Умчать за тридевять земель,
Как бобслеист по льду петель,
В заповедный край Нургуш,
Меся ногами жижу луж.
Там растёт лишь Мурава –
Ему потребная трава.
Должен он её сыскать
Дней за шесть или за пять,
И пускай рвёт дикоросы,
Как настанут сенокосы –
В адску пору солнцепёка,
А не то не будет прока –
У травы не хватит силы
Погубить в кишках бациллы» –
И картинки трав телёнку
Запихнул под распашонку.
Тут все встали в ряд серпом,
И Ташлык, отбив хвостом
На траве лужка черту,
Проревел всему гурту:
«Я телёнка к Нургушу
Одного не отпущу,
Так как волк тут объявился
И расправою грозился».
И коровы рядом встали,
Одобряя, промычали:
«Мы, однако, за телком
Тоже следом все пойдём!»
А Му-Ик с ухмылкой фыркнул
И, как диктор, зычно рыкнул:
«Что копытами скребёте,
Недослушав, что пожнёте?!
Ту траву, что для еды,
Пусть ищет он средь лебеды,
Ну а ту, что для настоек, –
В приболотных травостоях.
Притом обязан там «плебей»
Слать Мураве поклоны до корней
И разгадывать загадки
Про лугожителей и их повадки,
И у каждой травинки-затворницы
Собирать поговорки-пословицы».
«Поговорки?! Не смешите!..
Где ж я их найду в глуши-то?» –
Удивился наш «гарсон»
Изобилию препон.
«Ничего, – сказал Му-Ик, –
Всё найдёшь, коль пыл велик!
А если Мураве не сможешь угодить –
Она тебя не примется лечить!»