Спасибо одиночеству (сборник)

– Ну, пошли к соседнему ларьку, там ещё попытаемся…

И опять они расположились по-партизански – в тени за кустами, догола обдёрганными осенним ветром. Но тут работникам искусства не повезло.

Из-за угла павильона появилась плечистая фигура в сером плаще с кулаками в чёрных перчатках.

– Господа! – вежливо, но твёрдо зашуршал серый плащ. – Давайте-ка отсюда по-хорошему. Пока трамваи ходят.

– Да мы пешком… – миролюбиво начал режиссёр. – А в чём дело?

– Тут снимать нельзя!

– Как это – нельзя? – заартачился режиссёр. – Где это сказано? Если законом не запрещено, то можно.

Человек в чёрных перчатках приблизился.

– Тут я – закон. Усёк? – Нахально заявил он. – Вали отсюда! Живо! Или я угрохаю всё это кино к ядрёной матери!

– Но, но! – возмутился режиссёр. – Давайте без рук!

– Значит, ногами угрохаю.

Нахал в чёрных перчатках настроен был воинственно – седому режиссёру-правдолюбцу с его молодым оператором могло бы не поздоровиться. И тут между ними – совершенно неожиданно – появился мрачный незнакомец. Молча развернувшись, он закатил такую зуботычину – нахалюга в чёрных перчатках аж подлетел над землёй, прежде чем рухнуть на кучу мокрых листьев, недавно подметённых дворниками.

Милицейская машина, проезжавшая неподалёку, резко развернулась и поехала в сторону павильона.

Незнакомец подхватил свою сумку и побежал, разбрызгивая лужи.

Глава 16

И такси помчалось по ночному городу, сверкающему огнями всевозможных соблазнов – казино, рестораны, гостиницы. И чем дальше они отъезжали от злополучного павильона, тем сильней сожалел пассажир о своей горячности: такси влетит в копеечку. Правда, окажись он в другой машине – милицейской – было бы ещё дороже.

Водитель – коренной, воспитанный житель Северной столицы – интеллигентно помолчав, спросил через минуту:

– Простите, но… Куда нам ехать?

– А что, я адрес не назвал?

– Нет, не назвали.

– Хорошо. – У Полынцева появилась возможность соскочить со счётчика таксомотора. – А где у вас тут самые лучшие апартаменты?

– Этого добра теперь навалом. – Шофёр притормозил возле парадного, залитого яркими огнями. – Вот, пожалуйста. Три звёздочки. Устроит?

– Если б это был коньяк, то без вопросов.

– Могу вам показать, где подешевле.

Собираясь выходить, пассажир заметил: следом едет милицейская машина – может быть, та самая, а может, и другая.

– Придётся ночевать у моей бывшей, – пробормотал он, поспешно называя адрес.

Интеллигентный водитель, кажется, понял его. Молча скорость врубил и поехал, поглядывая в боковое зеркало.

«Чёрный воронок» вскоре отстал и пассажир, откинувшись на заднем сидении, расслабился, закрывая глаза.

Через какое-то время легковушку тряхнуло на кочке.

– Виноват. – Воспитанный водитель улыбнулся. – Такие дороги, что тут впору солому стелить.

Протирая утомлённые глаза, пассажир забормотал на заднем сидении:

– Знал бы, где упасть… Да только там соломка не поможет.

Всё-таки тринадцатый этаж…

Водитель быстро оглянулся.

– Тринадцатиэтажный дом? Или что вы сказали?

Мрачно уставившись за окно, пассажир помолчал, разглядывая краны с прожекторами, чёрные туши высотных домов, подпирающих звёзды.

– Я говорю, понастроили тут… – Полынцев ноготь покусал. – Ни пройти, ни проехать.

– Понастроили! – согласился шофёр, глядя в зеркало заднего вида. – Теперь, что ни дом, то дурдом. В том смысле, что никакая архитектура тут не ночевала. Лепят, кто во что горазд. Покупают землю, и давай, давай. Как будто последний день Помпеи.

Водитель сбавил газ на повороте и, не дождавшись реплики от пассажира, снова стал воспитанно помалкивать.

Голая берёзовая рощица, разграбленная ветром, закачалась ярком свете автомобильных фар – и словно отлетела в темноту. Железобетонные тумбы с кровяными фосфорическими знаками замелькали по краю дороги, ограждая овраг.

«Долго что-то тянемся! – Полынцев заёрзал. – Или это просто потому, что я тут не был, чёрт знает, сколько…»

Он ехал по новому адресу бывшей жены – раньше, когда были вместе, жили в центре, а этот, новый, адрес был связан с рождением Анастасии, дочери. Прежнюю однокомнатную квартиру жены и двухкомнатную квартиру её родителей пришлось обменять на общую жилплощадь: с двумя ребятишками жена бы не справилась без помощи бабки и деда, который, впрочем, лет через пять скончался от рака.

Такси покрутилось в районе плохо освещённых новостроек и, наконец-то, пассажир приехал, да только зря.

Дверь никто не открыл. Он расстроился. Опустивши сумку на пол, указательный палец просунул в глухой чёрный ворот свитера – потянул, ослабляя.

«Хотел же позвонить ещё! Растяпа! Только деньги выбросил на ветер! – Он зубами зажал папиросу. – Где вот они шляются? У сестры? Так я не знаю адрес. Да и не хочу я ту сестрицу видеть – муженёк у неё гниловатый. Ну, и что теперь делать? – Выйдя на улицу, он потоптался у подъезда, вспомнил северянина, который когда-то пригласил работать качестве редактора в Норильске. – Года три, наверно, как тут живёт. Можно позвонить. Мужик гостеприимный. Только что я скажу? Врать не хочется, а в жилетку плакаться – тем более. Да и потом – не приедешь с пустыми руками, надо будет брать пузырь с прицепом. А мне теперь нужна до звона трезвая башка. Завтра или послезавтра – кровь из носу – надо найти кое-кого. Хотя виновных надо искать не здесь – в Москве принимают законы. Но если уж я здесь, то для начала надо трубку мира выкурить – под видом самых мирных благовоний. Я это дело так не оставлю! Твари подколодные!»

Глава 17

И Полынцев начал – упорно, тупо, неостановимо – кружиться по городу, искать виновника. «А это всё равно что искать иголку в сене! – так подумал он, когда запыхался, остановившись где-то на Сенной. – И всё-таки буду искать! И найду!»

До умопомрачения он колобродил и по легендарным питерским дворам, где затаилась наша русская история, и по самым новым, пока что неухоженным дворам, где краска ещё не просохла. Десятки и сотни дверей перед ним раскрывались – или бесшумно, или со скрипом, похожим на полночный скрип гвоздей, вырывавшихся из крышки гроба. И десятки, и сотни разноцветных и разнокалиберных глаз – угрюмо, удивлённо и настороженно – смотрели на него, рентгеном прожигали, гвоздём царапали.

– Что вам? Кто вам нужен? – спрашивали иногда в приоткрытую щёлочку или в замочную скважину, или в стеклянное дуло глазка, за которым маячила тень.

И кем он только ни прикидывался в эти минуты, преображаясь лицом и голосом. Кому-то он городил легенду насчёт того, что надо снять квартиру. Кому-то врал, что он является риэлтором, представителем агентства недвижимости. А кому-то – особо интеллигентным жителям – он представлялся как истинный, коренной петербуржец, для которого очень важно проживание в центре, где высота потолков не менее трёх метров, где старинные парадные украшены лепниной, где винтовые лестницы, камины и прочие прелести прошлых веков.