

– Поверь мне, тогда было ещё хуже. Понимаешь, тогда юным девушкам приходилось несладко. У нас не было тех возможностей, которые в наши дни воспринимаются как само собой разумеющееся. Родители надеялись, что мы будем жить на ферме до замужества. В идеале они должны были одобрить наших будущих мужей, после чего нам предстояло навсегда осесть здесь и родить много-много детей, которых дедуля мог бы качать на колене.

По её тону трудно было понять, смеётся она или сожалеет. Бабушка оказалась единственной из сестёр, которая вышла замуж и родила дочь – мать Финна. Но мальчика интересовала только мама, а бабуля, похоже, просто пыталась избежать его расспросов.

– Ба, я…

– Думаю, ты не удивишься, – продолжала она, будто не услышав, – если я скажу, что это совершенно не устраивало меня, да и Эвелин тоже. Я не собиралась впустую растрачивать мозги, которыми наградил меня Создатель. Я хотела как можно скорее сбежать в школу. И Эв была готова удрать из Дорсета любой ценой, даже если бы для этого ей пришлось на ходу запрыгнуть в вагон поезда.

Финн заинтересовался:

– Ты серьёзно?

Он попытался вообразить, как невысокая полная бабуля Эв прыгает в отходящий поезд. Увы, как Финн ни старался, он не мог представить своих двоюродных бабушек молодыми.

– Ничуть. Она бы именно так и поступила. Зато Билли… наша Билли была совсем не прочь остаться в Дорсете. Она рассчитывала выйти замуж за самого перспективного холостяка в городе. Проблема заключалась в том, что им оказался избалованный богатый мальчишка, который и не думал утруждать себя какими-либо планами на будущее. Он знал, что со временем унаследует отцовские земли, поэтому ему не придётся ни учиться, ни трудиться. В довершение всего, он был очень красивый, из тех мальчиков, которые заставляют девочек приосаниваться, когда те входят в комнату. Разумеется, я его терпеть не могла.

Понятно. Парень, который имел всё. Финн сразу его возненавидел.

– На меня его чары не действовали. Меня не волновали ни его светло-серые глаза, ни квадратный подбородок, ни… – бабушка протянула руку, пригладила торчавшую прядку взъерошенных волос Финна, – блестящие волосы, каштановые с золотым отливом.

Мальчик застыл с поднесённой ко рту ложкой супа.

Бабушка откинулась на спинку стула и улыбнулась: